Возможно ничего, как орнамент на стенах мечети, как глоссололия, — бессмысленные словосочетания в песнопениях шамана:
«Рыбак с удочкой или с динамитом. Мужчина и женщина… договорился или изнасиловал, большая разница… В Латвии не выходят газеты… В Тбилиси закрыт аэропорт. «Российские вести» сообщают каждый день, где находится Гамсахурдия, а! А американская подводная лодка в это время подошла к нашим берегам… Гуманитарную помощь присылают нам, чтобы разведать наши военные аэропорты, вы поняли? Они знают, что режим Ельцина, режим Попова — временный. Они готовятся… Садам Хуссейн нужен США. Он их ставленник на Ближнем Востоке».
Уже летом того же года Владимир Вольфович полетит, или сделает вид, что полетит (мне совсем не ясно, например, был ли он вообще в Ираке с визитом? нет, не ясно) к Хуссейну, невзирая что тот — ставленник США на Ближнем Востоке, но это не единственное противоречие в его поливах и в его политике. Собственно, его политика принципиально противоречива. Я не люблю корчить из себя пророка, потому заявляю что если да, я сразу же понял, что образ Жириновского именно провинциальный итээровец, спешащий выплеснуть с хрипотцой обиды, и в этом он есть двойник американского провинциального босса, дельца от политики, то противоречия я уловил позднее.
Не заметил я тогда и того обстоятельства, что во всю сорокаминутную речь Жириновский обронил лишь несколько фраз, касающихся не географии, не проблем внешней политики с ближним и дальним зарубежьем. Лишь несколько фраз на тему экономики и социального устройства общества. Вот они. Об экономике:
«Конвергенция в экономике — сохранить то, что есть у нас, и добавить лучшее из капитализма».
О социальном устройстве общества:
«Бурбулис заявил: «Мы меняем общественный строй!» Как легко. Двадцать лет вбивал в голову студентам о коммунистическом обществе…»
Я ушел из Историко-архивного вместе со Славой, у меня была еще одна деловая встреча «А что, Эдуард, — сказал Слава, когда мы шли к метро, — ваш Жириновский мне понравился. Он говорит вполне разумные вещи…»
Позднее вот что писал Ярослав Могутин об этом событии в газете «Новый Взгляд» (№ 122, за 93 г.):
«…хочется вспомнить, как развивался их бурный, но непродолжительный роман с Лимоновым. Владимир Вольфович встретился с Эдуардом Вениаминовичем, когда инициативная группа студентов Историко-архивного института выдвинула Жириновского на должность ректора (вместо Ю.Афанасьева). В тот момент я еще числился студентом этого заведения и предвкушал страшный скандал в институтских стенах (это было полтора года назад). Мы с Лимоновым пришли на Никольскую, где в актовом зале главного здания МГИАИ должен был выступить В.В. Он и выступил в присущем ему юмористическом духе с известными лозунгами, которые мало с тех пор изменились. Лимонов тогда быстро освоился и вскоре уже бойко раздавал свои автографы на программе ЛДП. Естественно, никаким ректором В.В. не стал, а студентам-инициаторам его выдвижения, жестоко набили морды студенты-демократы.
Через некоторое время, 1 марта 1992 года, Жириновский сделал ответный жест, посетив творческий вечер Лимонова в ЦДЛ, где уже по-свойски расписывался на лимоновских книгах. Все это было очень символично.
Они были нужны друг другу. Жириновский Лимонову — чтобы пролезть в Большую Политику (тот наивно полагал, что В.В. ему в этом поможет), а Лимонов Жириновскому — чтобы пролезть в Вечность, поскольку…»
Дальше Ярослав пускается в политические предсказания, но я их опускаю, так как предсказания не сбылись.
Газета «Сокол Жириновского» осветила то же событие несколько по-иному, в заметке «Восстановите мою родословную!..»
«Группа студентов Историко-архивного института выступила с предложением выбрать на место собирающегося в отставку ректора и известного демократа-расчленителя Юрия Афанасьева председателя ЛДПР Владимира Жириновского.
Встреча В.Жириновского со студентами состоялась. Несколько сот собравшихся с большим интересом выслушали концепцию собирания русских земель, возрождения русской нации и российской государственности. На традиционный вопрос из зала: «Кто Вы по крови и почему у вас такое отчество?» Владимир Вольфович ответил: «У меня мать и отец — русские люди. И я был бы очень признателен вам, будущим историкам и архивистам, если вы восстановите мою родословную досконально и в ней найдутся представители других народов. Я буду гордиться, если узнаю, что в моих жилах течет и другая, кроме русской, кровь…»
На встрече присутствовали… /…/ Э.Лимонов раздавал свои автографы студентам с надписью: «И примкнувший к ним Лимонов»… на обложках программы ЛДП».
У кого что болит, тот о том и говорит. И тогда, и сейчас, и в будущем будет досаждать Владимиру Вольфовичу его родословная.
Ошибся в анализе и Могутин, предположивший, что Жириновский мне нужен, чтобы пролезть в Большую Политику (Владимир Вольфович сам тогда в Большой Политике еще не находился!), и «Сокол Жириновского» ошибся, представив меня одной фразой, жестом, каким-то хулиганом и ничевоком.
Ошибся и «Московский комсомолец», писавший в номере от 6 февраля 1992 года в заметке «Эдичка из городу Парижу»:
«Возрадуйтесь, читатели и почитатели известного советско-американско-французского писателя Эдуарда Лимонова. Сегодня вечером он вновь прилетает на нашу-вашу-его многострадальную родину. Да не как-нибудь, а по приглашению самого Верховного Совета России. В планах Эдички — поучаствовать в известных событиях 9 февраля, разобраться в политической ситуации (наивный, нам бы самим…), съездить к родителям в Харьков и, конечно же, встретиться с вами в Центральном Доме литераторов».
Все эти ребята попали пальцем в небо. Я приехал интуитивно, следуя лишь и исключительно интуиции, следуя озабоченной трагической СТРАСТИ, многолетней и тяжелой. Влюбленности в страну, в эпоху, в политику. Следуя страсти…
Сейчас я понимаю, что этот приезд в Москву в феврале 92-го оказался похож на приезд в Москву за четверть века до этого, в 1967! Тогда все мне было ново и интересно в столице! Юноша из провинции, я открывал для себя Москву искусства, мифологию контркультуры. Тогда в 1967-ом я познакомился с десятками впоследствии ставших знаменитыми художников, поэтов и писателей, подружился среди других с Ленькой Губановым и Веней Ерофеевым, с Кабаковым, Яковлевым, Евгением Леонидовичем Кропивницким, чтобы тотчас вступить с ними в творческую конкуренцию. Я носился в те годы как на крыльях по незнакомому городу… Помню свой ослепительный энтузиазм тех лет, жадно пожирал я новых для меня людей. Точно с таким же мощным энтузиазмом в феврале 92-го через четверть века набросился я на Москву политическую. И подобно тому, как в Москве 60-х годов меня интересовала контркультура, в Москве 90-х меня интересовала политическая оппозиция. И только она! Никакие серокостюмные мальчики Шахраи и иже с ними меня не интересовали. Виктор Анпилов меня интересовал! Влюбленный в свое время в Леньку Губанова — поэта, я дрался с ним дважды. Один раз в ответ на его злобное замечание, чтоб я убирался в свой Харьков, я ударил его бутылкой по голове, он же позднее набросился на меня со своими дружками и избил. То есть это была любовь-ненависть.
Анпилов восхитил меня своим якобинством и целостностью характера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
«Рыбак с удочкой или с динамитом. Мужчина и женщина… договорился или изнасиловал, большая разница… В Латвии не выходят газеты… В Тбилиси закрыт аэропорт. «Российские вести» сообщают каждый день, где находится Гамсахурдия, а! А американская подводная лодка в это время подошла к нашим берегам… Гуманитарную помощь присылают нам, чтобы разведать наши военные аэропорты, вы поняли? Они знают, что режим Ельцина, режим Попова — временный. Они готовятся… Садам Хуссейн нужен США. Он их ставленник на Ближнем Востоке».
Уже летом того же года Владимир Вольфович полетит, или сделает вид, что полетит (мне совсем не ясно, например, был ли он вообще в Ираке с визитом? нет, не ясно) к Хуссейну, невзирая что тот — ставленник США на Ближнем Востоке, но это не единственное противоречие в его поливах и в его политике. Собственно, его политика принципиально противоречива. Я не люблю корчить из себя пророка, потому заявляю что если да, я сразу же понял, что образ Жириновского именно провинциальный итээровец, спешащий выплеснуть с хрипотцой обиды, и в этом он есть двойник американского провинциального босса, дельца от политики, то противоречия я уловил позднее.
Не заметил я тогда и того обстоятельства, что во всю сорокаминутную речь Жириновский обронил лишь несколько фраз, касающихся не географии, не проблем внешней политики с ближним и дальним зарубежьем. Лишь несколько фраз на тему экономики и социального устройства общества. Вот они. Об экономике:
«Конвергенция в экономике — сохранить то, что есть у нас, и добавить лучшее из капитализма».
О социальном устройстве общества:
«Бурбулис заявил: «Мы меняем общественный строй!» Как легко. Двадцать лет вбивал в голову студентам о коммунистическом обществе…»
Я ушел из Историко-архивного вместе со Славой, у меня была еще одна деловая встреча «А что, Эдуард, — сказал Слава, когда мы шли к метро, — ваш Жириновский мне понравился. Он говорит вполне разумные вещи…»
Позднее вот что писал Ярослав Могутин об этом событии в газете «Новый Взгляд» (№ 122, за 93 г.):
«…хочется вспомнить, как развивался их бурный, но непродолжительный роман с Лимоновым. Владимир Вольфович встретился с Эдуардом Вениаминовичем, когда инициативная группа студентов Историко-архивного института выдвинула Жириновского на должность ректора (вместо Ю.Афанасьева). В тот момент я еще числился студентом этого заведения и предвкушал страшный скандал в институтских стенах (это было полтора года назад). Мы с Лимоновым пришли на Никольскую, где в актовом зале главного здания МГИАИ должен был выступить В.В. Он и выступил в присущем ему юмористическом духе с известными лозунгами, которые мало с тех пор изменились. Лимонов тогда быстро освоился и вскоре уже бойко раздавал свои автографы на программе ЛДП. Естественно, никаким ректором В.В. не стал, а студентам-инициаторам его выдвижения, жестоко набили морды студенты-демократы.
Через некоторое время, 1 марта 1992 года, Жириновский сделал ответный жест, посетив творческий вечер Лимонова в ЦДЛ, где уже по-свойски расписывался на лимоновских книгах. Все это было очень символично.
Они были нужны друг другу. Жириновский Лимонову — чтобы пролезть в Большую Политику (тот наивно полагал, что В.В. ему в этом поможет), а Лимонов Жириновскому — чтобы пролезть в Вечность, поскольку…»
Дальше Ярослав пускается в политические предсказания, но я их опускаю, так как предсказания не сбылись.
Газета «Сокол Жириновского» осветила то же событие несколько по-иному, в заметке «Восстановите мою родословную!..»
«Группа студентов Историко-архивного института выступила с предложением выбрать на место собирающегося в отставку ректора и известного демократа-расчленителя Юрия Афанасьева председателя ЛДПР Владимира Жириновского.
Встреча В.Жириновского со студентами состоялась. Несколько сот собравшихся с большим интересом выслушали концепцию собирания русских земель, возрождения русской нации и российской государственности. На традиционный вопрос из зала: «Кто Вы по крови и почему у вас такое отчество?» Владимир Вольфович ответил: «У меня мать и отец — русские люди. И я был бы очень признателен вам, будущим историкам и архивистам, если вы восстановите мою родословную досконально и в ней найдутся представители других народов. Я буду гордиться, если узнаю, что в моих жилах течет и другая, кроме русской, кровь…»
На встрече присутствовали… /…/ Э.Лимонов раздавал свои автографы студентам с надписью: «И примкнувший к ним Лимонов»… на обложках программы ЛДП».
У кого что болит, тот о том и говорит. И тогда, и сейчас, и в будущем будет досаждать Владимиру Вольфовичу его родословная.
Ошибся в анализе и Могутин, предположивший, что Жириновский мне нужен, чтобы пролезть в Большую Политику (Владимир Вольфович сам тогда в Большой Политике еще не находился!), и «Сокол Жириновского» ошибся, представив меня одной фразой, жестом, каким-то хулиганом и ничевоком.
Ошибся и «Московский комсомолец», писавший в номере от 6 февраля 1992 года в заметке «Эдичка из городу Парижу»:
«Возрадуйтесь, читатели и почитатели известного советско-американско-французского писателя Эдуарда Лимонова. Сегодня вечером он вновь прилетает на нашу-вашу-его многострадальную родину. Да не как-нибудь, а по приглашению самого Верховного Совета России. В планах Эдички — поучаствовать в известных событиях 9 февраля, разобраться в политической ситуации (наивный, нам бы самим…), съездить к родителям в Харьков и, конечно же, встретиться с вами в Центральном Доме литераторов».
Все эти ребята попали пальцем в небо. Я приехал интуитивно, следуя лишь и исключительно интуиции, следуя озабоченной трагической СТРАСТИ, многолетней и тяжелой. Влюбленности в страну, в эпоху, в политику. Следуя страсти…
Сейчас я понимаю, что этот приезд в Москву в феврале 92-го оказался похож на приезд в Москву за четверть века до этого, в 1967! Тогда все мне было ново и интересно в столице! Юноша из провинции, я открывал для себя Москву искусства, мифологию контркультуры. Тогда в 1967-ом я познакомился с десятками впоследствии ставших знаменитыми художников, поэтов и писателей, подружился среди других с Ленькой Губановым и Веней Ерофеевым, с Кабаковым, Яковлевым, Евгением Леонидовичем Кропивницким, чтобы тотчас вступить с ними в творческую конкуренцию. Я носился в те годы как на крыльях по незнакомому городу… Помню свой ослепительный энтузиазм тех лет, жадно пожирал я новых для меня людей. Точно с таким же мощным энтузиазмом в феврале 92-го через четверть века набросился я на Москву политическую. И подобно тому, как в Москве 60-х годов меня интересовала контркультура, в Москве 90-х меня интересовала политическая оппозиция. И только она! Никакие серокостюмные мальчики Шахраи и иже с ними меня не интересовали. Виктор Анпилов меня интересовал! Влюбленный в свое время в Леньку Губанова — поэта, я дрался с ним дважды. Один раз в ответ на его злобное замечание, чтоб я убирался в свой Харьков, я ударил его бутылкой по голове, он же позднее набросился на меня со своими дружками и избил. То есть это была любовь-ненависть.
Анпилов восхитил меня своим якобинством и целостностью характера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56