В первый день я не успела, рабочее время уже закончилось, так что пришлось переключиться на привратников. Дотошный народ, к ним лучше подкатить с каким-нибудь сочинённым про запас объяснением. Проявив недюжинный литературный талант, я придумала душещипательную историю о том, как три года назад у меня пропал “Неистовый Роланд” Ариос-то, большой раритет, издан в XVIII веке, — один мой приятель оставил его по ошибке у своих знакомых. Приятеля мне требовалось как-то вывести из игры, чтоб не советовали с него и спрашивать, поэтому я отослала его в Ирак, где очень кстати — то бишь некстати — случилась революция, помешавшая мне с ним связаться. А сама я этих его знакомых не знаю, как зовут — тоже, знаю только, где они жили три года назад. Слышала о них краем уха всякие светские пересуды, а воспитанные люди судачат, не упоминая фамилий. Дело известное, nomina sunt odiosa <Имена нежелательны (лат.).>. Ариосто же нужен мне позарез, он ведь не мой, вдобавок владелец на днях возвращается из-за границы. Пропажу надо во что бы то ни стало вернуть, иначе как я буду выглядеть в его глазах — посеять такую ценную вещь!
Бог знает, существует ли где-нибудь в Польше хоть один экземпляр “Неистового Роланда” издания XVIII века, но вряд ли я напорюсь на библиофила, а простые смертные в таких тонкостях ничего не смыслят. Я выкладывала сочинённую историю незнамо сколько раз, направо и налево, расцвечивая все новыми подробностями, так что в конце концов сама поверила и уже вполне чистосердечно изображала вселенскую скорбь. Даже слезы на глаза навёртывались. Выкладывала заодно и сплетни, дескать, жили они в трехкомнатной квартире, потом развелись, выезжали поочерёдно, сначала она, потом он, сообщала примерное время, когда это произошло. Моя озабоченность выглядела вполне натуральной, хотя правдивым во всем рассказе было лишь то, что я не знала фамилии интересующей меня четы.
Привратники верили и горячо сочувствовали, да толку-то — столь же горячо они меня убеждали, что в их доме трехкомнатные квартиры не водятся. Инстинкт подсказывал мне не доверять привратникам на слово, и я положила наведаться ещё и в паспортный стол. Кровь из носу, а доберусь до правды.
На следующий день я первым делом направила свои стопы в Горстройуправление. Здесь трогательный рассказ о “Неистовом Роланде” был не к месту, пришлось сочинить другой. Я его приготовила заранее, а по дороге лишь конкретизировала социально-жилищные проблемы, которыми якобы интересуется некое исключительно почтённое ведомство. Будто один из сотрудников заинтересованного ведомства однажды имел в поезде разговор с попутчиком и этот попутчик упомянул о доме, которым жильцы не нахвалятся. Ведомство поручило мне собрать информацию об отрадном курьёзе, ибо налицо уникальный случай в истории современного градостроительства — не бывало ещё, чтобы новосёлы не кляли почём зря строителей. Сотрудник ведомства оказался изрядным олухом — не узнал у своего информатора никаких координат, и теперь мне приходится отдуваться. Я снова пустила в ход добытые сведения, особо напирая на срок сдачи дома в эксплуатацию. К счастью, моё удостоверение сослужило мне службу — как-никак прошу помощи у коллег. Лёгкое недоумение вызвал, правда, способ сбора информации — очень уж дилетантский для такого солидного ведомства.
Моя зацикленность на положительных отзывах жильцов встречена была с некоторой долей удивления и скепсиса, а уж на рассказ о лестничном пролёте с одной ступенькой каждый считал своим долгом постучать пальцем по лбу. И все же я получила то, что хотела: адреса домов, сданных в эксплуатацию в интересующий меня период, причём не кооперативных, а государственных, поскольку я твёрдо придерживалась принятого решения — условно считать за правду все, что мне понарассказал мой телефонный друг.
Из Горстройуправления я понеслась в паспортный стол, на ходу стараясь снова перестроиться на потерянного Ариосто. Всю дорогу бормотала “Неистовый Роланд”, “Неистовый Роланд”, потому как чувствовала себя слегка одуревшей и боялась запутаться в литературных вариантах.
В паспортном столе сидело несколько служащих. Заламывая руки и причитая, я с хватающими за душу отступлениями живописала перед ними своё несчастье. Для пущей убедительности дополнила рассказ координатами владельца книги, поместив его в Швейцарию, и датой приезда. Якобы возвращается послезавтра. Бог знает, почему именно послезавтра, что же касается Швейцарии, то я как раз получила оттуда письмо от коллеги — он, правда, в ближайшие годы из этой благословенной страны возвращаться не собирался и “Неистового Роланда” в жизни в руках не держал. Иначе дал бы почитать и мне.
Служители паспортного стола слушали меня раскрыв рты, исполненные трепетного сочувствия и страстного желания помочь. Дамы, увы, честно признались, что ничем помочь не могут. зато единственный среди них мужчина задумчиво наморщил чело.
— Говорите, три года назад? А перед тем развелись? Кажется, я знаю, о ком речь…
Я сначала оцепенела, а потом набросилась на него как шакал:
— Благодетель вы мой, говорите же скорей! Выручайте!
Служитель воззрился на меня с удвоенным интересом и усмехнулся улыбкой Моны Лизы:
— Высокий такой, симпатичный брюнет, да? Точно, она съехала первой, а он ещё оставался. У них было две дочери.
Какие ещё дочери? Он же бездетный. Может, соврал, хотя зачем?
— О дочках ничего не слышала, — осторожно сказала я. — А остальное все сходится.
— Кажется, дочки были её, от первого брака. Одна совсем взрослая. Ну да, я знаю, кто это.
К черту дочек, пусть их будет хоть целый выводок! Фамилию! Если он мне сейчас не назовёт фамилию, придушу.
Видимо, служитель догадался о моем намерении или я слишком уж кровожадно на него вызверилась — торопливо отвернувшись, он призвал в свидетели одну из дам:
— Не помнишь? Они жили на третьем этаже. Актриса с мужем, как бишь их звали? Ну?
Когда прозвучала фамилия, я оцепенела во второй раз. Ушам своим не поверила. Невероятно!
— Но… — захлебнулась я, — не может быть…
— Больше никто в то время не выезжал… Служители разглядывали меня со все большим интересом. Пришлось елико возможно взять себя в руки, чтобы не заподозрили чего неладного.
— ..Если вы не ошиблись домом, то это только они.
Я постаралась изобразить на лице подходящую гамму чувств. Пришлось для этого вернуться мыслями к Ариосто — как же, теперь я пропажу как пить дать разыщу.
— Мой приятель был знаком с мужем, жену он почти не знал, — сказала я, умерив своё потрясение до приличествующей обстоятельствам радости. — Где они теперь обитают?
— Она живёт в центре, а он — не знаю. Вот те раз! Какое мне дело, где живёт она…
— Не беда, попробую как-нибудь разыскать. А кем он работает, этот человек?
— Был диктором на радио, а сейчас не знаю. Голос! Силы небесные, вот откуда голос! Какая же я тупица!
— А имени его вы не помните?
— Понятия не имею.
— Ну ничего, главное — фамилия. Очень вам признательна, вы мне спасли жизнь и честь.
Я вышла на улицу, не чуя себя от потрясения. Невероятно! Неужели я его в конце концов расконспирировала? Диктор на радио! На Польском Радио нет ничего тайного, что не стало бы для меня явным, осведомителями меня там бог не обидел.
Вечером, вернувшись домой, я повисла на телефоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Бог знает, существует ли где-нибудь в Польше хоть один экземпляр “Неистового Роланда” издания XVIII века, но вряд ли я напорюсь на библиофила, а простые смертные в таких тонкостях ничего не смыслят. Я выкладывала сочинённую историю незнамо сколько раз, направо и налево, расцвечивая все новыми подробностями, так что в конце концов сама поверила и уже вполне чистосердечно изображала вселенскую скорбь. Даже слезы на глаза навёртывались. Выкладывала заодно и сплетни, дескать, жили они в трехкомнатной квартире, потом развелись, выезжали поочерёдно, сначала она, потом он, сообщала примерное время, когда это произошло. Моя озабоченность выглядела вполне натуральной, хотя правдивым во всем рассказе было лишь то, что я не знала фамилии интересующей меня четы.
Привратники верили и горячо сочувствовали, да толку-то — столь же горячо они меня убеждали, что в их доме трехкомнатные квартиры не водятся. Инстинкт подсказывал мне не доверять привратникам на слово, и я положила наведаться ещё и в паспортный стол. Кровь из носу, а доберусь до правды.
На следующий день я первым делом направила свои стопы в Горстройуправление. Здесь трогательный рассказ о “Неистовом Роланде” был не к месту, пришлось сочинить другой. Я его приготовила заранее, а по дороге лишь конкретизировала социально-жилищные проблемы, которыми якобы интересуется некое исключительно почтённое ведомство. Будто один из сотрудников заинтересованного ведомства однажды имел в поезде разговор с попутчиком и этот попутчик упомянул о доме, которым жильцы не нахвалятся. Ведомство поручило мне собрать информацию об отрадном курьёзе, ибо налицо уникальный случай в истории современного градостроительства — не бывало ещё, чтобы новосёлы не кляли почём зря строителей. Сотрудник ведомства оказался изрядным олухом — не узнал у своего информатора никаких координат, и теперь мне приходится отдуваться. Я снова пустила в ход добытые сведения, особо напирая на срок сдачи дома в эксплуатацию. К счастью, моё удостоверение сослужило мне службу — как-никак прошу помощи у коллег. Лёгкое недоумение вызвал, правда, способ сбора информации — очень уж дилетантский для такого солидного ведомства.
Моя зацикленность на положительных отзывах жильцов встречена была с некоторой долей удивления и скепсиса, а уж на рассказ о лестничном пролёте с одной ступенькой каждый считал своим долгом постучать пальцем по лбу. И все же я получила то, что хотела: адреса домов, сданных в эксплуатацию в интересующий меня период, причём не кооперативных, а государственных, поскольку я твёрдо придерживалась принятого решения — условно считать за правду все, что мне понарассказал мой телефонный друг.
Из Горстройуправления я понеслась в паспортный стол, на ходу стараясь снова перестроиться на потерянного Ариосто. Всю дорогу бормотала “Неистовый Роланд”, “Неистовый Роланд”, потому как чувствовала себя слегка одуревшей и боялась запутаться в литературных вариантах.
В паспортном столе сидело несколько служащих. Заламывая руки и причитая, я с хватающими за душу отступлениями живописала перед ними своё несчастье. Для пущей убедительности дополнила рассказ координатами владельца книги, поместив его в Швейцарию, и датой приезда. Якобы возвращается послезавтра. Бог знает, почему именно послезавтра, что же касается Швейцарии, то я как раз получила оттуда письмо от коллеги — он, правда, в ближайшие годы из этой благословенной страны возвращаться не собирался и “Неистового Роланда” в жизни в руках не держал. Иначе дал бы почитать и мне.
Служители паспортного стола слушали меня раскрыв рты, исполненные трепетного сочувствия и страстного желания помочь. Дамы, увы, честно признались, что ничем помочь не могут. зато единственный среди них мужчина задумчиво наморщил чело.
— Говорите, три года назад? А перед тем развелись? Кажется, я знаю, о ком речь…
Я сначала оцепенела, а потом набросилась на него как шакал:
— Благодетель вы мой, говорите же скорей! Выручайте!
Служитель воззрился на меня с удвоенным интересом и усмехнулся улыбкой Моны Лизы:
— Высокий такой, симпатичный брюнет, да? Точно, она съехала первой, а он ещё оставался. У них было две дочери.
Какие ещё дочери? Он же бездетный. Может, соврал, хотя зачем?
— О дочках ничего не слышала, — осторожно сказала я. — А остальное все сходится.
— Кажется, дочки были её, от первого брака. Одна совсем взрослая. Ну да, я знаю, кто это.
К черту дочек, пусть их будет хоть целый выводок! Фамилию! Если он мне сейчас не назовёт фамилию, придушу.
Видимо, служитель догадался о моем намерении или я слишком уж кровожадно на него вызверилась — торопливо отвернувшись, он призвал в свидетели одну из дам:
— Не помнишь? Они жили на третьем этаже. Актриса с мужем, как бишь их звали? Ну?
Когда прозвучала фамилия, я оцепенела во второй раз. Ушам своим не поверила. Невероятно!
— Но… — захлебнулась я, — не может быть…
— Больше никто в то время не выезжал… Служители разглядывали меня со все большим интересом. Пришлось елико возможно взять себя в руки, чтобы не заподозрили чего неладного.
— ..Если вы не ошиблись домом, то это только они.
Я постаралась изобразить на лице подходящую гамму чувств. Пришлось для этого вернуться мыслями к Ариосто — как же, теперь я пропажу как пить дать разыщу.
— Мой приятель был знаком с мужем, жену он почти не знал, — сказала я, умерив своё потрясение до приличествующей обстоятельствам радости. — Где они теперь обитают?
— Она живёт в центре, а он — не знаю. Вот те раз! Какое мне дело, где живёт она…
— Не беда, попробую как-нибудь разыскать. А кем он работает, этот человек?
— Был диктором на радио, а сейчас не знаю. Голос! Силы небесные, вот откуда голос! Какая же я тупица!
— А имени его вы не помните?
— Понятия не имею.
— Ну ничего, главное — фамилия. Очень вам признательна, вы мне спасли жизнь и честь.
Я вышла на улицу, не чуя себя от потрясения. Невероятно! Неужели я его в конце концов расконспирировала? Диктор на радио! На Польском Радио нет ничего тайного, что не стало бы для меня явным, осведомителями меня там бог не обидел.
Вечером, вернувшись домой, я повисла на телефоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43