Хант, камердинер маркиза, доложил мне, что этот джентльмен холост и, по его мнению, он самый лучший среди друзей хозяина.
— Такая рекомендация, несомненно, очень ценна! — шутливо заметила Бетти, и кузины рассмеялись.
Следуя совету Тарины, Бетти, войдя в салон, направилась не к маркизу, который в это время был занят беседой с леди Миллисент, а к Гарри Прествуду.
— Счастлив снова видеть вас, — сказал молодой человек. — А то я уже начал опасаться, не настигла ли вас морская болезнь.
— О нет! — возразила Бетти. — Причина моего опоздания в том, что мне пришлось на время уступить леди Миллисент свою горничную, — добавила она, понизив голос.
Глаза Гарри сверкнули лукавым огоньком.
— Это, наверное, еще хуже, чем на время уступить мужа!
Бетти раздумывала, как бы поостроумнее ответить, но вдруг заметила, что маркиз несет ей бокал шампанского.
— Я давно собирался сказать, что до сих пор в этом салоне недоставало именно вас! — галантно произнес он.
— Какой комплимент! — насмешливо парировала Бетти. — Только я почему-то уверена, что вы придумали его совсем недавно — должно быть, когда принимали ванну перед обедом.
Маркиз рассмеялся:
— Я всегда знал, что француженки умеют достойно принимать комплименты, а вы ведь жили во Франции.
— Но все равно осталась англичанкой, — возразила Бетти. — А французов я, честно говоря, побаиваюсь.
Он снова рассмеялся, а Гарри сказал:
— Твоим словам, Вивьен, на этот раз и в самом деле недостает той изысканности, которой ты всегда славился.
Маркиз в шутливом отчаянии поднял руки.
— Сдаюсь! Если вы оба решили нападать на меня, мне ничего не остается, как искать утешения в другом месте, — сказал он.
Он отошел к леди Миллисент. Леди Лорейн, которая сидела рядом и слышала этот разговор, заметила:
— По-моему, маркизу пойдет на пользу, если вы, леди Брэдуэлл, будете время от времени его поддразнивать. Мне иногда кажется, что Вивьен относится к себе слишком серьезно.
— Вы совершенно правы, — заметил Гарри. — Но беда не в том, что он сам себя принимает всерьез, а в том, что так делают другие.
Леди Лорейн, понизив голос, продолжала:
— Я считаю, Гарри, что Вивьен общается в основном с людьми гораздо старше себя и забывает, что еще молод. Ему надо больше веселиться. Когда я слышу циничные нотки в его голосе и вижу насмешливую улыбку, мне становится за него тревожно.
— Согласен с вами, — произнес Гарри. — Я думаю, благодаря леди Брэдуэлл, ее молодости и красоте мы все станем больше смеяться, петь и даже танцевать.
— Она и в самом деле похожа на безоблачное синее небо, которое, я надеюсь, мы увидим, когда доплывем до Средиземного моря, — сказала леди Лорейн.
— Ваши слова смущают меня, — попыталась отшутиться Бетти. — Теперь, если мне не удастся развеселить нашего хозяина и заставить его петь и танцевать, вы наверняка скажете, что я не оправдала ваших надежд.
— Ни в коем случае! — галантно запротестовал Гарри.
Взглянув на него, Бетти увидела в глазах молодого человека искреннее восхищение. «Какой приятный джентльмен!» — подумала она.
Теперь Бетти была уверена, что, несмотря на присутствие леди Миллисент, путешествие сулит ей радость.
Глава 4
Проснувшись, Тарина увидела, что ее туфли скользят по полу каюты, и поняла: на море разыгрался шторм.
Первой ее мыслью было, сумеет ли она выдержать испытание морской стихией, затем она подумала, что, должно быть, она спала непростительно долго для горничной.
Взглянув на часы, девушка поняла, что проспала дольше, чем намеревалась, — очевидно, потому, что накануне очень устала.
Сыграло свою роль и волнение от предстоящего путешествия.
Вчера стюард принес ей в каюту поднос с восхитительным обедом. Как и ожидала Тарина, повар маркиза готовил отменно. Все блюда были так вкусны, что девушка съела гораздо больше, чем привыкла есть дома.
Затем, разложив вещи Бетти, Тарина направилась в свою каюту и распаковала один из чемоданов, подаренных ей кузиной еще на Белгрейв-сквер.
Судя по красивому черному платью, которое Тарина надела еще вчера, она ожидала, что и другие наряды окажутся ничуть не хуже, но ей и в голову не могло прийти, что Бетти, для которой истек срок траура, отдаст ей все, что носила прежде.
В чемодане лежали шелковые нижние юбки всевозможных оттенков лилового цвета и прелестные ночные рубашки цвета пармских фиалок, а также белое нижнее белье, обшитое кружевами и украшенное фиолетовыми лентами.
Тарина знала, что в то время было модно украшать лентами буквально все — подушки, сорочки, платья.
Но она совершенно не ожидала увидеть их на изысканных шелковых или тончайших батистовых ночных рубашках Бетти, а так как даже самая крошечная лиловая ленточка напоминала кузине о ненавистном трауре, Бетти твердо решила больше никогда не надевать эти вещи.
Распаковывая все это богатство, Тарина все время повторяла про себя: «Как мне повезло! Благодарю тебя, о Господи, за то, что ты так добр ко мне…»
Ей казалось, что покойная мать с улыбкой наблюдает за ней и радуется, что у дочери наконец появились такие же прелестные наряды, какие в молодости были у нее самой, до того, как она вышла замуж за бедного священника, которого страстно полюбила.
Мать никогда не раскаивалась в своем выборе, но иногда в ее словах сквозило сожаление о том, что Тарина лишена не только красивых вещей, но и возможности бывать на роскошных балах и приемах, участвовать в увеселениях знати и, конечно, быть представленной королеве.
— Я и так вполне счастлива, мама, — мягко возражала матери Тарима.
Однако со смертью матери в жизнь девушки пришло тоскливое одиночество. Конечно, у нее был отец, но, убитый горем, он почти не обращал внимания на дочь. Только тогда Тарина поняла, каким дорогим человеком была для нее мать, подруга детства и отрочества, и временами чувство невосполнимой утраты было столь мучительным, что вызывало почти физическую боль.
Покончив с распаковкой чемоданов, Тарина надела ночную рубашку из тончайшего шелка, вырез и низ которой были украшены несколькими рядами великолепных валансьенских кружев.
«В таком наряде я могла бы появиться даже на балу», — подумала Тарина, взглянув на себя в зеркало.
Но тут же вспомнила, что выступает в роли горничной и должна одеваться соответственно. Впрочем, если бы в тот момент кто-нибудь увидел Тарину, то ни за что бы не поверил, что перед ним служанка.
К счастью, видеть ее было некому — ни господ, ни любопытных горничных.
Отправляясь спать, Тарина чувствовала себя сказочной принцессой. Уже засыпая, она бормотала себе под нос нечто среднее между хвалебной песней и благодарственной молитвой Господу, который надоумил ее обратиться к кузине Бетти.
«Теперь у меня в жизни все будет хорошо. Я обязательно буду счастлива!»
С этими словами она попыталась уснуть.
Однако волнение было слишком велико, и сон все не шел. Вот почему сегодня Тарина встала слишком поздно. Она решила, что обязательно попросит Ханта или кого-нибудь из стюардов стучать по утрам в дверь ее каюты — негоже горничной так долго валяться в постели.
Однако спешить, как оказалось, было некуда. Когда Тарина пришла в каюту Бетти, она увидела, что кузина все еще в постели и не собирается вставать.
— Уйди, Тарина, прошу тебя! — простонала Бетти. — Если ты думаешь, что я могу встать, ты ошибаешься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37