Суперменов женщины покидают редко.
«Нужно быть осторожнее, — думал Генрих. — Ради нее. Раз уж так получилось, что я не сумел устоять перед соблазном заиметь сообщника с зелено-желтой головой и горячей попкой, хотя бы ради нее следует быть осторожным. Я-то все равно сверну себе шею, — спокойно подумал, — в сущности, я этого и хочу, ради этого и стал Суперменом — чтобы героически свернуть себе шею, а она молодое существо — пусть поживет, посмотрит на жизнь…»
Говоря это самому себе, Генрих, впрочем, был совершенно уверен, что более странного человека, чем он, зеленая птичка больше не встретит в ее жизни. Он, Генрих, например, так и не встретил в своей жизни Супермена. А как ему хотелось, как он искал Супермена повсюду, и в России еще, и в Англии, и теперь вот в Париже. Отчаявшись найти это необыкновенное существо, Генрих решил сам стать Суперменом и вот стал им. Девчонке повезло с ним. Девчонка оказалась в одно время с ним в магазине у Центра Помпиду, где Супермен прохаживался, наблюдая народ и размышляя о том, кого взять к себе в сказку… Девчонке очень повезло…
С другой стороны, девчонка тоже не совсем обычное существо. Не всякий режет себе вены от «восторга перед жизнью». Не всякое дитя решится выйти на улицу с зелено-желтой головой. Девчонка тоже редкий фрукт…
«С одной стороны» и «с другой стороны» — категории, характерные для творческого метода Генриха Супермена. Генрих всегда обладал способностью увидеть факт, личность, акцию и с другой стороны. Некогда эта способность видеть на 360 градусов мешала Генриху действовать, но, став Суперменом, он решил эту проблему просто. Он действовал так, будто видел мир только с одной стороны, а размышлял так же, как и раньше, — с обеих сторон.
«Сегодня я должен ликвидировать Юрия, — думал он. — Согласно плану, он — следующий. Безусловно, это глупо. Прошло одиннадцать лет с момента, когда он совершил преступление, да и какое, в сущности, преступление. Ни один суд не признает его виновным, самый суровый суд. Разве что суд Саудовской Аравии. Выебать жену приятеля. Большое дело. Даже не лучшего приятеля, не друга, просто приятеля. Однако я должен его ликвидировать». Почему-то Супермен предпочел это слово — «ликвидировать». «Убить» — звучало бы фальшиво-эмоционально. Нет, он не хотел отомстить Юрию за то, что тот однажды сунул член в жену Генриха. Генрих хотел именно ликвидировать Юрия, совершить акт правосудия, пусть и запоздалый, но акт правосудия, восстановить в мире справедливость. Юрий не имел права сделать больно Генриху. А Генриху было тогда больно. Прощать никому, ничего нельзя. «К высшей мере наказания…» — пробормотал Генрих торжественные и мрачные слова.
— Что? — вздрогнула Алиска…
— Спи, ничего, — сказал Генрих. — Спи, — и накрыл одеялом выскользнувшие наружу голые коленки девчонки. Спальня была самой холодной комнатой в жилище Генриха.
«Может быть, взять с собой девчонку?» — заколебался Генрих. Внутри себя он заранее знал, что возьмет девчонку; ему нужно было присутствие свидетеля, тогда в последний момент он не откажется от идеи, не пожалеет вдруг Юрия. Генрих знал, что он возьмет с собой девчонку, для этого он и выбрал ее из толпы, подобрал. Супермену нужны свидетели и обожатели. Супермен нуждался в девчонке, но не так легко было признать это Генриху. Возьму девчонку — подсказал он себе готовый ответ, быстро проскочив через свои якобы колебания, в которых мелькали остатки старой, досуперменовской системы мышления, формулировки типа «аморально вовлекать ребенка в преступление» и «вовлек девочку в убийство»… Все эти определения как бы были подслушаны Генрихом на воображаемом суде над Суперменом и являлись высказываниями дряхлых и циничных блюстителей закона, совершивших на своем веку десятки узаконенных убийств и совративших немало девчонок и просто человеческих душ.
«Fuck it, возьму девчонку», — отмахнулся от старого Генриха Генрих Супермен и стал продумывать детали ликвидации Юрия. Задача облегчалась тем, что художник жил один. Одинокого человека всегда легче убрать, чем человека семейного…
20
В десять часов, выходя с девчонкой из ресторана «Липп», где Генрих оставил 666 франков — «звериное число», — с удовольствием подумал Генрих, добавляя официанту чаевые до звериного числа, — Супермен сказал Алиске, что у него есть небольшое дело.
— А я? — спросила девчонка, сунув руки в боковые неглубокие карманы мундирчика и, чуть ссутулившись, нашаривая одной рукой сигареты. Было 4 октября, на бульваре Сен-Жермен было холодно.
— Если хочешь, можешь пойти со мной, — сказал Генрих. — Только хочу тебя предупредить — дело «мокрое».
— Что значит «мокрое»? — спросила девчонка и, вынув сигаретину, закурила ее, хулигански чиркнув спичкой о свою попку в юбке. Для того чтоб юбка натянулась, она чуть приподняла одну ногу. Спичка не зажглась. Зажглась со второй попытки.
— «Мокрое» дело означает очень серьезное дело. Я должен ликвидировать одного человека, — как можно более бесстрастно объяснил Генрих.
— Убить? — спросила серьезно Алис.
— Убрать, — настоял Генрих. — Я думаю, тебе лучше не идти со мной. Езжай домой.
По лицу девчонки было видно, что в ней борются желание пойти с Генрихом и участвовать в действии и страх. В конце концов они стояли на бульваре Сен-Жермен, а не на улице Сан-Сальвадора, изъеденного гражданской войной латиноамериканского города, где одиннадцатилетние дети стреляют, убивают и преспокойно приговариваются взрослыми к смерти, как взрослые. Здесь, в недрах европейской цивилизации, государство старается продлить детство человека как можно дольше. Лучше, чтоб он вообще не вышел из состояния детства. Большинство обывателей так и не выходит.
— Я пойду с тобой, — выбрала девчонка. Старый доктор мог бы гордиться безукоризненно поставленным диагнозом: «Авантюристка!»
— Считаю нужным напомнить тебе, — официальным голосом произнес Супермен, — в случае чего, твои действия будут расцениваться французским законом как «соучастие в убийстве» и могут повлечь за собой наказание вплоть до пожизненного заключения.
— Я несовершеннолетняя, — спокойно сказала green-bird и улыбнулась.
Генрих покачал головой и не нашелся, что сказать. Он в самом деле забыл, что девчонку, если их поймают, будут судить как несовершеннолетнюю. Правда, в то, что их поймают, он не верил. Болванам из полиции невозможно будет обнаружить сколько-нибудь определенных мотивов преступления (акт правосудия — называл свой грядущий поступок Генрих). Кому придет в голову, что мотивом убийства малоизвестного художника послужила случайная связь его с женой вовсе забытого, затерянного в европейских столицах мсье Генриха. Одиннадцать лет назад случившееся ничем не примечательное событие. Миллиарды мужчин и женщин спариваются каждый день на этой земле. Это не повод для убийства…
«Может быть, я сумасшедший?» — подумал Генрих. И не согласился с тем, что он сумасшедший. Для него сексуальный акт, случившийся одиннадцать лет тому назад между его женой и Юрием, был достаточным мотивом для того, чтобы ликвидировать Юрия. Евгения, они расстались с женой десять лет назад, позже сама рассказала Генриху эту историю среди многих других подобных историй. Ей хотелось сделать Генриху больно, именно поэтому Евгения и рассказывала бывшему мужу свои истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
«Нужно быть осторожнее, — думал Генрих. — Ради нее. Раз уж так получилось, что я не сумел устоять перед соблазном заиметь сообщника с зелено-желтой головой и горячей попкой, хотя бы ради нее следует быть осторожным. Я-то все равно сверну себе шею, — спокойно подумал, — в сущности, я этого и хочу, ради этого и стал Суперменом — чтобы героически свернуть себе шею, а она молодое существо — пусть поживет, посмотрит на жизнь…»
Говоря это самому себе, Генрих, впрочем, был совершенно уверен, что более странного человека, чем он, зеленая птичка больше не встретит в ее жизни. Он, Генрих, например, так и не встретил в своей жизни Супермена. А как ему хотелось, как он искал Супермена повсюду, и в России еще, и в Англии, и теперь вот в Париже. Отчаявшись найти это необыкновенное существо, Генрих решил сам стать Суперменом и вот стал им. Девчонке повезло с ним. Девчонка оказалась в одно время с ним в магазине у Центра Помпиду, где Супермен прохаживался, наблюдая народ и размышляя о том, кого взять к себе в сказку… Девчонке очень повезло…
С другой стороны, девчонка тоже не совсем обычное существо. Не всякий режет себе вены от «восторга перед жизнью». Не всякое дитя решится выйти на улицу с зелено-желтой головой. Девчонка тоже редкий фрукт…
«С одной стороны» и «с другой стороны» — категории, характерные для творческого метода Генриха Супермена. Генрих всегда обладал способностью увидеть факт, личность, акцию и с другой стороны. Некогда эта способность видеть на 360 градусов мешала Генриху действовать, но, став Суперменом, он решил эту проблему просто. Он действовал так, будто видел мир только с одной стороны, а размышлял так же, как и раньше, — с обеих сторон.
«Сегодня я должен ликвидировать Юрия, — думал он. — Согласно плану, он — следующий. Безусловно, это глупо. Прошло одиннадцать лет с момента, когда он совершил преступление, да и какое, в сущности, преступление. Ни один суд не признает его виновным, самый суровый суд. Разве что суд Саудовской Аравии. Выебать жену приятеля. Большое дело. Даже не лучшего приятеля, не друга, просто приятеля. Однако я должен его ликвидировать». Почему-то Супермен предпочел это слово — «ликвидировать». «Убить» — звучало бы фальшиво-эмоционально. Нет, он не хотел отомстить Юрию за то, что тот однажды сунул член в жену Генриха. Генрих хотел именно ликвидировать Юрия, совершить акт правосудия, пусть и запоздалый, но акт правосудия, восстановить в мире справедливость. Юрий не имел права сделать больно Генриху. А Генриху было тогда больно. Прощать никому, ничего нельзя. «К высшей мере наказания…» — пробормотал Генрих торжественные и мрачные слова.
— Что? — вздрогнула Алиска…
— Спи, ничего, — сказал Генрих. — Спи, — и накрыл одеялом выскользнувшие наружу голые коленки девчонки. Спальня была самой холодной комнатой в жилище Генриха.
«Может быть, взять с собой девчонку?» — заколебался Генрих. Внутри себя он заранее знал, что возьмет девчонку; ему нужно было присутствие свидетеля, тогда в последний момент он не откажется от идеи, не пожалеет вдруг Юрия. Генрих знал, что он возьмет с собой девчонку, для этого он и выбрал ее из толпы, подобрал. Супермену нужны свидетели и обожатели. Супермен нуждался в девчонке, но не так легко было признать это Генриху. Возьму девчонку — подсказал он себе готовый ответ, быстро проскочив через свои якобы колебания, в которых мелькали остатки старой, досуперменовской системы мышления, формулировки типа «аморально вовлекать ребенка в преступление» и «вовлек девочку в убийство»… Все эти определения как бы были подслушаны Генрихом на воображаемом суде над Суперменом и являлись высказываниями дряхлых и циничных блюстителей закона, совершивших на своем веку десятки узаконенных убийств и совративших немало девчонок и просто человеческих душ.
«Fuck it, возьму девчонку», — отмахнулся от старого Генриха Генрих Супермен и стал продумывать детали ликвидации Юрия. Задача облегчалась тем, что художник жил один. Одинокого человека всегда легче убрать, чем человека семейного…
20
В десять часов, выходя с девчонкой из ресторана «Липп», где Генрих оставил 666 франков — «звериное число», — с удовольствием подумал Генрих, добавляя официанту чаевые до звериного числа, — Супермен сказал Алиске, что у него есть небольшое дело.
— А я? — спросила девчонка, сунув руки в боковые неглубокие карманы мундирчика и, чуть ссутулившись, нашаривая одной рукой сигареты. Было 4 октября, на бульваре Сен-Жермен было холодно.
— Если хочешь, можешь пойти со мной, — сказал Генрих. — Только хочу тебя предупредить — дело «мокрое».
— Что значит «мокрое»? — спросила девчонка и, вынув сигаретину, закурила ее, хулигански чиркнув спичкой о свою попку в юбке. Для того чтоб юбка натянулась, она чуть приподняла одну ногу. Спичка не зажглась. Зажглась со второй попытки.
— «Мокрое» дело означает очень серьезное дело. Я должен ликвидировать одного человека, — как можно более бесстрастно объяснил Генрих.
— Убить? — спросила серьезно Алис.
— Убрать, — настоял Генрих. — Я думаю, тебе лучше не идти со мной. Езжай домой.
По лицу девчонки было видно, что в ней борются желание пойти с Генрихом и участвовать в действии и страх. В конце концов они стояли на бульваре Сен-Жермен, а не на улице Сан-Сальвадора, изъеденного гражданской войной латиноамериканского города, где одиннадцатилетние дети стреляют, убивают и преспокойно приговариваются взрослыми к смерти, как взрослые. Здесь, в недрах европейской цивилизации, государство старается продлить детство человека как можно дольше. Лучше, чтоб он вообще не вышел из состояния детства. Большинство обывателей так и не выходит.
— Я пойду с тобой, — выбрала девчонка. Старый доктор мог бы гордиться безукоризненно поставленным диагнозом: «Авантюристка!»
— Считаю нужным напомнить тебе, — официальным голосом произнес Супермен, — в случае чего, твои действия будут расцениваться французским законом как «соучастие в убийстве» и могут повлечь за собой наказание вплоть до пожизненного заключения.
— Я несовершеннолетняя, — спокойно сказала green-bird и улыбнулась.
Генрих покачал головой и не нашелся, что сказать. Он в самом деле забыл, что девчонку, если их поймают, будут судить как несовершеннолетнюю. Правда, в то, что их поймают, он не верил. Болванам из полиции невозможно будет обнаружить сколько-нибудь определенных мотивов преступления (акт правосудия — называл свой грядущий поступок Генрих). Кому придет в голову, что мотивом убийства малоизвестного художника послужила случайная связь его с женой вовсе забытого, затерянного в европейских столицах мсье Генриха. Одиннадцать лет назад случившееся ничем не примечательное событие. Миллиарды мужчин и женщин спариваются каждый день на этой земле. Это не повод для убийства…
«Может быть, я сумасшедший?» — подумал Генрих. И не согласился с тем, что он сумасшедший. Для него сексуальный акт, случившийся одиннадцать лет тому назад между его женой и Юрием, был достаточным мотивом для того, чтобы ликвидировать Юрия. Евгения, они расстались с женой десять лет назад, позже сама рассказала Генриху эту историю среди многих других подобных историй. Ей хотелось сделать Генриху больно, именно поэтому Евгения и рассказывала бывшему мужу свои истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64