Говоря нынешним языком биологии, каждое племя на этой земле занимало свою «экологическую нишу (Так ласточки ищут свою добычу в воздухе, белка и дятел – на дереве, бобры живут у воды, а бизоны пасутся в степях.)
Индейцы не знали еще колеса и железа. Тут не было вьючных животных. (Поклажу в кочевьях несли на себе или заставляли собак тянуть ее волоком.) Земля не знала дорог. Людей соединяли лишь тропы, озерные воды и реки. Но был тут мудрый и освященный веками уклад отношений между людьми, своя культура жизни, выше всего в которой ценилось умение ладить с природой, понимать ее тайны, не разрушать без нужды. И земля платила им благодарностью. «Поселите индейца в бескрайнем глухом лесу, дайте ему лишь нож и томагавк, то есть маленький топорик, и вы можете не сомневаться в том, что он будет всегда сыт, даже там, где волк подохнет с голоду», – писал один из белых поселенцев. Жизнь в единении с природой была примитивной, но размеренной, несуетной, мудрой и поэтичной. Мальчишки белых людей, взятые в плен индейцами, с явной неохотой возвращались в родительский дом – лесная жизнь покоряла их.
Разумеется, жизнь индейцев не была безбрежной идиллией. Были в ней голодные зимы, были междоусобные стычки. «Тропа войны», снимание скальпов с врагов – это реальности.
Великие вожди (Гайавата – один из них) поняли все же преимущество дружелюбия. В районе Великих озер постепенно сложился мирный союз пяти великих племен. Историки считают: индейцам Северной Америки «не хватило нескольких веков», чтобы сложилась цивилизация, способная противостоять натиску чужеземцев и не быть стертой с лица земли.
Послеколумбовский «белый десант» на пространствах от Флориды до холодных заливов Канады высаживался не тотчас, не в два-три года. Сначала приходили разведчики. Ощупью, страшась мелководий и невидимых скал, деревянные каравеллы (20 метров всего длина!) искали удобные бухты. Уже не только испанцы, но также и англичане, французы, голландцы спешили к новой земле. И все вели себя одинаково – искали легкой добычи.
На восточном побережье золота не нашлось, но было нечто почти равноценное – бобровые шкурки. Меха стали главным товаром, приходившим из Нового Света в Европу. И это золото поначалу не надо было где-то искать. Оно само текло к кораблям. Индеец, променявший пару бобровых шкурок на ножик и зеркальце, считал бледнолицего чудаком, мало что смыслившим в жизненных ценностях. Торговля была временами такой азартной, что индейцы, променяв принесенные шкурки, «меняли одежду с плеча и уходили с прибрежной ярмарки совершенно голыми».
Дружелюбие и доверчивость преобладали при первых встречах. К белым гостям выходили с обрядом гостеприимства: танцевали, играли на тростниковых флейтах. Угощения тоже были обильными – «вождь прислал… 2000 носильщиков с грузом кроликов, куропаток, маисовых лепешек и жареной индюшатины». Однако скоро аборигены земли поняли, что за народ пришельцы. Обман, вероломство, жадность, грабеж, убийства за связку бобровых шкурок. Индейцы продолжали торговлю, но уже с поправкой на характер партнеров. Подданный французского короля Верраццано в 1524 году записал: «Местные жители предпочитают держаться поодаль. В деревню пустить нас явно не пожелали. Торговать согласились, но сами при этом неизменно располагались на вершине утеса, откуда на веревках спускали товары в корабельные шлюпки, то и дело предупреждая криком, чтобы лодки не подходили слишком близко. В обмен не принимали ничего, кроме ножей и рыболовных крючков… Окончив торговлю, краснокожие принимались жестами выражать свое презрение и делали это с бесстыдством…»
Однако и сто лет спустя после этого замечания «торговля железом» давала возможность до отказа наполнить трюмы бобровыми шкурками. Индейцы к этому времени уже стали, кажется, понимать, что гости из дома хозяев вовсе не собираются уходить. Чужеземцы явились в страну, чтобы остаться в ней навсегда. Вот тут дело дошло и до скальпов. И хотя плацдарм «десанта белых» был в это время ничтожным – всего лишь какие-то точки на побережье в тысячи километров, – единого фронта против вторжения не было. Индейцами битва была проиграна еще в ту минуту, когда матрос Колумба Родриго закричал: «Tierra!»
Плацдарм на берегу, обращенном к Европе, неумолимо стал расширяться. И там, где белый человек поселялся, индейцы были помехой. Их убивали, прогоняли, теснили. Иногда земля у индейцев «покупалась вполне благородно». Остров Манхаттан (нынешний центр Нью-Йорка) куплен голландцами «за безделушки стоимостью в 24 доллара». Практиковалась покупка земель по принципу «на ходу». Добродушные хозяева, ощущая за спиной еще не тронутый материк, соглашались на такую продажу, получая за землю все те же ножи, зеркальца, ружья, одеяла и лошадей. Белый получал столько земли, сколько в состоянии был пройти пешком непрерывно в продолжение «дня, ночи и еще дня». Но даже этот открытый обман умножался обманом. Покупатель заранее намечал тропы сквозь заросли и для ходьбы нанимал специального «марафонца». Даже очень выносливые индейцы (а они-то умели ходить!), контролируя куплю-продажу, не поспевали за нанятым ходоком. В результате земля, которую белые получали, была намного больше угодий, которые им собирались продать.
Позже индейцев попросту прогоняли с земель, переселяли в места, до которых очередь освоения еще не дошла. Важные персоны белых (в том числе президенты) заключали «земельные договора», сидели с краснокожими вождями у ритуальных костров, посасывали «трубку мира» и истребляли в конце концов индейцев всеми возможными средствами. «Убивайте бизонов. Краснокожим нечего будет есть, и они вымрут». Это инструкция белого генерала. (И это было убийственно верное средство!) Убивали индейцев также картечью и оспой, продавая им зараженные одеяла. Остатки их гнали на запад, гнали по мере захвата все новых и новых земель. Из Европы белые колонисты привезли в Америку пчел. На девственных землях «домашние насекомые» быстро дичали и двигались в глубь территории с опережением фронта переселенцев километров на сто. Индейцы со страхом глядели на «муху белого человека». Появление пчел служило сигналом: «Идут! И уже близко…» С отчаянием обреченных и мужеством, достойным лучших воинов на земле, индейцы защищали свои земли и право на жизнь. Но что могли сделать дети природы против расы людей, покинувших каменный век на тысячи лет раньше их, краснокожих!
Железная дорога, соединившая в середине прошлого века Восток и Запад Соединенных Штатов, сделала для белых людей доступными последние прибежища прежних владельцев земли-Америки. С грустной улыбкой читаешь о попытках индейцев отстоять эти прибежища: «Вожди племени сиу принимали паровоз за „большого коня“ и посылали отряды молодых воинов арканить паровозную дымовую трубу, чтобы „взять коня в плен“.
Все кончилось учреждением резерваций. (Примерно так же сейчас учреждаются заповедники-резервации для исчезающих журавлей, для истребленных бизонов, бобров.) Индейские резервации – это плохие земли в штатах Нью-Мексико, Аризона, Южная Дакота. Осколки племен пуэбло и сиу мы встретили на пустынных холмах Дакоты и на каменно-красной земле Аризоны. В одном месте четверо удрученных людей хоронили ребенка, и появление белых людей в этот момент их почти разъярило…
Честные люди Америки испытывают угрызение совести за судьбу индейцев и признаются в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Индейцы не знали еще колеса и железа. Тут не было вьючных животных. (Поклажу в кочевьях несли на себе или заставляли собак тянуть ее волоком.) Земля не знала дорог. Людей соединяли лишь тропы, озерные воды и реки. Но был тут мудрый и освященный веками уклад отношений между людьми, своя культура жизни, выше всего в которой ценилось умение ладить с природой, понимать ее тайны, не разрушать без нужды. И земля платила им благодарностью. «Поселите индейца в бескрайнем глухом лесу, дайте ему лишь нож и томагавк, то есть маленький топорик, и вы можете не сомневаться в том, что он будет всегда сыт, даже там, где волк подохнет с голоду», – писал один из белых поселенцев. Жизнь в единении с природой была примитивной, но размеренной, несуетной, мудрой и поэтичной. Мальчишки белых людей, взятые в плен индейцами, с явной неохотой возвращались в родительский дом – лесная жизнь покоряла их.
Разумеется, жизнь индейцев не была безбрежной идиллией. Были в ней голодные зимы, были междоусобные стычки. «Тропа войны», снимание скальпов с врагов – это реальности.
Великие вожди (Гайавата – один из них) поняли все же преимущество дружелюбия. В районе Великих озер постепенно сложился мирный союз пяти великих племен. Историки считают: индейцам Северной Америки «не хватило нескольких веков», чтобы сложилась цивилизация, способная противостоять натиску чужеземцев и не быть стертой с лица земли.
Послеколумбовский «белый десант» на пространствах от Флориды до холодных заливов Канады высаживался не тотчас, не в два-три года. Сначала приходили разведчики. Ощупью, страшась мелководий и невидимых скал, деревянные каравеллы (20 метров всего длина!) искали удобные бухты. Уже не только испанцы, но также и англичане, французы, голландцы спешили к новой земле. И все вели себя одинаково – искали легкой добычи.
На восточном побережье золота не нашлось, но было нечто почти равноценное – бобровые шкурки. Меха стали главным товаром, приходившим из Нового Света в Европу. И это золото поначалу не надо было где-то искать. Оно само текло к кораблям. Индеец, променявший пару бобровых шкурок на ножик и зеркальце, считал бледнолицего чудаком, мало что смыслившим в жизненных ценностях. Торговля была временами такой азартной, что индейцы, променяв принесенные шкурки, «меняли одежду с плеча и уходили с прибрежной ярмарки совершенно голыми».
Дружелюбие и доверчивость преобладали при первых встречах. К белым гостям выходили с обрядом гостеприимства: танцевали, играли на тростниковых флейтах. Угощения тоже были обильными – «вождь прислал… 2000 носильщиков с грузом кроликов, куропаток, маисовых лепешек и жареной индюшатины». Однако скоро аборигены земли поняли, что за народ пришельцы. Обман, вероломство, жадность, грабеж, убийства за связку бобровых шкурок. Индейцы продолжали торговлю, но уже с поправкой на характер партнеров. Подданный французского короля Верраццано в 1524 году записал: «Местные жители предпочитают держаться поодаль. В деревню пустить нас явно не пожелали. Торговать согласились, но сами при этом неизменно располагались на вершине утеса, откуда на веревках спускали товары в корабельные шлюпки, то и дело предупреждая криком, чтобы лодки не подходили слишком близко. В обмен не принимали ничего, кроме ножей и рыболовных крючков… Окончив торговлю, краснокожие принимались жестами выражать свое презрение и делали это с бесстыдством…»
Однако и сто лет спустя после этого замечания «торговля железом» давала возможность до отказа наполнить трюмы бобровыми шкурками. Индейцы к этому времени уже стали, кажется, понимать, что гости из дома хозяев вовсе не собираются уходить. Чужеземцы явились в страну, чтобы остаться в ней навсегда. Вот тут дело дошло и до скальпов. И хотя плацдарм «десанта белых» был в это время ничтожным – всего лишь какие-то точки на побережье в тысячи километров, – единого фронта против вторжения не было. Индейцами битва была проиграна еще в ту минуту, когда матрос Колумба Родриго закричал: «Tierra!»
Плацдарм на берегу, обращенном к Европе, неумолимо стал расширяться. И там, где белый человек поселялся, индейцы были помехой. Их убивали, прогоняли, теснили. Иногда земля у индейцев «покупалась вполне благородно». Остров Манхаттан (нынешний центр Нью-Йорка) куплен голландцами «за безделушки стоимостью в 24 доллара». Практиковалась покупка земель по принципу «на ходу». Добродушные хозяева, ощущая за спиной еще не тронутый материк, соглашались на такую продажу, получая за землю все те же ножи, зеркальца, ружья, одеяла и лошадей. Белый получал столько земли, сколько в состоянии был пройти пешком непрерывно в продолжение «дня, ночи и еще дня». Но даже этот открытый обман умножался обманом. Покупатель заранее намечал тропы сквозь заросли и для ходьбы нанимал специального «марафонца». Даже очень выносливые индейцы (а они-то умели ходить!), контролируя куплю-продажу, не поспевали за нанятым ходоком. В результате земля, которую белые получали, была намного больше угодий, которые им собирались продать.
Позже индейцев попросту прогоняли с земель, переселяли в места, до которых очередь освоения еще не дошла. Важные персоны белых (в том числе президенты) заключали «земельные договора», сидели с краснокожими вождями у ритуальных костров, посасывали «трубку мира» и истребляли в конце концов индейцев всеми возможными средствами. «Убивайте бизонов. Краснокожим нечего будет есть, и они вымрут». Это инструкция белого генерала. (И это было убийственно верное средство!) Убивали индейцев также картечью и оспой, продавая им зараженные одеяла. Остатки их гнали на запад, гнали по мере захвата все новых и новых земель. Из Европы белые колонисты привезли в Америку пчел. На девственных землях «домашние насекомые» быстро дичали и двигались в глубь территории с опережением фронта переселенцев километров на сто. Индейцы со страхом глядели на «муху белого человека». Появление пчел служило сигналом: «Идут! И уже близко…» С отчаянием обреченных и мужеством, достойным лучших воинов на земле, индейцы защищали свои земли и право на жизнь. Но что могли сделать дети природы против расы людей, покинувших каменный век на тысячи лет раньше их, краснокожих!
Железная дорога, соединившая в середине прошлого века Восток и Запад Соединенных Штатов, сделала для белых людей доступными последние прибежища прежних владельцев земли-Америки. С грустной улыбкой читаешь о попытках индейцев отстоять эти прибежища: «Вожди племени сиу принимали паровоз за „большого коня“ и посылали отряды молодых воинов арканить паровозную дымовую трубу, чтобы „взять коня в плен“.
Все кончилось учреждением резерваций. (Примерно так же сейчас учреждаются заповедники-резервации для исчезающих журавлей, для истребленных бизонов, бобров.) Индейские резервации – это плохие земли в штатах Нью-Мексико, Аризона, Южная Дакота. Осколки племен пуэбло и сиу мы встретили на пустынных холмах Дакоты и на каменно-красной земле Аризоны. В одном месте четверо удрученных людей хоронили ребенка, и появление белых людей в этот момент их почти разъярило…
Честные люди Америки испытывают угрызение совести за судьбу индейцев и признаются в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120