Словно в подтверждение Настиных мыслей, Андрей закурил, и сладкий дым марихуаны плотными клубами разлился по салону летящей в сторону Невского машины.
«Раз слушает блюз, — подумала Настя, — значит, не совсем жлоб. Какие-то точки пересечения можно с ним найти...»
— Вдуй-ка, — сказал Костя.
— Легко, — ответил Андрей.
Машина уже вышла на Невский и мчалась по «зеленой волне».
Костя наклонился к Андрею и, не глядя на дорогу, припал к мундштуку папиросы, торчащему изо рта товарища.
Пока Андрей «вдувал» сидящему за рулем дружку сладкий дым, Настя замирала от ужаса, видя несущиеся прямо на них машины, пешеходов, которые чудом успевали выпорхнуть из-под колес их «ауди», гаишников, торчащих на тротуаре.
Пока она определяла, как расценить такой образ действий водителя — как высочайший профессионализм или же полную отмороженность, — машина уже свернула на Лиговку.
— Открой окно, — бросил Костя Андрею.
— А на хуя? — улыбаясь, спросил тот. Андрей после косяка размяк и подобрел, его тянуло на шуточки. Матерок в его губах звучал не зло, а как-то весело, залихватски. — Лучше пропирает, — продолжая растягивать рот в улыбке, констатировал он.
— Открой, я сказал!
Андрей повиновался, обернулся к Насте и кивком головы показал ей на окно.
Настя тоже крутанула ручку и опустила стекло.
— Хорошо! — Костя повел плечами и снова увеличил громкость.
Костя свернул с Лиговского налево, в сторону Волковского кладбища. Этих мест Настя не знала.
Сейчас, глядя в открытое окно машины, она удивлялась: два шага от центра города — и оказываешься в какой-то глухой деревне. Дома-то, конечно, попадаются городские. Но изредка. В основном какие-то халупы, путепроводы, будки, мрачные строения без окон, без дверей, то ли склады, то ли цеха заброшенных фабрик. И все тонет, нет, не в зелени, а в ветвях серых от пыли и осевшего свинца выхлопных газов кустов и деревьев.
Машина остановилась возле двухэтажного дома, маленького, крепенького, отличающегося от обычных городских построек так же, как крохотный, но желанный любому грибнику боровик от высоких, тонконогих мухоморов и поганок.
— Пошли, — Костя был немногословен.
Настя заметила, что они еще ни разу не обратились к ней по имени. Да и Виталик не представил ее этим бандитам. Назвал только их имена. А она для них — полный аноним.
— На второй этаж, — продолжал указывать путь Костя. Андрей шел сзади, тащил несколько объемистых полиэтиленовых пакетов, которые вынес из подсобки «Ливана».
— Заходи, — Костя открыл одну из двух дверей на лестничной площадке.
* * *
Моня развалился в кресле перед компьютером. Он просмотрел все, что содержалось в машине. Файлы были под кодовым замком, но для Мони это не являлось проблемой. Лох коды ставил, это очевидно. Примитив.
Но, с другой стороны, что там кодировать. Ерунда. Старая, прошлогодняя бухгалтерия, да и та совершенно законная. Никакой лажи Моня не обнаружил.
Постирали, конечно, весь криминал. Пустой компьютер. Словно только что из магазина.
Моня встал и прошелся по квартире, оглядывая ее, словно придирчивый покупатель. Да и то — Командир сказал, что, если эта девчонка покончит с собой, квартира достанется ему. Не в собственность, конечно, но жить или пользоваться ею он сможет на правах хозяина.
Моня не собирался расставаться со своими апартаментами на Петроградской, но для человека понимающего лишняя крыша значит очень много. И компьютер неплохой. Вполне можно работать.
Квартира-то, сказал Командир, принадлежит фирме. Когда Волков покупал ее, в стране уже началось вялое шевеление с контролем доходов граждан и, соответственно, уплаты ими налогов в бюджет якобы государства.
Думая о том, куда на самом деле идут все эти налоговые деньги, Моня только посмеивался.
В общем, господин Командир пообещал отдать Моне эту квартиру. Очень важно для него с этой семейкой покончить так, чтобы все концы в воду. А концы рубить Моня был мастер. Юрий, мать его, Федорович. Вычислил его Моня. А и то — чего не вычислить. Питер — город маленький. Все на виду.
Как справиться с девчонкой, Моня об этом пока не думал. Дело простое, что тут сопли разводить. Перехватить ее на входе, сонную артерию слегка поприжать, когда начнет очухиваться, вколоть ей пару-тройку таких доз, что и наркомана со стажем свалят в могилу. И все. Самоубийство в чистом виде. Никто разбираться не будет.
Тем более Командир сказал, что со стороны официального расследования будет подстраховочка. Ну, еще бы!
Теперь, когда Командир открыл свой клуб, Моне стало ясно, что большие силы в мэрии его поддерживают. В этом городе ведь без мэрии пукнуть нельзя, не то что клуб открыть. Как клопы, засели там бездельники, сосут с каждого нового предприятия, с каждого дела, продохнуть не дают, все под контролем держат. Даже концерты, фестивали, благотворительные акции — отовсюду доля малая капает в чьи-то бездонные карманы. Все под контролем!
Моня заглянул в детскую. Полистал тетради, разложенные на столе, открыл ящики стола, вытащил пачку фотографий.
Ох, хороша девка! Трахнуть бы ее, да не получится. Слишком рискованно. Самоубийство должно быть чистым, без всяких следов насилия. А то бы засадил ей. Ох, красивая, сука!
Ну, ладно. На Монин век еще девчонок хватит. Хоть сейчас — столько желающих за дозу лечь в постель, что стоит только пальцем пошевелить...
Моня бросил фотографии в стол и пошел на кухню — очень хотелось пить. Сушняк замучил.
Глава 10
Настя вошла в комнату и сразу поняла, что здесь никто не живет. Страшный бардак царил в хорошей в принципе, просторной трехкомнатной квартире.
Хотя все было вроде бы на местах — телевизор, видео, широченный диван, стол, кресла.
Но из-за какого-то специфического запаха нежилого помещения квартира больше напоминала офис давно закрытой фирмы.
Обрывки бумаги, окурки, смахнутые, видимо, со стола, так и лежали на дорогом толстом ковре, который, кажется, не пылесосили с момента его изготовления.
На покрытом пылью столе стояли высокие тонкие стаканы, липкие даже с виду.
На полу валялись две подушки, казалось, они сами сползли с дивана от смертной скуки. Даже при свете, сразу включенном Костей, комната производила впечатление темной и унылой. В углу стояли картонные коробки из-под баночного пива и радиоаппаратуры, спутниковая антенна у противоположной стены, ни к чему не подключенная, взирала на потолок.
— Фу, блин, — сказал Андрей. — Устал, как собака.
— Падай, — буркнул Костя, обращаясь непонятно к кому — то ли к Насте, то ли к своему подельнику.
На всякий случай Настя присела на краешек дивана.
— Прыгун-то появится? — спросил Андрей, развалившись рядом с Настей.
— Прыгун нажрался, сучара, — ответил Андрей, — хер его поймет, придет он, нет ли...
— Слушай, подруга, ты, может, прибрала бы тут, а?
Настя поймала на себе Костин взгляд и только тогда испугалась. Чего ее сюда занесло? Взгляд Кости был нехорошим. Тяжелым и жестким. И каким-то непробиваемым.
— А где тряпка? — спросила она, стараясь не выдать своего замешательства.
— Ну, посмотри на кухне, елы... — протянул Андрей.
Под тяжелым взглядом Кости Настя вышла на кухню. Там было еще грязнее. На полу — батарея пустых водочных бутылок, подоконник, стол и полочки засыпаны табачным пеплом, везде окурки, смятые пачки «Беломора», грязные тарелки, стаканы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86