..
***
А. Н. Плещеев:
..."Сколько похвал я слышу Вашей "Степи"! Гаршин был от нее без ума. Два раза подряд прочел".
***
А. Н. Плещееву, 4 октября 1888, Москва.
"Был бы рад прочесть, что написал Мережковский...
...Но боюсь тех, кто между строк ищет тенденции и кто хочет видеть меня непременно либералом или консерватором. Я не либерал, не консерватор, не постепенен, не монах, не индиферентист. Я хотел бы быть свободным художником - только и жалею, что Бог не дал мне силы, чтобы быть им. Я ненавижу ложь и насилие во всех их видах, и мне одинаково противны как секретари консистории, так и Нотовичи с Градовским. Фарисейство, тупоумие и произвол царят не в одних только купеческих домах и кутузках; я вижу 257 их в науке, в литературе, среди молодежи... Потому я одинаково не питаю особого пристрастия ни к жандармам, ни к мясникам, ни к ученым, ни к писателям, ни к молодежи. Фирму и ярлык я считаю предрассудком. Мое святая святых - это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы, от лжи, в чем бы последние две ни выражались. Вот программа, которой я держался бы, если бы был большим художником".
***
А. С. Суворину, 3 ноября 1888, Москва.
..."Мережковский пишет гладко и молодо, но на каждой странице он трусит, делает оговорки и идет на уступки - это признак, что он сам не уясняет себе вопроса... Меня величает он поэтом, мои рассказы - новеллами, моих героев - неудачниками, значит, дует в рутину. Пора бы бросить неудачников, лишних людей и проч. и придумать что-нибудь свое. Мережковский моего монаха, сочинителя акафистов, называет неудачником. Какой же это неудачник? Дай Бог всякому так пожить: и в Бога верил, и сыт был, и сочинять умел... Делить людей на удачников и неудачников - значит смотреть на человеческую природу с узкой предвзятой точки зрения. Удачник Вы или нет? А я? А Наполеон? Ваш Василий? Где тут критерий? Надо быть Богом, чтобы уметь отличать удачников от неудачников и не ошибаться..."
***
Ему же 23 декабря, 1888 г.
..."Критики нет. Дующий в шаблон Татищев, осел Михневич и равнодушный Буренин - вот и вся 258 российская критическая сила. А писать для этой силы не стоит, как не стоит давать нюхать цветы тому, у кого насморк. Бывают минуты, когда я положительно падаю духом. Для кого и для чего я пишу? Для публики? Но я ее не вижу и в нее верю меньше, чем в домового: она необразованна, дурно воспитана, а ее лучшие элементы недобросовестны и неискренни по отношению к нам. Нужен я этой публике или не нужен, понять я не могу. Буренин говорит, что я не нужен и занимаюсь пустяками. Академия дала премию - сам черт ничего не поймет. Писать для денег? Но денег у меня никогда нет, и к ним я от непривычки иметь их почти равнодушен. Для денег работаю вяло. Писать для похвал? Но они меня только раздражают.
Литературное общество, студенты, Евреинова, Плещеев, девицы и проч. расхваливали мой "Припадок" вовсю, а описание первого снега заметил только один Григорович, и т. д. и т. д. Будь у нас критика, тогда бы я знал, что я составляю материал - хороший или другой, все равно - что для людей, посвятивших себя изучению жизни, я так же нужен, как для астронома звезда... А теперь я, Вы и проч. похожи на маньяков, пишущих книги и пьесы для собственного удовольствия. Собственное удовольствие, конечно, хорошая штука, оно чувствуется, пока пишешь, а потом?"
***
Ему же, 30 декабря 1888 г. Москва.
..."Прошлое у него прекрасное, как у большинства русских интеллигентных людей... Настоящее всегда хуже прошлого. Почему? Потому что быстро сменяет утомляемость. Человек сгоряча, едва спрыгнув со школьной скамьи, берет ношу не по силам, берется 259 сразу и за школы, и за мужика, и за рациональное хозяйство, и за "Вестник Европы"... воюет со злом, рукоплещет добру, любит не просто и не как-нибудь, а непременно или синих чулков, или психопаток, или даже проституток. Но едва дожил до 30-35 лет, как начинает уже чувствовать утомление и скуку. У него еще и порядочных усов нет, но он уже авторитетно говорит: "Не женитесь, батенька... Верьте моему опыту". Или "Что такое либерализм?
Между нами говоря, Катков часто был прав". Он готов уже отрицать и земство и рациональное хозяйство, и науку и любовь..."
... "Чувствуя физическое утомление и скуку, он не понимает, что с ним делается и что произошло".
***
"Русский человек - умер ли у него кто-нибудь в доме, заболел ли, должен ли он кому-нибудь, или сам дает взаймы - всегда чувствует себя виноватым".
"Такие люди, как Иванов, не решают вопросов, а падают под их тяжестью и становятся "надломленными" и "непонятыми". Всё от возбуждаемости, присущей нашей молодежи".
"Социализм один из видов возбуждения. Где же он? Он в письме Тихомирова к царю. А чего стоят все русские увлечения: война утомила, Болгария утомила до иронии, Цукки утомила, оперетка тоже".
"Утомляемость (это подтверждает д-р Бертенсон) выражается не в одном только нытье или ощущении скуки. Жизнь утомленного человека очень не ровна. Все утомленные люди не теряют способности возбуждаться в сильнейшей степени, но очень ненадолго, причем после каждого возбуждения наступает еще большая апатия".
260 ... "Когда я писал пьесу, то имел в виду только то, что нужно, то есть одни только русские черты. Так, чрезмерная возбуждаемость, чувство вины, утомляемость - чисто русские.
...Говорю Вам по совести, искренне, эти люди родились в моей голове не из морской пены, не из предвзятых идей, не из "умственности", не случайно. Они результат наблюдения и изучения жизни. Они стоят в моем мозгу, и я чувствую, что я не солгал ни на один сантиметр и не перемудрил ни на одну йоту".
***
А. С. Суворину, 7 января, Москва, 1889 г.
..."Я рад, что 2-3 года тому назад я не слушался Григоровича и не писал романа! Воображаю, сколько бы добра я напортил, если бы послушался. Он говорит: "талант и свежесть все одолевают". Талант и свежесть многое испортить могут - это вернее. Кроме изобилия материала и таланта, нужно еще кое-что не менее важное. Нужна возмужалость - это раз: во-вторых необходимо чувство личной свободы, а это чувство во мне стало разгораться только недавно. Раньше его у меня не было; его заменяли с успехом мое легкомыслие, небрежность и неуважение к делу".
***
В. А. Тихонову, 10 февраля 1889 года, Москва.
... "из Вас едва ли может выработаться театральный критик. Вы человек рыхлый, наклонный к припадкам лени, впечатлительный, а все сии качества не годятся для строгого критика, беспристрастного 261 судьи. Чтобы уметь писать критику, нужно быть в душе тою рябой бабой, которая без милосердия будет бить Вас. Когда Суворин видит плохую пьесу, то он н е н а в и д и т автора, а мы с Вами только раздражаемся и ноем: из сего я заключаю, что Суворин годится в судьи и в гончие, а тех (меня, Вас, Щеглова и проч.) природа сработала так, что мы годимся быть только подсудимыми и зайцами. Едина честь луне, едина солнцу..."
***
А. С. Суворину, 8 апреля 1889 года. Москва.
..."Читать веселее, чем писать. Я думаю, что если бы мне прожить еще сорок лет читать, читать и читать и учиться писать талантливо, то есть коротко, то через сорок лет я выпалил бы во всех вас из такой большой пушки, что задрожали бы небеса. Теперь же я такой лилипут, как и все".
***
Ему же, начало мая, 1889, Сумы.
..."читаю Гончарова и удивляюсь. Удивляюсь себе: за что я до сих пор считал Гончарова первоклассным писателем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
***
А. Н. Плещеев:
..."Сколько похвал я слышу Вашей "Степи"! Гаршин был от нее без ума. Два раза подряд прочел".
***
А. Н. Плещееву, 4 октября 1888, Москва.
"Был бы рад прочесть, что написал Мережковский...
...Но боюсь тех, кто между строк ищет тенденции и кто хочет видеть меня непременно либералом или консерватором. Я не либерал, не консерватор, не постепенен, не монах, не индиферентист. Я хотел бы быть свободным художником - только и жалею, что Бог не дал мне силы, чтобы быть им. Я ненавижу ложь и насилие во всех их видах, и мне одинаково противны как секретари консистории, так и Нотовичи с Градовским. Фарисейство, тупоумие и произвол царят не в одних только купеческих домах и кутузках; я вижу 257 их в науке, в литературе, среди молодежи... Потому я одинаково не питаю особого пристрастия ни к жандармам, ни к мясникам, ни к ученым, ни к писателям, ни к молодежи. Фирму и ярлык я считаю предрассудком. Мое святая святых - это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы, от лжи, в чем бы последние две ни выражались. Вот программа, которой я держался бы, если бы был большим художником".
***
А. С. Суворину, 3 ноября 1888, Москва.
..."Мережковский пишет гладко и молодо, но на каждой странице он трусит, делает оговорки и идет на уступки - это признак, что он сам не уясняет себе вопроса... Меня величает он поэтом, мои рассказы - новеллами, моих героев - неудачниками, значит, дует в рутину. Пора бы бросить неудачников, лишних людей и проч. и придумать что-нибудь свое. Мережковский моего монаха, сочинителя акафистов, называет неудачником. Какой же это неудачник? Дай Бог всякому так пожить: и в Бога верил, и сыт был, и сочинять умел... Делить людей на удачников и неудачников - значит смотреть на человеческую природу с узкой предвзятой точки зрения. Удачник Вы или нет? А я? А Наполеон? Ваш Василий? Где тут критерий? Надо быть Богом, чтобы уметь отличать удачников от неудачников и не ошибаться..."
***
Ему же 23 декабря, 1888 г.
..."Критики нет. Дующий в шаблон Татищев, осел Михневич и равнодушный Буренин - вот и вся 258 российская критическая сила. А писать для этой силы не стоит, как не стоит давать нюхать цветы тому, у кого насморк. Бывают минуты, когда я положительно падаю духом. Для кого и для чего я пишу? Для публики? Но я ее не вижу и в нее верю меньше, чем в домового: она необразованна, дурно воспитана, а ее лучшие элементы недобросовестны и неискренни по отношению к нам. Нужен я этой публике или не нужен, понять я не могу. Буренин говорит, что я не нужен и занимаюсь пустяками. Академия дала премию - сам черт ничего не поймет. Писать для денег? Но денег у меня никогда нет, и к ним я от непривычки иметь их почти равнодушен. Для денег работаю вяло. Писать для похвал? Но они меня только раздражают.
Литературное общество, студенты, Евреинова, Плещеев, девицы и проч. расхваливали мой "Припадок" вовсю, а описание первого снега заметил только один Григорович, и т. д. и т. д. Будь у нас критика, тогда бы я знал, что я составляю материал - хороший или другой, все равно - что для людей, посвятивших себя изучению жизни, я так же нужен, как для астронома звезда... А теперь я, Вы и проч. похожи на маньяков, пишущих книги и пьесы для собственного удовольствия. Собственное удовольствие, конечно, хорошая штука, оно чувствуется, пока пишешь, а потом?"
***
Ему же, 30 декабря 1888 г. Москва.
..."Прошлое у него прекрасное, как у большинства русских интеллигентных людей... Настоящее всегда хуже прошлого. Почему? Потому что быстро сменяет утомляемость. Человек сгоряча, едва спрыгнув со школьной скамьи, берет ношу не по силам, берется 259 сразу и за школы, и за мужика, и за рациональное хозяйство, и за "Вестник Европы"... воюет со злом, рукоплещет добру, любит не просто и не как-нибудь, а непременно или синих чулков, или психопаток, или даже проституток. Но едва дожил до 30-35 лет, как начинает уже чувствовать утомление и скуку. У него еще и порядочных усов нет, но он уже авторитетно говорит: "Не женитесь, батенька... Верьте моему опыту". Или "Что такое либерализм?
Между нами говоря, Катков часто был прав". Он готов уже отрицать и земство и рациональное хозяйство, и науку и любовь..."
... "Чувствуя физическое утомление и скуку, он не понимает, что с ним делается и что произошло".
***
"Русский человек - умер ли у него кто-нибудь в доме, заболел ли, должен ли он кому-нибудь, или сам дает взаймы - всегда чувствует себя виноватым".
"Такие люди, как Иванов, не решают вопросов, а падают под их тяжестью и становятся "надломленными" и "непонятыми". Всё от возбуждаемости, присущей нашей молодежи".
"Социализм один из видов возбуждения. Где же он? Он в письме Тихомирова к царю. А чего стоят все русские увлечения: война утомила, Болгария утомила до иронии, Цукки утомила, оперетка тоже".
"Утомляемость (это подтверждает д-р Бертенсон) выражается не в одном только нытье или ощущении скуки. Жизнь утомленного человека очень не ровна. Все утомленные люди не теряют способности возбуждаться в сильнейшей степени, но очень ненадолго, причем после каждого возбуждения наступает еще большая апатия".
260 ... "Когда я писал пьесу, то имел в виду только то, что нужно, то есть одни только русские черты. Так, чрезмерная возбуждаемость, чувство вины, утомляемость - чисто русские.
...Говорю Вам по совести, искренне, эти люди родились в моей голове не из морской пены, не из предвзятых идей, не из "умственности", не случайно. Они результат наблюдения и изучения жизни. Они стоят в моем мозгу, и я чувствую, что я не солгал ни на один сантиметр и не перемудрил ни на одну йоту".
***
А. С. Суворину, 7 января, Москва, 1889 г.
..."Я рад, что 2-3 года тому назад я не слушался Григоровича и не писал романа! Воображаю, сколько бы добра я напортил, если бы послушался. Он говорит: "талант и свежесть все одолевают". Талант и свежесть многое испортить могут - это вернее. Кроме изобилия материала и таланта, нужно еще кое-что не менее важное. Нужна возмужалость - это раз: во-вторых необходимо чувство личной свободы, а это чувство во мне стало разгораться только недавно. Раньше его у меня не было; его заменяли с успехом мое легкомыслие, небрежность и неуважение к делу".
***
В. А. Тихонову, 10 февраля 1889 года, Москва.
... "из Вас едва ли может выработаться театральный критик. Вы человек рыхлый, наклонный к припадкам лени, впечатлительный, а все сии качества не годятся для строгого критика, беспристрастного 261 судьи. Чтобы уметь писать критику, нужно быть в душе тою рябой бабой, которая без милосердия будет бить Вас. Когда Суворин видит плохую пьесу, то он н е н а в и д и т автора, а мы с Вами только раздражаемся и ноем: из сего я заключаю, что Суворин годится в судьи и в гончие, а тех (меня, Вас, Щеглова и проч.) природа сработала так, что мы годимся быть только подсудимыми и зайцами. Едина честь луне, едина солнцу..."
***
А. С. Суворину, 8 апреля 1889 года. Москва.
..."Читать веселее, чем писать. Я думаю, что если бы мне прожить еще сорок лет читать, читать и читать и учиться писать талантливо, то есть коротко, то через сорок лет я выпалил бы во всех вас из такой большой пушки, что задрожали бы небеса. Теперь же я такой лилипут, как и все".
***
Ему же, начало мая, 1889, Сумы.
..."читаю Гончарова и удивляюсь. Удивляюсь себе: за что я до сих пор считал Гончарова первоклассным писателем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67