https://www.dushevoi.ru/products/unitazy/s-polochkoj/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

За рулем грустный мужик средних лет. Рядом с ним приятель. Они едут из Каменки на Украине в Бендеры по телеграмме. Показывают нам телеграмму: «Ваш сын Петр Баранов и Игорь пропали без вести». Мужик уточняет, что Игорь — друг его сына Петра. «Парню 19 лет. Пошел добровольцем в гвардейцы». Оставляем машину у исполкома и ведем подавленного горем отца в батальон. Он скрывается в медпункте. Выходит оттуда чуть более живым. «В списках убитых сына нет. Уже легче». Садится на ступени рядом с медпунктом, подперев щеку рукой. Я сижу напротив с двумя молодыми солдатами на огромном снарядном ящике. Как всегда, во второй половине дня начинается перестрелка. Автоматная, позже вступают крупнокалиберные пулеметы и, наконец, начинают падать мины. Самое ненавидимое солдатами оружие. Разрывы все сильнее. Гвардейцы занимаются своими делами. Приезжают и отъезжают машины с боеприпасами. У двери в медпункт — стол, на нем красные цветы, сидят две женщины в белых халатах, и прыгает через скакалку девочка лет десяти… Один из моих собеседников, выясняется, знал младшего Баранова, но говорит, что не видел его после 23 июня. Что до его друга Игоря, то он точно погиб и похоронен. Я зову отца Баранова, эти сообщения не предвещают ничего хорошего… Подбегает пожилая женщина. Встревоженная. «Ребятки, вон в тот высокий дом поднялись двое незнакомых мужчин, а в доме квартира на последнем этаже пустая. Как бы не снайперы, а, ребятки?..» Бежим за женщиной. Вбегаем в подъезд. Вверх но лестнице, щелкая затворами, пропуская патрон. Находим указанную нам квартиру. Дверь открыта. В квартире двое мужчин. Проверяем их документы. Документы в порядке. Недоразумение объясняется тем, что они — новые жильцы, недавно вселились в квартиру. Женщина, приведшая нас, ждет внизу. Извиняется. «Ничего, мать, лучше сверхбдительность, чем недостаток бдительности».
Уже смеркается, когда на попутном грузовике, стоя в кузове, мы возвращаемся в Тирасполь. За спиной, в Бендерах, уже грохочут пушки. Красное знамя трепещет на ветру у моего лица. В батальоне «Днестр» сдаем оружие дежурному. И как будто часть себя оставляю я вместе с моим АК-74-С. Исчезла ставшая привычной внушительная тяжесть. Грустно. Как будто только что расстался с верным другом. «Журналистская этика требует…» — вспоминаю я вчерашнюю сцену у входа в гостиницу. Моя этика говорит мне, что Приднестровье — моя земля, первая свободная территория России. Скоро к ней присоединятся другие территории. И чтобы это случилось, следует брать в руки оружие…
На следующий день узнаем, что ночью в Бендерах погибло четверо гвардейцев. Земля пусть вам будет пухом, ребята…
С генерал-майором Лебедем встретиться нам не удается. Несмотря на то что за меня и Шурыгина ходатайствовал сам начальник службы безопасности республики полковник «Иванов». Генерал-майор то в Кишиневе, то участвует в переговорах о перемирии. Жаль. Хотелось бы проверить лично, что за человек генерал-майор…
Возвращаемся через Одессу. В Одессе празднуют День рыбака. Все трамваи, идущие на пляжи, переполнены. Война осталась там, всего лишь в 115 километрах. Мины расплескиваются на асфальте Бендер. И самое посещаемое жителями Бендер место не пляжи, но стенды напротив исполкома, где каждое утро вывешиваются списки погибших, раненых и пропавших без вести.
Смерть комбата
Последний день июля. В Париже, жарком, как доменная печь, покупаю в магазине «Глоб» на рю Бюси номер «Независимой газеты» от 25 июля. Сев на каменную скамью на Новом Мосту, разворачиваю. На первой странице обнаруживаю репортаж, озаглавленный «Приднестровский комбат любил стрелять в щеку». Репортаж открывается сценой в морге. «Судмедэксперты» укладывают «БЮСТ» (мрачно шутит репортерша Н.Приходько) подполковника Костенко — «обгорелая голова на отпиленном для удобства обращения остатке туловища» — в серый ящик и в багажник «Жигулей». Чтобы отправить в судебно-исследовательскую лабораторию Одесского военного округа.
Волна чувств накрывает меня, и я гляжу в воду Сены, дабы убедиться, что я-то жив. Я покинул Приднестровскую республику 12 июля. Комбата Костенко я видел в последний раз 11 июля… Возвращаюсь к газете:
«14 июля… начальник управления обороны и безопасности ПМР Штефан Кипак подписал приказ об отстранении Костенко от должности и обратился к командующему 14-й армией генералу Лебедю с просьбой посодействовать его задержанию. Подразделения 14-й армии окружили в тот день бендерскую 8-ю школу, где засел экс-комбат… А задержал Костенко, в общем-то, случайно 20-летний парень из службы безопасности… 16 июля, — продолжает Приходько (в этот день я улетел в Париж. — Э.Л.) , — во время следственного эксперимента близ станции Новосавицкая, где якобы у Костенко находился тайник с ценностями, машина с ним нарвалась на засаду. Костенко убили сразу, двое же сопровождавших его из службы безопасности ранены».
Выясняется, что до этого
«вывели Костенко из камеры ночью, в нарушение положения о содержании подследственных в изоляторе временного содержания».
Опросить раненых агентов службы безопасности корреспондентке «Независимой газеты» не дали…—
«поговорить с ними нельзя, они отправлены в московский госпиталь».
Кореец с желтыми глазами рыси, комбат ликвидирован. Кем была организована засада, если засада была? Республика наказала своего «анфан террибль»? (Излишне варварски распилив его после смерти руками «судмедэкспертов».) Республика вольна судить и осуждать. Да. Я согласен. И приводить приговор в исполнение? Тоже согласен. Но буржуазная, жирная газета жирных «НГ» не вольна порочить людей фронта, людей приднестровской революции. Страстное желание газеты распространить предполагаемую (и недоказанную еще) преступность Костенко на Республику Приднестровье просматривается и в заголовке, и в каждой строчке. Корреспондентка Приходько, с подозрением отнесшись к обстоятельствам гибели Костенко, однако собрала и огласила все порочащие комбата слухи, нимало не подвергнув их сомнению. Помимо (недоказанных еще, повторяю) обвинений в убийстве нескольких офицеров и солдат она вменяет комбату следующие «грехи».
«Он употреблял и алкоголь, и наркотики (истыканные иглами вены на руках он и не скрывал)». «Описание морального облика комбата близко знавшие его завершали упоминанием о даме сердца… автомат на плече или пистолет на боку. Дама чрезвычайно увлекалась оружием».
О
«славной привычке комбата ставить точку контрольным выстрелом в щеку»
Приходько
«сообщили ребята из группы, следившей последнее время за Костенко»,
то есть из службы безопасности. Сама Наталья Приходько Костенко не знала. Видела фото из судебного дела и обгорелый «БЮСТ».
Я чувствую, что обязан защитить репутацию комбата. Может быть, потому, что у меня у самого не блистательно чистая репутация, однако в моей преданности священным ценностям российского народа (Народ / Государство / Родина) я предельно честен. Я готов ценою жизни защитить и Великую Россию, и ее часть — маленькое Приднестровье, «судьбу которого готов разделить даже с оружием в руках», как справедливо писала обо мне газета «Днестровская правда» в своем выпуске 11 июля.
«Грехи» комбата не есть грехи. «Употреблял алкоголь». Алкоголь — неотъемлемая часть войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
 Брал здесь сайт сдвк 

 Эль Молино Corona