Это его не смутило. Стандартная ситуация.
— Проблемы? Да одна, брат, проблема. Чего ты Василия нашего обижаешь?
— Какого Василия?
— Ну, как же. Черненький такой, молодой. Гоняешь, говорит, его, не пускаешь в магазин.
— А-а... Ясно, — Топ понял, о чем речь. Действительно, маленький черненький парнишка вертелся здесь несколько дней назад, предлагал направо и налево траву. Ну, шуганул его Топ, торговля наркотиками не поощрялась здесь ни начальством, ни самим Топом, у них своих проблем полно, только наркотиков еще не хватало.
— Вот что, парни. У вас — свой бизнес, у нас — свой. Давайте друг другу не мешать. Мы же к вам не лезем.
Кач за спиной Топа хмыкнул.
— Вот и вы давайте, занимайтесь своими делами в другом месте. Если хотите, давайте стрелу забьем, с нашей крышей поговорите.
— А кто ваша крыша? — лениво спросил Моня.
— Я же говорю, если вы серьезные люди, давайте стрелу забивать, договоримся ко всеобщему удовольствию. А если несерьезные — что зря время терять? В этом случае разговор окончен.
— Давай звони своей крыше, — Моня сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил трубку радиотелефона. — Звони и договаривайся.
Кач, переминавшийся позади охранника с ноги на ногу, уже решил, что драки не будет, и вышел из-за спины Топа. Благодаря этому ему и удалось увидеть в подробностях все дальнейшее.
Охранник со скучающим видом протянул руку, чтобы принять «трубу», в этот момент Моня неуловимым движением схватил его за запястье своей правой и рванул на себя, а в левой неожиданно сверкнула неизвестно откуда появившаяся заточка. Моня как-то неуклюже, некрасиво дважды дернулся... почти прижавшись к охраннику всем телом. Кач сначала даже не понял, чего это он, судороги, что ли, начались у этого наркота. А потом, когда высокий охранник с побелевшим лицом начал оседать на землю, до него дошло, что Моня ухитрился дважды воткнуть заточку ему в грудь. Вот это техника! Со стороны-то уж точно никто ничего не понял. Кач вот рядом стоял, и то...
— Пошли, братан, — весело, блестя глазами, сказал Моня. — Все.
На щеках его играл яркий румянец, на лбу выступили капельки пота. Качу на секунду стало не по себе. Нехороший взгляд был сейчас у Мони. «Обдолбался, сука, — подумал Кач. — Совсем невменяемый».
— Пошли быстро, я сказал!
Он поднял с земли радиотелефон, подул на него, стряхивая пыль. Через мгновение они уже сворачивали за угол соседнего дома, Кач обернулся и увидел, что раненый охранник, согнувшись пополам и прижав к груди обе руки, черепашьим шагом двинулся было в сторону магазина, но, словно подкошенный, рухнул на бок, проехав головой по стене трансформаторной будки.
* * *
Через полчаса они были у Димки. Моня расслабился, глаза больше не горели безумным огнем. Он сидел на диване, вытянув ноги в дорогих ботинках, — Моня принципиально не разувался в гостях. Правда, ботинки его всегда были чистыми. Кач машинально отметил это, вспомнив, как они пробирались по грязному двору ремонтируемого дома. И как только он умудрился не вляпаться в такую грязищу? Качу пришлось мыть свои кроссовки в ванной, а этот наркота сидит, хоть бы хрен. Ни пылинки, ни пятнышка на его одежде.
— Ну, чего прибздел, Дима? — весело спросил Моня.
— Я прибздел? Да ты чо?
— Чо-чо. Очко-то заиграло во дворе, я видел. Не ссы, жив останется этот лох. Поучил его просто. Так что никакой мокрухи на нас не висит. Да и вообще ничего не висит. Все это замнут. Даже дела не будет. Наверное. А этот — выживет. Если, конечно, в больнице его СПИДом не заразят! — Моня расхохотался.
— А ты откуда знаешь, что дела не будет?
— Сказано, не будет, значит, не будет. Точка. Все узнаешь, всему свое время.
— Слушай, Моня, чего ты муму...
Моня предостерегающе поднял указательный палец, и Кач проглотил чуть не вылетевшее грубое слово.
— Дима, не будь жлобом. Говори культурно. Держи-ка, — Моня хлопнул себя по нагрудному карману куртки, сунул пальцы внутрь и вытащил компакт-диск. — Займись на досуге.
— Что это? — Димка взял диск и поднес к глазам. — Шахматы? Ты чего? Других игрушек мало у меня? Буду я в шахматы сидеть рубиться.
— Ой, Дима, Дима. Поиграй, очень советую. Тебе ведь учиться нужно, а то станешь пробойником у каких-нибудь жлобов. Повезло тебе, что со мной связался, а то сидел бы уже на общем режиме. Таких, как ты, пачками подставляют. Сдают, не жалеют.
— Слушай, ладно мне тут байки рассказывать. Пионерам лапшу вешай. Как не пацан, все равно.
— Пацан — не пацан. Брось ты свой жаргон. Меньше телевизор смотри.
— А я его вообще не смотрю.
— И газет не читай. Уроды, журналисты вшивые, пишут всякую херню. Ты будь парнем нормальным, нечего набираться всякого говна. Ты слышал хоть раз, чтобы я говорил «Ты не пацан», «братан», а, слышал?
— Слышал сегодня. Ты же этого... братаном назвал.
— Это, Дима, я его специально так назвал. Вот пусть потом нас среди «братанов» и ищут. Его дружки ковбои. То-то я посмеюсь, когда они, ковбои эти, на братву натуральную выйдут. Вот будет потеха. Хиляки они, эти рокеры, ковбои, скины. Прибздят. Братва-то ведь отмороженная, сразу пришьют, если что не так.
— Ну ты-то сегодня тоже как-то резко слишком.
— Это не тебе решать, резко-нерезко. Нормально, — Моня замолчал. Встал, потянулся, прошелся по комнате. — Хорошо живешь, Димка. Я в твои годы своей хаты не имел. Ладно, давай разбегаться. Вот тебе, кстати, халтурка.
Кач уже привык, что Моня постоянно таскает с собой такое количество криминала, что хватило бы на десятерых, случайно задержанных ментами, для их любимой «проверки документов». Наркота, заточка, которую он, кстати, не скинул по дороге, паспорта чужие. Сейчас Моня вытащил из бумажника еще один паспорт, тоже с виду не новый, протянул его Качу.
— Держи. И вот эту штучку, — из кармана джинсов он вытащил золотой браслет с аккуратной змейкой маленьких сверкающих камешков, спиралью бегущих вдоль темного тонкого обода. — Вещь старинная, дорогая. С этой ксивой пойдешь в ломбард, сдашь. Сколько дадут, столько бери.
Кач открыл паспорт и увидел там свою фотографию, которая тоже выглядела потертой, словно наклеена была года три назад. Как минимум.
— Борисов Андрей Яковлевич, семидесятого года рождения, — прочитал он.
— Только иди сегодня, в крайнем случае завтра, в первой половине дня. Ксиву потом лучше сожги, от греха. Ее пока еще не хватились, думаю. Цацки тоже пока не хватились, так что можешь не волноваться. Вот когда хватятся, тогда все. Туши свет. И сливай воду. Так что действуй. Лимон возьми себе на сигареты, остальное — мне. За любую цену отдавай. По фигу. Мало все равно не будет.
— А может, задвинем дороже? У меня есть любители такого добра. Это же вещь — ей цены нет.
— Дима, слушай старших. Эта штука не сегодня-завтра будет в розыске. Знаешь, почему я себя спокойно чувствую в этой жизни? Потому что не подставлял дружков. И подставлять не собираюсь. Так что с паршивой овцы хоть шерсти клок. Вот ты пойдешь и получишь его в ломбарде. И, кстати, сделай мне еще пару твоих фоток. Пригодятся.
— Сделаю. Блин...
— Что такое? — Моня, направлявшийся в прихожую, обернулся.
— Деньги нужны.
— А на хер тебе деньги, скажи, а, Димка? Чего ты хочешь-то? Одеться, что ли? Так ты же не научился еще одеваться.
— Ладно, Моня, не наезжай. Разберусь.
— Деньги. Будут тебе деньги. Говна пирога. Деньги. Ладно, пока, Димуля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Проблемы? Да одна, брат, проблема. Чего ты Василия нашего обижаешь?
— Какого Василия?
— Ну, как же. Черненький такой, молодой. Гоняешь, говорит, его, не пускаешь в магазин.
— А-а... Ясно, — Топ понял, о чем речь. Действительно, маленький черненький парнишка вертелся здесь несколько дней назад, предлагал направо и налево траву. Ну, шуганул его Топ, торговля наркотиками не поощрялась здесь ни начальством, ни самим Топом, у них своих проблем полно, только наркотиков еще не хватало.
— Вот что, парни. У вас — свой бизнес, у нас — свой. Давайте друг другу не мешать. Мы же к вам не лезем.
Кач за спиной Топа хмыкнул.
— Вот и вы давайте, занимайтесь своими делами в другом месте. Если хотите, давайте стрелу забьем, с нашей крышей поговорите.
— А кто ваша крыша? — лениво спросил Моня.
— Я же говорю, если вы серьезные люди, давайте стрелу забивать, договоримся ко всеобщему удовольствию. А если несерьезные — что зря время терять? В этом случае разговор окончен.
— Давай звони своей крыше, — Моня сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил трубку радиотелефона. — Звони и договаривайся.
Кач, переминавшийся позади охранника с ноги на ногу, уже решил, что драки не будет, и вышел из-за спины Топа. Благодаря этому ему и удалось увидеть в подробностях все дальнейшее.
Охранник со скучающим видом протянул руку, чтобы принять «трубу», в этот момент Моня неуловимым движением схватил его за запястье своей правой и рванул на себя, а в левой неожиданно сверкнула неизвестно откуда появившаяся заточка. Моня как-то неуклюже, некрасиво дважды дернулся... почти прижавшись к охраннику всем телом. Кач сначала даже не понял, чего это он, судороги, что ли, начались у этого наркота. А потом, когда высокий охранник с побелевшим лицом начал оседать на землю, до него дошло, что Моня ухитрился дважды воткнуть заточку ему в грудь. Вот это техника! Со стороны-то уж точно никто ничего не понял. Кач вот рядом стоял, и то...
— Пошли, братан, — весело, блестя глазами, сказал Моня. — Все.
На щеках его играл яркий румянец, на лбу выступили капельки пота. Качу на секунду стало не по себе. Нехороший взгляд был сейчас у Мони. «Обдолбался, сука, — подумал Кач. — Совсем невменяемый».
— Пошли быстро, я сказал!
Он поднял с земли радиотелефон, подул на него, стряхивая пыль. Через мгновение они уже сворачивали за угол соседнего дома, Кач обернулся и увидел, что раненый охранник, согнувшись пополам и прижав к груди обе руки, черепашьим шагом двинулся было в сторону магазина, но, словно подкошенный, рухнул на бок, проехав головой по стене трансформаторной будки.
* * *
Через полчаса они были у Димки. Моня расслабился, глаза больше не горели безумным огнем. Он сидел на диване, вытянув ноги в дорогих ботинках, — Моня принципиально не разувался в гостях. Правда, ботинки его всегда были чистыми. Кач машинально отметил это, вспомнив, как они пробирались по грязному двору ремонтируемого дома. И как только он умудрился не вляпаться в такую грязищу? Качу пришлось мыть свои кроссовки в ванной, а этот наркота сидит, хоть бы хрен. Ни пылинки, ни пятнышка на его одежде.
— Ну, чего прибздел, Дима? — весело спросил Моня.
— Я прибздел? Да ты чо?
— Чо-чо. Очко-то заиграло во дворе, я видел. Не ссы, жив останется этот лох. Поучил его просто. Так что никакой мокрухи на нас не висит. Да и вообще ничего не висит. Все это замнут. Даже дела не будет. Наверное. А этот — выживет. Если, конечно, в больнице его СПИДом не заразят! — Моня расхохотался.
— А ты откуда знаешь, что дела не будет?
— Сказано, не будет, значит, не будет. Точка. Все узнаешь, всему свое время.
— Слушай, Моня, чего ты муму...
Моня предостерегающе поднял указательный палец, и Кач проглотил чуть не вылетевшее грубое слово.
— Дима, не будь жлобом. Говори культурно. Держи-ка, — Моня хлопнул себя по нагрудному карману куртки, сунул пальцы внутрь и вытащил компакт-диск. — Займись на досуге.
— Что это? — Димка взял диск и поднес к глазам. — Шахматы? Ты чего? Других игрушек мало у меня? Буду я в шахматы сидеть рубиться.
— Ой, Дима, Дима. Поиграй, очень советую. Тебе ведь учиться нужно, а то станешь пробойником у каких-нибудь жлобов. Повезло тебе, что со мной связался, а то сидел бы уже на общем режиме. Таких, как ты, пачками подставляют. Сдают, не жалеют.
— Слушай, ладно мне тут байки рассказывать. Пионерам лапшу вешай. Как не пацан, все равно.
— Пацан — не пацан. Брось ты свой жаргон. Меньше телевизор смотри.
— А я его вообще не смотрю.
— И газет не читай. Уроды, журналисты вшивые, пишут всякую херню. Ты будь парнем нормальным, нечего набираться всякого говна. Ты слышал хоть раз, чтобы я говорил «Ты не пацан», «братан», а, слышал?
— Слышал сегодня. Ты же этого... братаном назвал.
— Это, Дима, я его специально так назвал. Вот пусть потом нас среди «братанов» и ищут. Его дружки ковбои. То-то я посмеюсь, когда они, ковбои эти, на братву натуральную выйдут. Вот будет потеха. Хиляки они, эти рокеры, ковбои, скины. Прибздят. Братва-то ведь отмороженная, сразу пришьют, если что не так.
— Ну ты-то сегодня тоже как-то резко слишком.
— Это не тебе решать, резко-нерезко. Нормально, — Моня замолчал. Встал, потянулся, прошелся по комнате. — Хорошо живешь, Димка. Я в твои годы своей хаты не имел. Ладно, давай разбегаться. Вот тебе, кстати, халтурка.
Кач уже привык, что Моня постоянно таскает с собой такое количество криминала, что хватило бы на десятерых, случайно задержанных ментами, для их любимой «проверки документов». Наркота, заточка, которую он, кстати, не скинул по дороге, паспорта чужие. Сейчас Моня вытащил из бумажника еще один паспорт, тоже с виду не новый, протянул его Качу.
— Держи. И вот эту штучку, — из кармана джинсов он вытащил золотой браслет с аккуратной змейкой маленьких сверкающих камешков, спиралью бегущих вдоль темного тонкого обода. — Вещь старинная, дорогая. С этой ксивой пойдешь в ломбард, сдашь. Сколько дадут, столько бери.
Кач открыл паспорт и увидел там свою фотографию, которая тоже выглядела потертой, словно наклеена была года три назад. Как минимум.
— Борисов Андрей Яковлевич, семидесятого года рождения, — прочитал он.
— Только иди сегодня, в крайнем случае завтра, в первой половине дня. Ксиву потом лучше сожги, от греха. Ее пока еще не хватились, думаю. Цацки тоже пока не хватились, так что можешь не волноваться. Вот когда хватятся, тогда все. Туши свет. И сливай воду. Так что действуй. Лимон возьми себе на сигареты, остальное — мне. За любую цену отдавай. По фигу. Мало все равно не будет.
— А может, задвинем дороже? У меня есть любители такого добра. Это же вещь — ей цены нет.
— Дима, слушай старших. Эта штука не сегодня-завтра будет в розыске. Знаешь, почему я себя спокойно чувствую в этой жизни? Потому что не подставлял дружков. И подставлять не собираюсь. Так что с паршивой овцы хоть шерсти клок. Вот ты пойдешь и получишь его в ломбарде. И, кстати, сделай мне еще пару твоих фоток. Пригодятся.
— Сделаю. Блин...
— Что такое? — Моня, направлявшийся в прихожую, обернулся.
— Деньги нужны.
— А на хер тебе деньги, скажи, а, Димка? Чего ты хочешь-то? Одеться, что ли? Так ты же не научился еще одеваться.
— Ладно, Моня, не наезжай. Разберусь.
— Деньги. Будут тебе деньги. Говна пирога. Деньги. Ладно, пока, Димуля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86