Беременность Ясуко наполнила жизнь в доме Минами деятельностью. Благодаря неожиданному визиту семейства Сэгава ужин прошел весело. В тот же вечер мать ему сделала замечание по поводу того, с каким нетерпением он стремится уйти из дому.
– Чего еще ты можешь желать? – спросила она. – У тебя красивая, милая супруга, и сегодня вечером мы собираемся отпраздновать зачатие твоего первого ребенка.
Юити ответил с преувеличенной веселостью – у него есть все, что он хочет. Добродушная мать Юити почувствовала сарказм в его словах.
– Чем это вызвано? До того как он женился, он никогда не заставлял мать волноваться, когда уходил. С тех пор как он женился, он все время уходит из дому и весело проводит время. Нет, в этом нет твоей вины, Ясуко. Определенно потому, что он завел слишком много плохих друзей. Посмотри, его друзья никогда не приходят к нам домой.
Она наполовину осуждала, наполовину защищала своего сына перед его женой.
Не стоит говорить, что счастье сына больше всего занимало его прямодушную мать. Планируя счастье другого, мы бессознательно приписываем ему то, о чем сами мечтаем, принимая это за осуществление его счастливых надежд. Мать полагала, что Ясуко виновата в том беспутном образе жизни, который Юити стал вести сразу же после свадьбы. С известием о беременности Ясуко все её сомнения рассеялись.
– С этого времени он успокоится, – говорила она Ясуко. – Мой ребенок становится отцом.
Состояние её почек несколько улучшилось, но теперь многочисленные заботы стали для неё причиной снова желать смерти. Однако сейчас фатальная болезнь отказывалась приходить. Её мучило не столько отсутствие счастья у Ясуко, сколько-благодаря её материнскому эгоизму – то, что её сын несчастлив. Но опасение, что этот брак, основанный на порыве из чувства долга, стал для Юити браком без любви, было источником волнений и глубокого раскаяния его матери.
Вдова решила, что до того, как в доме произойдет катастрофа, она должна действовать в качестве миротворца, поэтому проинструктировала Ясуко, чтобы та не поднимала дома вопрос о похождениях Юити, а попыталась спокойно поговорить с ним. Юити же сказала:
– Теперь, если тебя беспокоит что-то, о чем ты не можешь никому рассказать, какие-то сексуальные проблемы, пожалуйста, поделись со мной. Это в порядке вещей. Я ничего не скажу Ясуко. Но если все будет продолжаться, как идет сейчас, случится что-то ужасное.
После этих слов, сказанных еще до известия о беременности Ясуко, Юити стал считать свою мать провидицей. Каждый дом при определенных обстоятельствах может быть несчастным. Попутный ветер, который надувает паруса и помогает кораблю бороздить морские просторы, в основе своей ничем не отличается от ужасного штормового ветра, который ведет к погибели. Дом и семья продвигаются вперед, преодолевая все беды, словно движимые попутным ветром. В уголке портретов столь многих знаменитых семейств рука несчастья оставила свой отпечаток, словно подпись.
«В этом отношении мое семейство, по-видимому, входит в разряд здоровых семей», – думал Юити, когда пребывал в оптимистическом настроении.
Управление состоянием семейства Минами было передано в руки Юити. Его мать, которая даже в жутких снах не подозревала, что Сунсукэ подарил им пятьсот тысяч йен, стыдилась приданого, полученного за Ясуко. Откуда ей было знать, что ни единого сэна из их трехсот пятидесяти тысяч иен не было тронуто! У Юити был приятель по средней школе, который работал в банке. Двести тысяч иен из денег Сунсукэ, которые Юити вручил ему для не вполне законных ссуд, приносили доход в двенадцать тысяч иен в месяц. В то время опасности в подобных инвестициях не было никакой.
Одна из школьных подруг Ясуко стала матерью совсем в юном возрасте в прошлом году, но потеряла ребенка, заболевшего полиомиелитом. Когда она рассказала об этом Юити, то увидела в красивых темных глазах мужа насмешку, они словно говорили: «Вот видишь! Видишь!»
Как часто несчастье одних оборачивается счастьем для других! В горячей голове Ясуко зародилось подозрение, что ничто не утешает её мужа так, как несчастье. Размышления Юити о счастье были совсем бессистемными. Он не верил в так называемое прочное счастье, – казалось, в душе он тайно боялся этого, его охватывал ужас.
Однажды они отправились за покупками в универмаг отца Ясуко, где надолго застряли в отделе детских колясок на четвертом этаже. Раздосадованный Юити решил поторопить жену, настойчиво подталкивая её к выходу, на что она из упрямства не обращала внимания. Он сделал вид, что не заметил гневного взгляда, который бросила ему Ясуко. В автобусе по пути домой она сюсюкалась с младенцем, который любовно тянулся к ней с соседнего сиденья.
– Дети такие милые, правда? – сказала Ясуко Юити, кокетливо склоняя голову к его плечу, когда мамаша с ребенком вышла.
– Что за чушь? Ты слишком сентиментальна.
Ясуко снова замкнулась в себе. Слезы застыли у неё в глазах. Любой другой нашел бы естественным поддразнить её по поводу такого раннего проявления материнской любви, но Юити этого не сделал.
Однажды вечером у Ясуко случился приступ ужасной головной боли, отчего ей пришлось лечь в постель. Юити остался дома. Она чувствовала подступающую тошноту, сердце учащенно билось. Пока они ждали врача, Киё прикладывала холодные компрессы к животу больной. Мать Юити пришла успокоить сына словами:
– Не волнуйся. Когда я носила тебя, меня по утрам ужасно тошнило. Со мной тогда происходили странные вещи: когда мы открывали бутылку вина, мне вдруг страшно хотелось съесть пробку. Мне она казалась похожей на гриб.
Было почти десять часов, когда врач закончил осмотр, и Юити остался с Ясуко наедине. Кровь оживила её мертвенно-бледные щёки, и от этого она стала выглядеть свежее обычного, а её белые плечи, томно выпростанные из-под стеганого одеяла, были очаровательны в отбрасывающем тени свете лампы.
– Когда я думаю, что страдаю ради нашего ребенка, мне все нипочем, – сказала она, подняв руку ко лбу Юити и играя прядью его волос.
Юити позволил ей это. В нём неожиданно зародилась какая-то жестокая нежность, и его губы вдруг прижались к всё еще пылающим губам Ясуко. Тоном, который заставил бы любую женщину признаться, независимо от её на то желания, он спросил:
– Ты действительно хочешь этого ребенка, правда? Однако согласись, еще несколько рановато для выражения материнской любви. Если ты хочешь мне что-то сказать, давай говори.
Усталые, полные боли глаза Ясуко наполнились слезами. Ничто так не трогает мужчину, как женские беспричинные слезы, сопровождаемые какими-нибудь признаниями.
– Если у нас будет ребенок, – заговорила Ясуко несколько нерешительно, – если у нас все-таки будет ребенок, я не думаю, что ты меня бросишь.
Именно тогда Юити пришёл к мысли об аборте.
Публика с удивлением смотрела на помолодевшего Сунсукэ, вернувшегося к своим прежним привычкам одеваться как денди. Если копнуть глубже, произведения Сунсукэ последних лет выглядели обновленными, то есть приобрели некую свежесть. Но это была не та свежесть, что появляется в закатные годы выдающегося художника, а перезрелая свежесть чего-то болезненного, что продолжает расти, но никогда не повзрослеет. Он не мог помолодеть в прямом смысле этого слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114