Но еще не дойдя до подсобных помещений, столкнулись с мистером Бэнтиком, выходящим из конторы.
— О, вот и вы, мисс Оливия! — произнес секретарь.
— Я слышал, вы были у хозяина, я хотел бы поговорить с вами.
Он говорил торопливо, не поднимая глаз на девушку, и Оливия сразу же заподозрила неладное.
— Я… мне… нужно срочно… домой, мистер Бэнтик!
— Пожалуйста! Прошу вас! Зайдите в контору! Всего на пару минут!
— Хорошо! — согласилась Оливия. Она зашла в контору. Это была просторная комната со множеством сейфов и шкафов, где хранились все документы, касающиеся имения и хозяйства. На стенах висели карты земельных угодий, принадлежащих герцогам Чэдвудам.
Имение обслуживали восемь деревень и шесть ферм, не считая фермы в самом Чэде. На картах были также обозначены лесные массивы, принадлежащие герцогу. На землях, которыми владели Чэдвуды, имелось также озеро, несколько речушек, множество прудов и искусственных водоемов на фермах.
Оливия села в кресло возле конторки, за которой мистер Бэнтик составлял отчеты для нового хозяина. Он вел все дела в имении — расчеты, бюджет, жалование для слуг, работающих в доме, и тех, кто трудился по найму в деревне и на фермах.
Джерри молча остановился возле карт и начал пристально рассматривать их. «Наверное, он сравнивает свои долги, — подумала она, — с теми несметными богатствами, которыми владеет его брат.»
— Что случилось, мистер Бэнтик? — спросила она мягко. — Я вижу, вы чем-то взволнованы.
— Да, это так, мисс Оливия. Не знаю, что и делать. И поэтому прошу вас помочь мне!
— Я сделаю все, что в моих силах.
Мистер Бэнтик молча протянул ей через стол лист бумаги. Он весь был испещрен именами и фамилиями, а внизу Оливия увидела подпись герцога.
— Что это?
— Вчера вечером его сиятельство уведомил меня, что отныне никто из тех, кто не достиг семидесяти лет, не будет получать ни пособий, ни пенсий.
— Не будет? — воскликнула Оливия.
— Нет! Вот список тех, кому не исполнилось семидесяти лет.
Оливия взяла список и прочитала первое имя.
— Но миссис Хантер не в состоянии работать! Она вообще не выходит из дома!
Мистер Бэнтик промолчал, и Оливия продолжила:
— Мистер Уолтон! Да, ему только шестьдесят восемь, но у него больное сердце! Врач не разрешает ему ходить даже в лавку. На что, спрашивается, он будет жить?
Бэнтик опять ничего не ответил. Девушка зачитала следующее имя:
— Миссис Чэпман — шестьдесят пять лет. Но она… слепа! Совершенно ничего не видит. Она не может сама даже купить себе продукты. Это всегда кто-то делает для нее.
— Я говорил его сиятельству, но он не стал слушать.
Оливия пробежала глазами весь список.
— Миссис Данман. Ей только шестьдесят один год, но у нее на содержании двое внуков-сирот. И у нее слабое здоровье. Если она не сможет поставить детей на ноги, то они попадут в приют!
Голос ее прервался. Она вдруг вспомнила, что такую же участь герцог уготовил и для Вэнди. Еще одно имя — Ник Хоувел — сорок семь лет.
— Боже мой! Разве вы не сказали герцогу, что он душевнобольной? И таким был с рождения. Мой отец выхлопотал для него отдельный домик, потому что в собственной семье от него отказались!
— Я знаю это, мисс Оливия. И к тому же он совсем безвредный!
— Да, конечно! Однако, не забывайте… что он… тоже должен есть, чтобы не умереть с голоду, что он может… заработать, скажите на милость, и где, на какой работе?
И опять Оливия с тоскою подумала, что то же самое можно сказать и о ней самой. Нет! Сейчас не время думать о себе. Надо как-то помочь мистеру Бэнтику.
— И что вы… хотите от меня?
В глубине души она надеялась, что он не станет просить ее поговорить с герцогом или что-то в этом роде.
— Я хотел бы просить вас встретиться со всеми этими людьми и объяснить им, что случилось. Я не могу смотреть им в глаза, зная, что они и так страдали слишком долго.
Оливия задумалась. Затем молча свернула листок и положила его в карман.
— Я подумаю над вашим предложением, мистер Бэнтик. Мне бы хотелось помочь вам, но право же, я не знаю, как это сделать.
— Понимаю вас, мисс Оливия! Знаю, это нехорошо, и даже подло с моей стороны просить вас о таком одолжении. Но, ей-богу, я так давно знаю всех этих людей, живу среди них, люблю их всех… У меня просто не хватит мужества сообщить им об этом!
Обычно уравновешенный, мистер Бэнтик говорил взволнованно, и Оливия поняла, что он действительно сильно расстроен. Она тихо спросила его:
— А другим сельчанам… вы уже сказали, что им не… стоит надеяться на увеличение своих… мизерных пенсий?
Я сказал двоим из них, которые приходили сюда просить о помощи. Так что, думаю, уже все жители деревни в курсе!
Оливия хорошо знала, что это касается всех, живущих в деревне.
Она встала и сказала, обращаясь к Джерри:
— Нам надо идти домой… после того, как мы увидимся… с миссис Бэнкс.
Джерри посмотрел на секретаря.
— Скажите его сиятельству, что я не приду на обед, а увижусь с ним позже, вечером.
— Хорошо, мистер Джеральд. Сегодня невеселый день, очень грустный день для всех нас.
Джерри достал какие-то бумаги из кармана.
— Это счета, ради которых я, собственно, и приехал встретиться с его сиятельством, — сказал он и положил бумаги на стол.
Суммируйте все и сообщите мне точную сумму до моего отъезда в Лондон. Вы уезжаете завтра утром?
— Еще не знаю. Вначале нужно кое-что обсудить с мисс Оливией.
— Я все сделаю, мистер Джеральд, — ответил Бэнтик и взял бумаги со стола.
Джерри молча вывел Оливию в коридор, и они направились на кухню. Аптон был в буфетной. Он что-то резко выговаривал одному из лакеев. Наконец они вошли в огромную кухню. Она с детских лет поражала Оливию своими великолепием и размерами. Здесь были две плиты — одна небольшая, другая же, внушительных размеров, предназначалась для приготовления торжественных обедов и закусок для банкетов и приемов, которые устраивались во дворце, когда покойный герцог был еще здоров. Оливия вспомнила, как ребенком наблюдала за приготовлением большого-пребольшого торта из мороженого, который миссис Бэнкс обычно делала на торжество. А какой прекрасный свадебный пирог испекла она на свадьбу одного из их родственников! Отец обвенчал молодых в деревенской церкви. А какие вкусные пироги ежегодно пеклись на ее день рождения и на дни рождения Тони и Вэнди!
Миссис Бэнкс была немолодой полной женщиной. Румянец играл на ее щеках, делая их похожими на спелые яблоки.
Она приветливо улыбнулась, увидев входящих молодых людей.
— Рада видеть вас, мисс Оливия! Мне недостовало вас с тех пор, как приехал новый хозяин. А мистер Джеральд у нас вообще редкий гость!
Джеральд протянул руку.
— Без вас, миссис Бэнкс, Чэд перестанет быть Чэдом! Я собираюсь на обед к мисс Оливии, а она говорит, что у нее дома нет никакой еды.
Вместо того, чтобы удивиться, миссис Бэнкс сказала:
— Слышала, слышала о ваших бедах, мисс Оливия! Искренне сочувствую вам, поверьте! Старый герцог, упокой господь его душу, был бы потрясен всем происходящим.
Ее словно прорвало:
— Нет! Все это неправильно, мистер Джеральд! Несправедливо! Если бы покойный знал, что сейчас творится в доме, он бы в гробу перевернулся!
— А что творится? — спросил Джеральд.
— Мне сказали, что двух поварих увольняют, на весь дом оставляют только трех горничных и двух лакеев из четырех!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— О, вот и вы, мисс Оливия! — произнес секретарь.
— Я слышал, вы были у хозяина, я хотел бы поговорить с вами.
Он говорил торопливо, не поднимая глаз на девушку, и Оливия сразу же заподозрила неладное.
— Я… мне… нужно срочно… домой, мистер Бэнтик!
— Пожалуйста! Прошу вас! Зайдите в контору! Всего на пару минут!
— Хорошо! — согласилась Оливия. Она зашла в контору. Это была просторная комната со множеством сейфов и шкафов, где хранились все документы, касающиеся имения и хозяйства. На стенах висели карты земельных угодий, принадлежащих герцогам Чэдвудам.
Имение обслуживали восемь деревень и шесть ферм, не считая фермы в самом Чэде. На картах были также обозначены лесные массивы, принадлежащие герцогу. На землях, которыми владели Чэдвуды, имелось также озеро, несколько речушек, множество прудов и искусственных водоемов на фермах.
Оливия села в кресло возле конторки, за которой мистер Бэнтик составлял отчеты для нового хозяина. Он вел все дела в имении — расчеты, бюджет, жалование для слуг, работающих в доме, и тех, кто трудился по найму в деревне и на фермах.
Джерри молча остановился возле карт и начал пристально рассматривать их. «Наверное, он сравнивает свои долги, — подумала она, — с теми несметными богатствами, которыми владеет его брат.»
— Что случилось, мистер Бэнтик? — спросила она мягко. — Я вижу, вы чем-то взволнованы.
— Да, это так, мисс Оливия. Не знаю, что и делать. И поэтому прошу вас помочь мне!
— Я сделаю все, что в моих силах.
Мистер Бэнтик молча протянул ей через стол лист бумаги. Он весь был испещрен именами и фамилиями, а внизу Оливия увидела подпись герцога.
— Что это?
— Вчера вечером его сиятельство уведомил меня, что отныне никто из тех, кто не достиг семидесяти лет, не будет получать ни пособий, ни пенсий.
— Не будет? — воскликнула Оливия.
— Нет! Вот список тех, кому не исполнилось семидесяти лет.
Оливия взяла список и прочитала первое имя.
— Но миссис Хантер не в состоянии работать! Она вообще не выходит из дома!
Мистер Бэнтик промолчал, и Оливия продолжила:
— Мистер Уолтон! Да, ему только шестьдесят восемь, но у него больное сердце! Врач не разрешает ему ходить даже в лавку. На что, спрашивается, он будет жить?
Бэнтик опять ничего не ответил. Девушка зачитала следующее имя:
— Миссис Чэпман — шестьдесят пять лет. Но она… слепа! Совершенно ничего не видит. Она не может сама даже купить себе продукты. Это всегда кто-то делает для нее.
— Я говорил его сиятельству, но он не стал слушать.
Оливия пробежала глазами весь список.
— Миссис Данман. Ей только шестьдесят один год, но у нее на содержании двое внуков-сирот. И у нее слабое здоровье. Если она не сможет поставить детей на ноги, то они попадут в приют!
Голос ее прервался. Она вдруг вспомнила, что такую же участь герцог уготовил и для Вэнди. Еще одно имя — Ник Хоувел — сорок семь лет.
— Боже мой! Разве вы не сказали герцогу, что он душевнобольной? И таким был с рождения. Мой отец выхлопотал для него отдельный домик, потому что в собственной семье от него отказались!
— Я знаю это, мисс Оливия. И к тому же он совсем безвредный!
— Да, конечно! Однако, не забывайте… что он… тоже должен есть, чтобы не умереть с голоду, что он может… заработать, скажите на милость, и где, на какой работе?
И опять Оливия с тоскою подумала, что то же самое можно сказать и о ней самой. Нет! Сейчас не время думать о себе. Надо как-то помочь мистеру Бэнтику.
— И что вы… хотите от меня?
В глубине души она надеялась, что он не станет просить ее поговорить с герцогом или что-то в этом роде.
— Я хотел бы просить вас встретиться со всеми этими людьми и объяснить им, что случилось. Я не могу смотреть им в глаза, зная, что они и так страдали слишком долго.
Оливия задумалась. Затем молча свернула листок и положила его в карман.
— Я подумаю над вашим предложением, мистер Бэнтик. Мне бы хотелось помочь вам, но право же, я не знаю, как это сделать.
— Понимаю вас, мисс Оливия! Знаю, это нехорошо, и даже подло с моей стороны просить вас о таком одолжении. Но, ей-богу, я так давно знаю всех этих людей, живу среди них, люблю их всех… У меня просто не хватит мужества сообщить им об этом!
Обычно уравновешенный, мистер Бэнтик говорил взволнованно, и Оливия поняла, что он действительно сильно расстроен. Она тихо спросила его:
— А другим сельчанам… вы уже сказали, что им не… стоит надеяться на увеличение своих… мизерных пенсий?
Я сказал двоим из них, которые приходили сюда просить о помощи. Так что, думаю, уже все жители деревни в курсе!
Оливия хорошо знала, что это касается всех, живущих в деревне.
Она встала и сказала, обращаясь к Джерри:
— Нам надо идти домой… после того, как мы увидимся… с миссис Бэнкс.
Джерри посмотрел на секретаря.
— Скажите его сиятельству, что я не приду на обед, а увижусь с ним позже, вечером.
— Хорошо, мистер Джеральд. Сегодня невеселый день, очень грустный день для всех нас.
Джерри достал какие-то бумаги из кармана.
— Это счета, ради которых я, собственно, и приехал встретиться с его сиятельством, — сказал он и положил бумаги на стол.
Суммируйте все и сообщите мне точную сумму до моего отъезда в Лондон. Вы уезжаете завтра утром?
— Еще не знаю. Вначале нужно кое-что обсудить с мисс Оливией.
— Я все сделаю, мистер Джеральд, — ответил Бэнтик и взял бумаги со стола.
Джерри молча вывел Оливию в коридор, и они направились на кухню. Аптон был в буфетной. Он что-то резко выговаривал одному из лакеев. Наконец они вошли в огромную кухню. Она с детских лет поражала Оливию своими великолепием и размерами. Здесь были две плиты — одна небольшая, другая же, внушительных размеров, предназначалась для приготовления торжественных обедов и закусок для банкетов и приемов, которые устраивались во дворце, когда покойный герцог был еще здоров. Оливия вспомнила, как ребенком наблюдала за приготовлением большого-пребольшого торта из мороженого, который миссис Бэнкс обычно делала на торжество. А какой прекрасный свадебный пирог испекла она на свадьбу одного из их родственников! Отец обвенчал молодых в деревенской церкви. А какие вкусные пироги ежегодно пеклись на ее день рождения и на дни рождения Тони и Вэнди!
Миссис Бэнкс была немолодой полной женщиной. Румянец играл на ее щеках, делая их похожими на спелые яблоки.
Она приветливо улыбнулась, увидев входящих молодых людей.
— Рада видеть вас, мисс Оливия! Мне недостовало вас с тех пор, как приехал новый хозяин. А мистер Джеральд у нас вообще редкий гость!
Джеральд протянул руку.
— Без вас, миссис Бэнкс, Чэд перестанет быть Чэдом! Я собираюсь на обед к мисс Оливии, а она говорит, что у нее дома нет никакой еды.
Вместо того, чтобы удивиться, миссис Бэнкс сказала:
— Слышала, слышала о ваших бедах, мисс Оливия! Искренне сочувствую вам, поверьте! Старый герцог, упокой господь его душу, был бы потрясен всем происходящим.
Ее словно прорвало:
— Нет! Все это неправильно, мистер Джеральд! Несправедливо! Если бы покойный знал, что сейчас творится в доме, он бы в гробу перевернулся!
— А что творится? — спросил Джеральд.
— Мне сказали, что двух поварих увольняют, на весь дом оставляют только трех горничных и двух лакеев из четырех!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28