Теперь все было готово; Георгий налил или сделал вид, что налил вино в свой собственный рог, и сказал:
– Выпьем все, решительно все за здоровье благородного рыцаря сэра Эндрю д'Арси, которому я, по обычаю, моих соотечественников, желаю жить веки вечные! Пейте, друзья, пейте до дна, потому что такое вино никогда больше не омочит ваших губ!
И, подняв кубок, он, по-видимому, пил его большими глотками; все последовали его примеру, даже сэр Эндрю, который отпил немного из своего кубка, на три четверти полного водой; раздался долгий ропот удовольствия.
– Да, это не вино, это нектар, – сказал Вульф.
– Правда, – согласился капеллан Матью, – такое вино мог пить сам Адам в райском саду!
С нижнего стола послышались веселые восторженные крики.
Конечно, это было и прекрасное, и крепкое вино: точно покров опустился на ум сэра Эндрю. Но завеса эта снова поднялась, ив его мозгу зашевелились воспоминания и предвидения. Различные забытые давнишние обстоятельства сразу нахлынули на него, точно толпа детей, стремящихся играть. Это прошло, и старику стало страшно. Но чего ему было бояться в эту ночь? Ворота через ров были закрыты, и их охраняла стража. Верные люди, человек двадцать или больше, сидели за столами в различных пристройках за воротами; другие, еще более верные, окружали его в зале; справа и слева от него были сильные и храбрые рыцари, сэр Годвин и сэр Вульф. Нет, тревожиться было нечего, а между тем он все-таки чувствовал страх. Вдруг старый д'Арси услышал голос, голос Розамунды, которая сказала:
– Почему все так смолкли, отец? Еще недавно я слышала, как слуги и лучники пели в сарае, теперь они молчат, точно мертвые. О, Боже, посмотри! Неужели все здесь опьянели? Годвин…
В эту минуту голова Годвина упала на стол. Вульф поднялся, обнажил свой меч до половины, потом обнял шею священника и вместе с ним свалился на стол. И со всеми повторилось то же самое; они покачивались взад и вперед, потом засыпали, остался трезвым только Георгий, который поднялся, чтобы предложить выпить еще за что-то.
– Чужестранец, – резко сказал сэр Эндрю, – ваше вино очень крепко.
– Как видно, сэр рыцарь, – ответил Георгий, – но я разбужу их. – И, соскочив с помоста, легко, как кошка, он побежал по зале с криком: – Им нужен воздух, воздух! – Он широко распахнул двери, быстро вытащил из складок платья серебряный свисток и пронзительно и громко засвистел, прибавив: – Как, они все еще спят? Ну, я предложу здравицу, от которой все проснутся.
Он схватил роговой кубок, взмахнул им и крикнул:
– Вставайте, вставайте вы, пьяницы, и выпейте за леди Розу Мира, принцессу Баальбекскую и племянницу моего царственного господина Юсупа Салахеддина, который послал меня, чтобы я привез ее к нему.
– О, отец, – вскрикнула Розамунда, – вино отравлено, и нас предали!
Едва она умолкла, как послышался топот бегущих ног, и через открытую дверь в дальнем конце залы хлынуло человек двадцать или больше с оружием в руках. В эту минуту сэр Эндрю наконец понял все.
С ревом раненого льва он обнял дочь и, постояв с ней минуту, бросился к входу в солар, где пылал камин и были зажжены свечи; он закрыл за собой дверь и задвинул ее засовом.
– Скорее, – сказал он, срывая с себя платье, – бежать нельзя, но я, по крайней мере, могу умереть, сражаясь за тебя. Дай мне кольчугу.
Она сняла со стены его доспехи и в то время, как раздался стук, надела на него кольчугу, стальной шлем, вложила в одну его руку длинный меч, а в другую щит.
– Теперь, – сказал он, – помоги мне.
Они вместе толкнули к двери дубовый стол, бросив по обе стороны стулья и кресла, чтобы нападающие споткнулись о них.
– Здесь лук, – сказал он, – стреляй из него, как я тебя учил. Отойди, чтобы мечи тебя не задели, и стреляй мимо меня. О, если бы Годвин и Вульф были здесь и мы могли бы дать урок этим мусульманским собакам!
Розамунда не ответила, ей представилось, как Годвин и Вульф будут страдать, когда они придут в себя и узнают, что случилось с нею и с сэром Эндрю. Она оглянулась; у стены стоял маленький письменный стол, за которым обыкновенно писал Годвин, на нем лежало перо и пергамент. Молодая девушка схватила их и, видя, что дверь стала медленно подаваться, написала:
«Поезжайте за мной к Саладину. В этой надежде я живу!
Розамунда».
Когда наконец тяжелая дверь распахнулась, Розамунда перевернула написанное и, схватив лук, наставила стрелу на тетиву.
Дверь упала, толпа ринулась в солар. остановилась. Перед нею со щитом, украшенным гербовым черепом, стоял старый рыцарь, подняв свой длинный меч. Ужасная злоба горела в его глазах, и он походил на затравленного волка; рядом с ним красавица Розамунда в своем праздничном наряде.
– Сдавайтесь! – крикнул голос.
Вместо ответа зазвенела тетива, и стрела пронзила горло говорившего, он упал и замолк навеки.
Когда убитый с шумом упал на пол, сэр Эндрю громко крикнул:
– Мы не сдаемся языческим собакам и отравителям. Д'Арси! Против д'Арси – против смерти!
Старый рыцарь снова издал военный клич своего рода, хотя недавно думал, что ему уже не суждено его произнести. Молитву старика услышало небо; оно судило умереть ему, как он того желал.
– Покончить с ним, схватить принцессу!
Кричал Георгий, но уже не с угодливым выражением виноторговца; он произносил эти слова тоном холодного приказания и по-арабски.
На мгновение смуглая толпа остановилась перед блистающим мечом, потом с криком «Салахеддин, Салахеддин!» двинулась вперед, взмахивая копьями и саблями. Перед воинами лежал опрокинутый стол; один из них перескочил через его край, но в эту минуту старый рыцарь, забыв о своих годах и болезнях, сверху вниз нанес ему такой удар, что посыпались искры. Сэр Эндрю отступил, чтобы замахнуться вновь, но стол обошли два человека с ожесточенными лицами. В одного из них выстрелила Розамунда, ее стрела пронзила ему ляжку, но, падая, он ударил своим острым палашом по краю лука и отсек его, сделав бесполезным. Второй попал ногой в перекладину дубового стула, которого он не заметил, и тоже упал; сэр Эндрю, не обратив на него внимания, с криком бросился в толпу, и, подставляя под удары сарацин щит, сам рубил их своим мечом с таким ожесточением, что они отступали перед ним.
– Защитите себя справа, отец! – крикнула Розамунда.
Д'Арси отскочил и увидел, что упавший сарацин поднялся.
Он двинулся к нему, тот быстро обернулся, собираясь бежать, и встретил смерть: тяжелый меч поразил его между шеей и плечами. Кто-то закричал:
– Нам плохо приходится от этого старого льва, и мы теряем людей. Сторонитесь его когтей, пронзите его копьями.
Но Розамунда, понимавшая их язык, заслонила собой отца и ответила по-арабски:
– Да, поразите его, но раньше убейте меня и расскажите об этом Саладину.
И вот зазвучала спокойная команда Георгия:
– Тот, кто дотронется хотя бы до одного волоса принцессы, умрет. Если можете, возьмите их обоих живыми, но на нее не поднимайте руку. Стойте!
Нападающие остановились и стали переговариваться.
Розамунда коснулась отца и показала на человека, лежавшего на полу, с ногой, пронзенной стрелой. Он старался подняться на колено и тянул к себе свой тяжелый палаш. Сэр Эндрю поднял свой меч, как слуга поднимает палку, чтобы убить крысу, но тотчас же опустил его со словами:
– Я не убиваю раненых. Брось оружие и иди к твоим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Выпьем все, решительно все за здоровье благородного рыцаря сэра Эндрю д'Арси, которому я, по обычаю, моих соотечественников, желаю жить веки вечные! Пейте, друзья, пейте до дна, потому что такое вино никогда больше не омочит ваших губ!
И, подняв кубок, он, по-видимому, пил его большими глотками; все последовали его примеру, даже сэр Эндрю, который отпил немного из своего кубка, на три четверти полного водой; раздался долгий ропот удовольствия.
– Да, это не вино, это нектар, – сказал Вульф.
– Правда, – согласился капеллан Матью, – такое вино мог пить сам Адам в райском саду!
С нижнего стола послышались веселые восторженные крики.
Конечно, это было и прекрасное, и крепкое вино: точно покров опустился на ум сэра Эндрю. Но завеса эта снова поднялась, ив его мозгу зашевелились воспоминания и предвидения. Различные забытые давнишние обстоятельства сразу нахлынули на него, точно толпа детей, стремящихся играть. Это прошло, и старику стало страшно. Но чего ему было бояться в эту ночь? Ворота через ров были закрыты, и их охраняла стража. Верные люди, человек двадцать или больше, сидели за столами в различных пристройках за воротами; другие, еще более верные, окружали его в зале; справа и слева от него были сильные и храбрые рыцари, сэр Годвин и сэр Вульф. Нет, тревожиться было нечего, а между тем он все-таки чувствовал страх. Вдруг старый д'Арси услышал голос, голос Розамунды, которая сказала:
– Почему все так смолкли, отец? Еще недавно я слышала, как слуги и лучники пели в сарае, теперь они молчат, точно мертвые. О, Боже, посмотри! Неужели все здесь опьянели? Годвин…
В эту минуту голова Годвина упала на стол. Вульф поднялся, обнажил свой меч до половины, потом обнял шею священника и вместе с ним свалился на стол. И со всеми повторилось то же самое; они покачивались взад и вперед, потом засыпали, остался трезвым только Георгий, который поднялся, чтобы предложить выпить еще за что-то.
– Чужестранец, – резко сказал сэр Эндрю, – ваше вино очень крепко.
– Как видно, сэр рыцарь, – ответил Георгий, – но я разбужу их. – И, соскочив с помоста, легко, как кошка, он побежал по зале с криком: – Им нужен воздух, воздух! – Он широко распахнул двери, быстро вытащил из складок платья серебряный свисток и пронзительно и громко засвистел, прибавив: – Как, они все еще спят? Ну, я предложу здравицу, от которой все проснутся.
Он схватил роговой кубок, взмахнул им и крикнул:
– Вставайте, вставайте вы, пьяницы, и выпейте за леди Розу Мира, принцессу Баальбекскую и племянницу моего царственного господина Юсупа Салахеддина, который послал меня, чтобы я привез ее к нему.
– О, отец, – вскрикнула Розамунда, – вино отравлено, и нас предали!
Едва она умолкла, как послышался топот бегущих ног, и через открытую дверь в дальнем конце залы хлынуло человек двадцать или больше с оружием в руках. В эту минуту сэр Эндрю наконец понял все.
С ревом раненого льва он обнял дочь и, постояв с ней минуту, бросился к входу в солар, где пылал камин и были зажжены свечи; он закрыл за собой дверь и задвинул ее засовом.
– Скорее, – сказал он, срывая с себя платье, – бежать нельзя, но я, по крайней мере, могу умереть, сражаясь за тебя. Дай мне кольчугу.
Она сняла со стены его доспехи и в то время, как раздался стук, надела на него кольчугу, стальной шлем, вложила в одну его руку длинный меч, а в другую щит.
– Теперь, – сказал он, – помоги мне.
Они вместе толкнули к двери дубовый стол, бросив по обе стороны стулья и кресла, чтобы нападающие споткнулись о них.
– Здесь лук, – сказал он, – стреляй из него, как я тебя учил. Отойди, чтобы мечи тебя не задели, и стреляй мимо меня. О, если бы Годвин и Вульф были здесь и мы могли бы дать урок этим мусульманским собакам!
Розамунда не ответила, ей представилось, как Годвин и Вульф будут страдать, когда они придут в себя и узнают, что случилось с нею и с сэром Эндрю. Она оглянулась; у стены стоял маленький письменный стол, за которым обыкновенно писал Годвин, на нем лежало перо и пергамент. Молодая девушка схватила их и, видя, что дверь стала медленно подаваться, написала:
«Поезжайте за мной к Саладину. В этой надежде я живу!
Розамунда».
Когда наконец тяжелая дверь распахнулась, Розамунда перевернула написанное и, схватив лук, наставила стрелу на тетиву.
Дверь упала, толпа ринулась в солар. остановилась. Перед нею со щитом, украшенным гербовым черепом, стоял старый рыцарь, подняв свой длинный меч. Ужасная злоба горела в его глазах, и он походил на затравленного волка; рядом с ним красавица Розамунда в своем праздничном наряде.
– Сдавайтесь! – крикнул голос.
Вместо ответа зазвенела тетива, и стрела пронзила горло говорившего, он упал и замолк навеки.
Когда убитый с шумом упал на пол, сэр Эндрю громко крикнул:
– Мы не сдаемся языческим собакам и отравителям. Д'Арси! Против д'Арси – против смерти!
Старый рыцарь снова издал военный клич своего рода, хотя недавно думал, что ему уже не суждено его произнести. Молитву старика услышало небо; оно судило умереть ему, как он того желал.
– Покончить с ним, схватить принцессу!
Кричал Георгий, но уже не с угодливым выражением виноторговца; он произносил эти слова тоном холодного приказания и по-арабски.
На мгновение смуглая толпа остановилась перед блистающим мечом, потом с криком «Салахеддин, Салахеддин!» двинулась вперед, взмахивая копьями и саблями. Перед воинами лежал опрокинутый стол; один из них перескочил через его край, но в эту минуту старый рыцарь, забыв о своих годах и болезнях, сверху вниз нанес ему такой удар, что посыпались искры. Сэр Эндрю отступил, чтобы замахнуться вновь, но стол обошли два человека с ожесточенными лицами. В одного из них выстрелила Розамунда, ее стрела пронзила ему ляжку, но, падая, он ударил своим острым палашом по краю лука и отсек его, сделав бесполезным. Второй попал ногой в перекладину дубового стула, которого он не заметил, и тоже упал; сэр Эндрю, не обратив на него внимания, с криком бросился в толпу, и, подставляя под удары сарацин щит, сам рубил их своим мечом с таким ожесточением, что они отступали перед ним.
– Защитите себя справа, отец! – крикнула Розамунда.
Д'Арси отскочил и увидел, что упавший сарацин поднялся.
Он двинулся к нему, тот быстро обернулся, собираясь бежать, и встретил смерть: тяжелый меч поразил его между шеей и плечами. Кто-то закричал:
– Нам плохо приходится от этого старого льва, и мы теряем людей. Сторонитесь его когтей, пронзите его копьями.
Но Розамунда, понимавшая их язык, заслонила собой отца и ответила по-арабски:
– Да, поразите его, но раньше убейте меня и расскажите об этом Саладину.
И вот зазвучала спокойная команда Георгия:
– Тот, кто дотронется хотя бы до одного волоса принцессы, умрет. Если можете, возьмите их обоих живыми, но на нее не поднимайте руку. Стойте!
Нападающие остановились и стали переговариваться.
Розамунда коснулась отца и показала на человека, лежавшего на полу, с ногой, пронзенной стрелой. Он старался подняться на колено и тянул к себе свой тяжелый палаш. Сэр Эндрю поднял свой меч, как слуга поднимает палку, чтобы убить крысу, но тотчас же опустил его со словами:
– Я не убиваю раненых. Брось оружие и иди к твоим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81