танки, БТРы…»
Папок в прокуратуре несметное количество. Преобладают дела о грабежах. Из абхазских домов, как утверждают истцы, вывезены грабителями (солдатами Госсовета Грузии) мебель и даже занавески. Один из работников прокуратуры говорит мне, что есть несколько дел об убийстве здесь, в Гудаутах. Кровная месть против грузинских семей, чьи сыновья, братья и отцы вступили в войска Госсовета и были опознаны. «Что вы хотите, война…» — оправдывается он. Я ничего не хочу, я записываю.
4
На следующее утро в пресс-центре вижу человека с сине-черным лицом и с засохшей раной в черепе. Ночью доставлен на вертолете из Сухуми, из расположения десантного батальона СНГ. Русский, Мирошниченко Виталий Васильевич, подполковник запаса, был командиром строительного полка. Ему 51 год.
1 ноября он был остановлен полицией в Новом районе в Сухуми. В тот же день в его доме был произведен обыск. Были найдены устав Народного фронта (многонациональная организация) и устав Фонда «Союз». Ему приказали явиться в
«полицейский участок. А, ты за Союз! Приставили нож к горлу. Били по спине, прикладом и ногами»,—
свидетельствует Мирошниченко. Затем его отвезли в комендатуру Сухуми.
««Ты был два дня назад на абхазской стороне! — Патрон автомата заслал в патронник, приставил к члену. — Сейчас мы тебе хозяйство твое отстрелим!» В телефонной комнате поставили к стенке. И деревянным бруском били по лицу… В комендатуре бил меня и русский, фамилии не знаю, в очках, продолговатое лицо… Из комендатуры меня забрала служба национальной безопасности. Отвезли домой. Будьте дома… С женой взяли ведра, будто за водой идем… пришли в десантный батальон СНГ…»
Вместе со мною показания Мирошниченко слушает американка Марджари Фаррар, специальный ассистент конгрессмена Тома Лантоса (Калифорния). Она тоже член делегации Организации Непредставленных Народов.
На площади группа беженцев обсуждает совершенно фантастические новости. Якобы взят Вием — пригород Сухуми, и абхазские добровольцы дерутся на Красном мосту. Бегущий в пресс-центр военный комендант опровергает их как слухи, и только. Смеркается. Идем вместе с Чамагуа к морю. По моей просьбе. Пусто у осиротевшего моря. Тихо поплескивает оно. Часть пляжа успела зарасти сорной травой. Когда-то здесь тела касались тел, негде было присесть, сегодня трава подбирается все ближе к морю. Здесь и там обвалились ступени. Так умирают, думаю я, царства и города и берега. И цивилизации, впадая в дикость.
Чамагуа говорит, что в Сухуми разорен уникальный, в мире единственный, обезьяний питомник. Спрашиваю: «Где обезьяны?» — «Разбежались, наверное…»
5
В полной темноте (канонада не умолкает) еду в машине к русским докторам. Это им мы везли медикаменты. Окно открыто, и запах субтропиков — кисловатый, чуть гниловатый, с дымом — тревожит. И приходят на память строки.
«И летняя гражданская война в городе, горячем, как сон… Бедный мой, милый мой. Сонный. Вспомни штурм Ботанического сада, когда пули сбивали ветки веерной пальмы, из жирного алоэ прямо на лица раненых брызгал сок, убитых ребят осеняли голубые пинии… как орала павлинья ферма, прошитая случайной автоматной очередью. И ветер пах гарью и цветами… А ветер Ботанического сада, я говорю, пах цветами, тропическими цветами и гробницей. О, запахи Ботанического сада… Кровь на бинтах отвалившегося к стволу солдата, запах одеколона и коньяка… Наши раны гнили, как бананы… Как бананы, гнили наши раны…»
Строки эти — мои собственные. Из книги «Дневник Неудачника». Я написал ее в 1977 году в Нью-Йорке. Утверждают, что поэты обладают даром предчувствия. Все, что я вижу сегодня здесь, в Абхазии, привиделось мне на асфальте города-монстра. Абхазия и есть Ботанический сад на берегу Черного моря. О, запахи Ботанического сада, в окно машины…
Василий Водясов, хирург, 38 лет, и Женя Волошин, 40 лет, анестезиолог, пришли с дежурства час назад.
«Помыли ботинки от крови, вымыли кровь из-под ногтей, спирт с кровью, вы знаете, плохо отходит, отдохнули, поедем опять в госпиталь».
Спрашиваю их о ранах в субтропиках («Как бананы гнили…»).
«Зимой перетянутые жгутом раны конечностей противятся заражению и омертвлению два часа. Летом — час. В субтропиках летом — еще меньше».
Их проблемы: нужна лучшая сортировка больных, немедленная диагностика. То есть чтобы серьезные ранения оперировались в первую очередь.
«Пример ошибки в диагностике. Поступил раненый с гематомами на спине. Мы его отставили, оперировали опасных раненых. Вдруг ему стало совсем плохо. Осмотрели внимательнее. Оказалось, что мелкая пуля, 5,45 мм, вошла под позвоночник, отверстие еле различимо, и засела стерва в легких, вызывая обильное кровотечение. Этого раненого мы спасли, а ведь могло быть иначе».
Они оба взяли отпуск за свой счет и приехали сюда. — «Почему?» — спрашиваю я. Профессиональный долг. Работать приходится очень много. Докторов не хватает. Например, за 4 ноября прооперировали 80 раненых.
Через Большую операционную прошли 15 раненых. За ночь умерли трое. Среди них один чеченец. Осколком рассечена была правая плевральная полость, осколок разорвал сердце. «Еще не умер, но уже убит».
Они работают бок о бок с военными врачами российской армии. Оба доктора настроены скептически, когда я спрашиваю о будущем этой войны. «Проблему Абхазии может решить только сила».
«Какая?»
«Российская».
Утром дождь, и женщины в черном пробираются, накрывшись клеенками, туда, на угол улиц Ленина и Фрунзе, узнать о судьбе родных и близких.
Дополнение к репортажу «Война в Ботаническом саду»
Репортаж был написан мною для газеты «День» срочно, в один присест, тотчас по возвращении из Абхазии, в снежной Москве, на Самотечной улице. В репортаж я тогда сознательно не включил сведения и эпизоды, могущие дискредитировать абхазское дело, которому я всецело сочувствую. Так, я промолчал о том, что узнал настоящие обстоятельства гибели поэта Александра Бардодыма, уже ставшего символом и легендой борьбы за абхазскую независимость. Молодой поэт, переводчик с абхазского, явившийся защищать Абхазию, отлично вооруженный, с новеньким автоматом, с гранатами у пояса, пал жертвой не злобных врагов, но, увы, своего же брата-добровольца. Его застрелил пулей в лоб из его собственного автомата кабардинец, в номере гостиницы, ставшей общежитием добровольцев. (Гостиница находится в сотне метров от пресс-центра.) Явившись с фронта на отдых, Бардодым, к несчастью, попался на глаза преступному кабардинцу, и произошла трагедия. Кажется, они выпивали вместе, эти двое. Застрелив Бардодыма, кабардинец почему-то оказался в госпитале. Не то он скрылся в госпитале от преследования (очевидно, он ожидал, что его видели и будут искать), не то он почувствовал угрызения совести, как бы там ни было, через пару дней кабардинца нашли и «пришили», как выразился грустный человек, сообщивший мне эту трагическую историю. В Гудаутах многие знают правду о гибели Бардодыма, но предпочитают пользоваться официальной героической версией. В определенном смысле и убийство Бардодыма кабардинцем (он всего лишь хотел завладеть автоматом Бардодыма, оружие тогда было чрезвычайно редким удовольствием) есть героическая смерть. Каждая война, как видим, имеет свои тайны, свою изнанку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Папок в прокуратуре несметное количество. Преобладают дела о грабежах. Из абхазских домов, как утверждают истцы, вывезены грабителями (солдатами Госсовета Грузии) мебель и даже занавески. Один из работников прокуратуры говорит мне, что есть несколько дел об убийстве здесь, в Гудаутах. Кровная месть против грузинских семей, чьи сыновья, братья и отцы вступили в войска Госсовета и были опознаны. «Что вы хотите, война…» — оправдывается он. Я ничего не хочу, я записываю.
4
На следующее утро в пресс-центре вижу человека с сине-черным лицом и с засохшей раной в черепе. Ночью доставлен на вертолете из Сухуми, из расположения десантного батальона СНГ. Русский, Мирошниченко Виталий Васильевич, подполковник запаса, был командиром строительного полка. Ему 51 год.
1 ноября он был остановлен полицией в Новом районе в Сухуми. В тот же день в его доме был произведен обыск. Были найдены устав Народного фронта (многонациональная организация) и устав Фонда «Союз». Ему приказали явиться в
«полицейский участок. А, ты за Союз! Приставили нож к горлу. Били по спине, прикладом и ногами»,—
свидетельствует Мирошниченко. Затем его отвезли в комендатуру Сухуми.
««Ты был два дня назад на абхазской стороне! — Патрон автомата заслал в патронник, приставил к члену. — Сейчас мы тебе хозяйство твое отстрелим!» В телефонной комнате поставили к стенке. И деревянным бруском били по лицу… В комендатуре бил меня и русский, фамилии не знаю, в очках, продолговатое лицо… Из комендатуры меня забрала служба национальной безопасности. Отвезли домой. Будьте дома… С женой взяли ведра, будто за водой идем… пришли в десантный батальон СНГ…»
Вместе со мною показания Мирошниченко слушает американка Марджари Фаррар, специальный ассистент конгрессмена Тома Лантоса (Калифорния). Она тоже член делегации Организации Непредставленных Народов.
На площади группа беженцев обсуждает совершенно фантастические новости. Якобы взят Вием — пригород Сухуми, и абхазские добровольцы дерутся на Красном мосту. Бегущий в пресс-центр военный комендант опровергает их как слухи, и только. Смеркается. Идем вместе с Чамагуа к морю. По моей просьбе. Пусто у осиротевшего моря. Тихо поплескивает оно. Часть пляжа успела зарасти сорной травой. Когда-то здесь тела касались тел, негде было присесть, сегодня трава подбирается все ближе к морю. Здесь и там обвалились ступени. Так умирают, думаю я, царства и города и берега. И цивилизации, впадая в дикость.
Чамагуа говорит, что в Сухуми разорен уникальный, в мире единственный, обезьяний питомник. Спрашиваю: «Где обезьяны?» — «Разбежались, наверное…»
5
В полной темноте (канонада не умолкает) еду в машине к русским докторам. Это им мы везли медикаменты. Окно открыто, и запах субтропиков — кисловатый, чуть гниловатый, с дымом — тревожит. И приходят на память строки.
«И летняя гражданская война в городе, горячем, как сон… Бедный мой, милый мой. Сонный. Вспомни штурм Ботанического сада, когда пули сбивали ветки веерной пальмы, из жирного алоэ прямо на лица раненых брызгал сок, убитых ребят осеняли голубые пинии… как орала павлинья ферма, прошитая случайной автоматной очередью. И ветер пах гарью и цветами… А ветер Ботанического сада, я говорю, пах цветами, тропическими цветами и гробницей. О, запахи Ботанического сада… Кровь на бинтах отвалившегося к стволу солдата, запах одеколона и коньяка… Наши раны гнили, как бананы… Как бананы, гнили наши раны…»
Строки эти — мои собственные. Из книги «Дневник Неудачника». Я написал ее в 1977 году в Нью-Йорке. Утверждают, что поэты обладают даром предчувствия. Все, что я вижу сегодня здесь, в Абхазии, привиделось мне на асфальте города-монстра. Абхазия и есть Ботанический сад на берегу Черного моря. О, запахи Ботанического сада, в окно машины…
Василий Водясов, хирург, 38 лет, и Женя Волошин, 40 лет, анестезиолог, пришли с дежурства час назад.
«Помыли ботинки от крови, вымыли кровь из-под ногтей, спирт с кровью, вы знаете, плохо отходит, отдохнули, поедем опять в госпиталь».
Спрашиваю их о ранах в субтропиках («Как бананы гнили…»).
«Зимой перетянутые жгутом раны конечностей противятся заражению и омертвлению два часа. Летом — час. В субтропиках летом — еще меньше».
Их проблемы: нужна лучшая сортировка больных, немедленная диагностика. То есть чтобы серьезные ранения оперировались в первую очередь.
«Пример ошибки в диагностике. Поступил раненый с гематомами на спине. Мы его отставили, оперировали опасных раненых. Вдруг ему стало совсем плохо. Осмотрели внимательнее. Оказалось, что мелкая пуля, 5,45 мм, вошла под позвоночник, отверстие еле различимо, и засела стерва в легких, вызывая обильное кровотечение. Этого раненого мы спасли, а ведь могло быть иначе».
Они оба взяли отпуск за свой счет и приехали сюда. — «Почему?» — спрашиваю я. Профессиональный долг. Работать приходится очень много. Докторов не хватает. Например, за 4 ноября прооперировали 80 раненых.
Через Большую операционную прошли 15 раненых. За ночь умерли трое. Среди них один чеченец. Осколком рассечена была правая плевральная полость, осколок разорвал сердце. «Еще не умер, но уже убит».
Они работают бок о бок с военными врачами российской армии. Оба доктора настроены скептически, когда я спрашиваю о будущем этой войны. «Проблему Абхазии может решить только сила».
«Какая?»
«Российская».
Утром дождь, и женщины в черном пробираются, накрывшись клеенками, туда, на угол улиц Ленина и Фрунзе, узнать о судьбе родных и близких.
Дополнение к репортажу «Война в Ботаническом саду»
Репортаж был написан мною для газеты «День» срочно, в один присест, тотчас по возвращении из Абхазии, в снежной Москве, на Самотечной улице. В репортаж я тогда сознательно не включил сведения и эпизоды, могущие дискредитировать абхазское дело, которому я всецело сочувствую. Так, я промолчал о том, что узнал настоящие обстоятельства гибели поэта Александра Бардодыма, уже ставшего символом и легендой борьбы за абхазскую независимость. Молодой поэт, переводчик с абхазского, явившийся защищать Абхазию, отлично вооруженный, с новеньким автоматом, с гранатами у пояса, пал жертвой не злобных врагов, но, увы, своего же брата-добровольца. Его застрелил пулей в лоб из его собственного автомата кабардинец, в номере гостиницы, ставшей общежитием добровольцев. (Гостиница находится в сотне метров от пресс-центра.) Явившись с фронта на отдых, Бардодым, к несчастью, попался на глаза преступному кабардинцу, и произошла трагедия. Кажется, они выпивали вместе, эти двое. Застрелив Бардодыма, кабардинец почему-то оказался в госпитале. Не то он скрылся в госпитале от преследования (очевидно, он ожидал, что его видели и будут искать), не то он почувствовал угрызения совести, как бы там ни было, через пару дней кабардинца нашли и «пришили», как выразился грустный человек, сообщивший мне эту трагическую историю. В Гудаутах многие знают правду о гибели Бардодыма, но предпочитают пользоваться официальной героической версией. В определенном смысле и убийство Бардодыма кабардинцем (он всего лишь хотел завладеть автоматом Бардодыма, оружие тогда было чрезвычайно редким удовольствием) есть героическая смерть. Каждая война, как видим, имеет свои тайны, свою изнанку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48