За это время он не успеет ни позвонить из автомата, ни куда-нибудь заехать, на десять минут мне гарантирована безопасность.
Я не отдавала себе отчёта в пагубности своего поведения. В том состоянии одержимости, которое мной овладело, для меня уже не было ничего невозможного. Каких только глупостей не натворишь ради блага отечества!
Встретившись со мной в парке Дрешера, мой конфидент даже не нашёл в себе сил поздороваться… Оглядев меня с невыразимым отвращением, закурил и сказал:
— Блокада тебе не поможет. Я тебя и завтра из-под земли достану.
— Если сохранишь хоть каплю здравого смысла, завтра мне скажешь спасибо. Вот послушай… Только для начала учти: я знаю, какое ведомство опекало на первых порах операцию, знаю, в чем она заключалась, где проводились эксперименты, и со всей ответственностью заявляю: моё дело сторона. Меня интересует другое: в чьи руки это попало и кто этим манипулирует незаконно.
— Ничего тут незаконного нет, все в руках божиих, то есть того самого ведомства. С чего тебе втемяшился такой бред?
Колебалась я недолго. Ничего не оставалось, как рассказать ему правду. Почти всю.
— Каким образом, черт подери, они вышли на твой телефон?!
— Не знаю, — твёрдо сказала я. — Меня это не интересует.
Теперь он помолчал в нерешительности.
— Произошла какая-то чудовищная накладка. Слушай же…
И я стала слушать. Все, о чем он рассказывал, ничего мне не объясняло. Операция “Скорбут” абсолютно законна? Осуществляется государственными службами, уполномоченными на то людьми, а вовсе не бандитской шайкой?
— Какого же беса они так законспирировались? — не сдавалась я в полном отчаянии.
— Чего тут непонятного? По-твоему, глубоко засекреченные испытания, проходящие по ведомству военной разведки, надо выставлять на всеобщее обозрение?
— Все равно концы с концами не сходятся. Послушал бы ты, что они говорили! Таились, нервничали, что кто-то их обнаружит, раскроет… Кто?! Зачем?
— А тебе прямо позарез надо знать? — помолчав, хмуро буркнул мой собеседник.
— Надо. Мне все это крайне подозрительно. Он снова помолчал, дымя сигаретой и явно борясь с сомнениями. Собственно, до сих пор он мне не сказал ничего такого, чего я и сама не знала. Но сейчас, чуяло моё сердце, сейчас он откроет мне нечто такое, отчего у меня волосы встанут дыбом.
— Ладно. Все равно ты уже знаешь больше, чем следовало бы, хуже не будет. Слушай же…
Я слушала с замиранием сердца и неприятной тяжестью на душе. Все детали головоломки идеально укладывались одна к одной. В лоне почтеннейшего правоохранительного ведомства завёлся, образно говоря, микроб предательства. Среди высокопоставленных лиц, наделённых неограниченным государственным доверием, нашёлся ренегат, сотрудничавший с иностранной разведкой, который покушался выкрасть изобретение. При нем существовала неуловимая агентурная сеть, действовавшая на пагубу народной нашей республике. От этой вражьей силы и пришлось таиться…
Ренегат на высоком посту…
— Почему же их всех не пересажали, почему цацкались, доводя меня до нервного расстройства? — с горечью спросила я.
— Потому что не было стопроцентной уверенности насчёт личности предателя, да и на агентуру следовало выйти. Риск был, конечно, велик, пришлось обставлять испытания так, чтобы не допустить утечки информации и в то же время не вспугнуть их проволочками и чрезмерными предосторожностями. Но другого способа разрешить ситуацию не предвиделось. Подозреваемый, как я понимаю, имел такой высокий статус, что требовалось стопроцентное попадание; случись какая накладка, заварился бы жуткий скандал. Ну и все труды контрразведки пошли бы насмарку…
— И кем же этот ренегат оказался?
— Понятия не имею. Думаю, посвящены в это человека два-три.
— Как же ты можешь не знать, если участвовал в испытаниях? От кого конкретно вы таились?
— Ото всех. В курс дела ввели только нескольких верных людей, остальных держали под подозрением. Да я непосредственно в акции почти не участвовал, сдал свои разработки на первой стадии, а дальше уже весь воз тянул другой.
Я молчала, пытаясь справиться с сумятицей в душе, а больше всего с мучительным огорчением. Выходит, я до последнего питала какую-то надежду? Ведь ясно было, что это преступник…
— Получается, ты была не так уж далека от истины, — признал он с кислой миной. — Представляешь себе хотя бы, что тебе может грозить за разглашение такой информации?
— Представляю. А чем я для них была? Базой данных?
— Чем-то в этом роде. Существовал один телефон, по которому следовало передавать всякие сведения. Каким чудом телефон оказался твоим, не понимаю.
Зато я понимала, а толку-то.
— Кто в вашей потехе участвовал? — спросила я без малейшей надежды. — Назови все фамилии, какие знаешь. Чего уж скрывать, мне и так почти все известно. Хуже, сам говоришь, не будет.
— Фамилий не знаю, мне мало кто представлялся. Знаком всего с несколькими. С теми, кто вёл со мной официальные переговоры, с двумя сотрудниками по начальной разработке и со своим преемником, к которому перешли все дела. Толковый мужик, с головой…
Названные им фамилии мне ничего не сказали. К преемнику, раз он был в его вкусе, я сразу почувствовала антипатию… Да и вообще мне вдруг все опротивело.
— Ну так как, собирать мне завтра вещички в кутузку?
— Не болтай ерунды. Ты бы из меня сегодня ни слова не вытянула, не знай я твоих талантов. А окажись ты в чем-то замешана, будь спокойна, домой бы не вернулась. Но ты говорила правду, настолько я тебя тоже изучил.
Я со своей стороны изучила его не хуже, пощады от него не жди, при малейшем подозрении упрятал бы в каземат, не моргнув глазом.
— Провожать тебя, думаю, нет нужды? Ты у нас ведь не пропадёшь, справишься с любой ситуацией. А у меня по горло работы.
— Очень тебе благодарна, конечно, сама доберусь. Извини за беспокойство…
В полвторого позвонил телефон. Я молниеносно проснулась и схватила трубку.
— Алло…
— Четыре сорок девять восемьдесят один?
— Точно…
— Кто говорит?
О, я этого терпеть не могу!
— Королева Изабелла Испанская, — с достоинством представилась я.
— А-а-а, простите, ошибка… — неуверенно промямлили в трубку.
Через пару минут опять звонок.
— Четыре сорок девять восемьдесят один?
— Да…
— Пани Иоанна Хмелевская?
— К вашим услугам.
— Благодарю.
И дали отбой. Как прикажете понимать? Благодарит за то, что меня так зовут, или за то, что подняла трубку? Кто бы это мог быть? Голос вроде незнакомый…
Не понравился мне странный звонок. Я встала, налила себе чаю, закурила и задумалась. Не он ли — страшный, смертельный мой враг? Теперь уже смело можно отнести его к врагам.
Проведал, что я имела разговор на опасную тему, и решил убить?
Можно его понять, когда он столь настоятельно просил меня угомониться. Понятно также, почему он так заботливо лелеял своё инкогнито. Государственный муж!.. Сознательный гражданин ПНР!.. Ну почему судьба сыграла со мной такую шутку? Хорош “клин”! Пропади все пропадом!
Я сидела в кресле у раскрытого окна, дрожа от холода и проклиная свою долю, когда вдруг снова зазвонил телефон.
— Пани Иоанна, это вы? — таинственным шёпотом спросил мой знакомый из городской телефонной сети.
— Я, а что стряслось? — почему-то тоже шёпотом поинтересовалась я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Я не отдавала себе отчёта в пагубности своего поведения. В том состоянии одержимости, которое мной овладело, для меня уже не было ничего невозможного. Каких только глупостей не натворишь ради блага отечества!
Встретившись со мной в парке Дрешера, мой конфидент даже не нашёл в себе сил поздороваться… Оглядев меня с невыразимым отвращением, закурил и сказал:
— Блокада тебе не поможет. Я тебя и завтра из-под земли достану.
— Если сохранишь хоть каплю здравого смысла, завтра мне скажешь спасибо. Вот послушай… Только для начала учти: я знаю, какое ведомство опекало на первых порах операцию, знаю, в чем она заключалась, где проводились эксперименты, и со всей ответственностью заявляю: моё дело сторона. Меня интересует другое: в чьи руки это попало и кто этим манипулирует незаконно.
— Ничего тут незаконного нет, все в руках божиих, то есть того самого ведомства. С чего тебе втемяшился такой бред?
Колебалась я недолго. Ничего не оставалось, как рассказать ему правду. Почти всю.
— Каким образом, черт подери, они вышли на твой телефон?!
— Не знаю, — твёрдо сказала я. — Меня это не интересует.
Теперь он помолчал в нерешительности.
— Произошла какая-то чудовищная накладка. Слушай же…
И я стала слушать. Все, о чем он рассказывал, ничего мне не объясняло. Операция “Скорбут” абсолютно законна? Осуществляется государственными службами, уполномоченными на то людьми, а вовсе не бандитской шайкой?
— Какого же беса они так законспирировались? — не сдавалась я в полном отчаянии.
— Чего тут непонятного? По-твоему, глубоко засекреченные испытания, проходящие по ведомству военной разведки, надо выставлять на всеобщее обозрение?
— Все равно концы с концами не сходятся. Послушал бы ты, что они говорили! Таились, нервничали, что кто-то их обнаружит, раскроет… Кто?! Зачем?
— А тебе прямо позарез надо знать? — помолчав, хмуро буркнул мой собеседник.
— Надо. Мне все это крайне подозрительно. Он снова помолчал, дымя сигаретой и явно борясь с сомнениями. Собственно, до сих пор он мне не сказал ничего такого, чего я и сама не знала. Но сейчас, чуяло моё сердце, сейчас он откроет мне нечто такое, отчего у меня волосы встанут дыбом.
— Ладно. Все равно ты уже знаешь больше, чем следовало бы, хуже не будет. Слушай же…
Я слушала с замиранием сердца и неприятной тяжестью на душе. Все детали головоломки идеально укладывались одна к одной. В лоне почтеннейшего правоохранительного ведомства завёлся, образно говоря, микроб предательства. Среди высокопоставленных лиц, наделённых неограниченным государственным доверием, нашёлся ренегат, сотрудничавший с иностранной разведкой, который покушался выкрасть изобретение. При нем существовала неуловимая агентурная сеть, действовавшая на пагубу народной нашей республике. От этой вражьей силы и пришлось таиться…
Ренегат на высоком посту…
— Почему же их всех не пересажали, почему цацкались, доводя меня до нервного расстройства? — с горечью спросила я.
— Потому что не было стопроцентной уверенности насчёт личности предателя, да и на агентуру следовало выйти. Риск был, конечно, велик, пришлось обставлять испытания так, чтобы не допустить утечки информации и в то же время не вспугнуть их проволочками и чрезмерными предосторожностями. Но другого способа разрешить ситуацию не предвиделось. Подозреваемый, как я понимаю, имел такой высокий статус, что требовалось стопроцентное попадание; случись какая накладка, заварился бы жуткий скандал. Ну и все труды контрразведки пошли бы насмарку…
— И кем же этот ренегат оказался?
— Понятия не имею. Думаю, посвящены в это человека два-три.
— Как же ты можешь не знать, если участвовал в испытаниях? От кого конкретно вы таились?
— Ото всех. В курс дела ввели только нескольких верных людей, остальных держали под подозрением. Да я непосредственно в акции почти не участвовал, сдал свои разработки на первой стадии, а дальше уже весь воз тянул другой.
Я молчала, пытаясь справиться с сумятицей в душе, а больше всего с мучительным огорчением. Выходит, я до последнего питала какую-то надежду? Ведь ясно было, что это преступник…
— Получается, ты была не так уж далека от истины, — признал он с кислой миной. — Представляешь себе хотя бы, что тебе может грозить за разглашение такой информации?
— Представляю. А чем я для них была? Базой данных?
— Чем-то в этом роде. Существовал один телефон, по которому следовало передавать всякие сведения. Каким чудом телефон оказался твоим, не понимаю.
Зато я понимала, а толку-то.
— Кто в вашей потехе участвовал? — спросила я без малейшей надежды. — Назови все фамилии, какие знаешь. Чего уж скрывать, мне и так почти все известно. Хуже, сам говоришь, не будет.
— Фамилий не знаю, мне мало кто представлялся. Знаком всего с несколькими. С теми, кто вёл со мной официальные переговоры, с двумя сотрудниками по начальной разработке и со своим преемником, к которому перешли все дела. Толковый мужик, с головой…
Названные им фамилии мне ничего не сказали. К преемнику, раз он был в его вкусе, я сразу почувствовала антипатию… Да и вообще мне вдруг все опротивело.
— Ну так как, собирать мне завтра вещички в кутузку?
— Не болтай ерунды. Ты бы из меня сегодня ни слова не вытянула, не знай я твоих талантов. А окажись ты в чем-то замешана, будь спокойна, домой бы не вернулась. Но ты говорила правду, настолько я тебя тоже изучил.
Я со своей стороны изучила его не хуже, пощады от него не жди, при малейшем подозрении упрятал бы в каземат, не моргнув глазом.
— Провожать тебя, думаю, нет нужды? Ты у нас ведь не пропадёшь, справишься с любой ситуацией. А у меня по горло работы.
— Очень тебе благодарна, конечно, сама доберусь. Извини за беспокойство…
В полвторого позвонил телефон. Я молниеносно проснулась и схватила трубку.
— Алло…
— Четыре сорок девять восемьдесят один?
— Точно…
— Кто говорит?
О, я этого терпеть не могу!
— Королева Изабелла Испанская, — с достоинством представилась я.
— А-а-а, простите, ошибка… — неуверенно промямлили в трубку.
Через пару минут опять звонок.
— Четыре сорок девять восемьдесят один?
— Да…
— Пани Иоанна Хмелевская?
— К вашим услугам.
— Благодарю.
И дали отбой. Как прикажете понимать? Благодарит за то, что меня так зовут, или за то, что подняла трубку? Кто бы это мог быть? Голос вроде незнакомый…
Не понравился мне странный звонок. Я встала, налила себе чаю, закурила и задумалась. Не он ли — страшный, смертельный мой враг? Теперь уже смело можно отнести его к врагам.
Проведал, что я имела разговор на опасную тему, и решил убить?
Можно его понять, когда он столь настоятельно просил меня угомониться. Понятно также, почему он так заботливо лелеял своё инкогнито. Государственный муж!.. Сознательный гражданин ПНР!.. Ну почему судьба сыграла со мной такую шутку? Хорош “клин”! Пропади все пропадом!
Я сидела в кресле у раскрытого окна, дрожа от холода и проклиная свою долю, когда вдруг снова зазвонил телефон.
— Пани Иоанна, это вы? — таинственным шёпотом спросил мой знакомый из городской телефонной сети.
— Я, а что стряслось? — почему-то тоже шёпотом поинтересовалась я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43