— Ничто не мешает вам прочесть ее, — насмешливо ответил Лью.
Двое мужчин, которые внесли Бена Робинсона в каюту, снова подняли его и скрылись за дверью; после короткой паузы раздался внезапный всплеск воды. Леона зажмурила глаза.» Неужели этот кошмар никогда не кончится?«— спрашивала она себя.
Лью подошел к двери.
— Есть еще раненые?
— У Джека заноза в пальце, — отозвался кто-то из гребцов. В ответ раздался грубый хохот, почти тотчас же прерванный Лью.
— Потише, вы, болваны, — накинулся он на них. — Вы хотите, чтобы на каком-нибудь сторожевом судне услышали нас? Их здесь, в Ла-Манше, хоть пруд пруди, и вам это прекрасно известно. Продолжайте грести, вы, проклятые сухопутные крысы. Доберемся до Дьеппа — и тогда можете кричать сколько душе угодно, если только у вас есть о чем кричать!
Он вернулся в каюту, хлопнув за собой дверью.
— Идиоты! — выругался он. — И пусть душа лорда Чарда — или как там еще зовут этого вашего ненаглядного дружка — сгинет в аду!
Леона не отвечала. Склонившись над Хьюго, она убедилась, что он дышал, но была напугана мертвенной бледностью его лица и видом крови, сочившейся через носовой платок и стекавшей по впалым щекам.
Лью нагнулся над ним, чтобы рассмотреть его лицо поближе.
— В любом случае он выживет, — произнес он после небольшой паузы.
— Он спас вас! — воскликнула девушка. — Он рисковал всем, чтобы выручить вас из беды.
— Он, конечно, сделал все от него зависящее, чтобы предупредить нас, — неохотно признал Лью.
— Если бы не он, вы все были бы убиты или захвачены в плен, — заметила Леона. — Отдаете ли вы себе отчет в том, что они стреляли с обеих сторон залива? Они просто сдерживали огонь, пока вы не зашли слишком далеко, чтобы успеть выбраться оттуда.
— А кто подстроил эту дьявольскую ловушку, позвольте спросить? — возразил Лью. — Можете не говорить, я и так знаю ответ. Но Хьюго утверждал, что, по его мнению, его пронырливая светлость не нашел в Ракли ничего, что его подозрения рассеялись и приняли совсем другое направление.
В его словах, без сомнения, содержался упрек, и Леона вспыхнула румянцем.
— Как мог Хьюги думать иначе? — горячо вступилась она за своего лежавшего без сознания брата. — Лорд Чард казался таким любезным и обходительным. Только приехав в Клантонбери, мы поняли, что его приглашение было всего лишь хитрой уловкой, чтобы удалить нас из замка.
— Должно быть, он узнал, что мы использовали бухту в Клантонбери и раньше, — размышлял Лью вслух, глаза его сузились. — Это дурно обернется для того, кто нас предал.
— Нет! Не надо больше крови! — вскричала Леона. — Разве вам этого не достаточно? Один человек погиб, а Хьюги едва д-дышит.
— Двое пострадавших из тридцати двух, — заметил Лью. — В сущности, нам не на что жаловаться.
— Вы бы не рассуждали так, если бы ранили вас, — резко возразила Леона. — Или если бы вы были женой или матерью того несчастного, которого выбросили за борт. Неужели вы не понимаете, что игра не стоит свеч?
Что вы можете предложить в обмен на человеческие жизни? Только деньги!
— Деньги — это то, к чему стремится большинство мужчин и, разумеется, все женщины, — ответил Лью. — И когда мы доберемся по Дьеппа, моя дорогая, вам самой они, безусловно, очень пригодятся.
Он окинул ее беглым взглядом, пока она стояла на коленях, склонившись над телом Хьюго, и у Леоны вдруг создалось впечатление, что ее раздели, — было нечто до крайности унизительное и отталкивающее в самом выражении его глаз. Она потупила взор, понимая, что в грязном, покрытом пятнами крови жакете, с растрепанными волосами, падавшими на лоб мокрыми прядями, она выглядела слишком дико и неряшливо, чтобы сохранять достоинство и противостоять его натиску.
— Меня не заботит моя внешность, — произнесла она с вызовом, обращаясь не столько к нему, сколько к себе самой.
— Но зато вас должно заботить, сможет ли Хьюго получить помощь хорошего врача, — отозвался Лью. — А это тоже стоит немалых денег. Так что вам придется помнить, моя маленькая бунтарка, кто держит в руках завязки от кошелька.
Леона почувствовала, как на ее глазах выступили слезы унижения, но поспешно отвернула голову, чтобы он не мог их заметить.
— Оставьте м-меня, — произнесла она, и, несмотря на все ее усилия казаться гордою, голос ее сорвался на этих словах и они прозвучали слабо и жалобно, словно плач обиженного ребенка.
Он рассмеялся и вышел из каюты. Снаружи донесся его голос, подзадоривавший людей на палубе, приказывавший им грести быстрее, подальше от проклятых берегов Англии.
Леона поднялась, слегка пошатываясь, на ноги, подобрала солому, оставшуюся от тщательно упакованных ящиков и тюков, в беспорядке разбросанных по полу каюты, и подложила ее под голову Хьюго, чтобы ему было удобнее. Подумав, что он может замерзнуть, она собиралась было снова снять свой жакет и укрыть его им, но не стала этого делать из опасения, что Лью войдет в каюту и застанет ее в одной тонкой батистовой рубашке. Леона знала, что от влаги она прилипла к телу, а ей не хотелось своим видом вводить его в соблазн. Вместо этого она отыскала в углу брошенный там мешок и укрыла им Хьюго, надеясь хоть немного согреть его. Она держала его руку в своей, ласково поглаживая ее и прижимая к груди, чтобы сохранить тепло.
И все это время она ясно отдавала себе отчет в том, что они удалялись все дальше и дальше от Англии, все дальше и дальше от единственной надежной опоры, которую она когда-либо знала в жизни, — все дальше и дальше от лорда Чарда!
Сейчас, сидя здесь на полу, она не могла удержаться от мыслей о том, что он должен был подумать, когда, вернувшись на то место, где оставил ее, вдруг обнаружил, что она исчезла, и Хьюго вместе с нею. Был ли он обескуражен или просто раздосадован тем, что его пленникам удалось скрыться?
Хьюго сам себя выдал, на этот счет вопросов не возникало. И хотя девушка упорно не желала этого признавать, она понимала, что должна была быть благодарна Лью Куэйлу за то, что ее брат не был в эту минуту закован в цепи и отправлен в ближайшую тюрьму. Что ему грозило, спрашивала она себя. Пришлось бы ему поплатиться жизнью, если бы его поймали, или его просто сослали бы на каторгу?
От одной этой мысли она вздрогнула, невольно вспомнив корабль, который видела однажды в порту Саутгемптона. Заключенных, скованных одной цепью, доставили на борт и хлыстом загоняли в трюм с такой беспощадной жестокостью, что даже теперь ей было больно об этом думать. И это могло случиться с Хьюго!
Леона понимала, что, как бы она ни относилась к Лью, ей следовало быть признательной ему только за то, что он избавил Хьюго от подобной участи. Даже если бы она отдалась на милость лорда Чарда, он тоже, может быть, оказался бы не в состоянии спасти Хьюго. Ей было трудно судить об этом. Она только снова и снова слышала его тихий голос, говоривший:» Я пойду за помощью «, и вспоминала, как он скрылся в темноте ночи.
Помнил ли он ее вспышку гнева? Не звучал ли до сих пор в его ушах ее отчаянный вопль?
» Я ненавижу вас! Ненавижу!«— крикнула она ему тогда.
Леона внезапно закрыла лицо руками.
— Это не правда! — шепотом призналась она себе. — Я люблю его, как бы он ни поступил с нами. Даже если бы он убил Хьюги, я все равно продолжала бы любить его.
Она считала это предательством, неистовство ее собственных чувств отталкивало ее, и все же она должна была быть честной хотя бы сама с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65