Госпожа Батори остановилась и, протянув руку к Саве, прокляла девушку!
Крик этот вырвался у Савы. Она увидела мать, облечённую в траур. Она поняла всё, что от неё скрыли. Петер умер, умер из-за неё и ради неё, и это его провожают на кладбище, в то время как свадебная карета везёт её к венцу.
Сава упала без сознания. Госпожа Торонталь, вне себя от ужаса, пыталась привести её в чувство… Всё напрасно! Девушка еле дышала!
Силас Торонталь не в силах был сдержать своего гнева. Зато подбежавший Саркани быстро овладел собой.
В таком состоянии невеста не могла предстать перед нотариусом. Волей-неволей кучерам было приказано повернуть обратно, и ворота особняка снова с шумом захлопнулись.
Саву перенесли в её спальню, уложили в постель, но она была недвижима. Мать стояла на коленях возле неё. Спешно вызвали доктора. Тем временем погребальная процессия медленно подходила к францисканской церкви. После отпевания она направилась на городское кладбище.
Пескад сообразил, что надо как можно скорее сообщить доктору Антекирту о неожиданном инциденте.
– Оставайся тут и наблюдай! – сказал он Матифу.
А сам бегом направился в предместье Плоссе.
Доктор выслушал торопливый рассказ Пескада, не проронив ни слова.
"Превысил ли я свои права? – размышлял он. – Нет! Я нанёс удар ни в чём не повинной девушке? Да, конечно! Но ведь она дочь Силаса Торонталя!"
Потом он спросил:
– Где Матифу?
– Возле дома Торонталя.
– Вечером вы мне оба понадобитесь.
– В котором часу?
– В девять.
– Где прикажете вас дожидаться?
– У кладбищенских ворот.
Пескад помчался к Матифу; тот не сходил с места, в точности выполняя данное ему поручение.
Часов в восемь вечера доктор, закутавшись в широкий плащ, направился на рагузскую пристань. Выйдя за городскую стену, налево, он добрался до небольшой бухточки, расположенной в скалах, неподалёку от порта.
Место было совершенно пустынное. Ни домиков, ни судов. Рыбачьи барки никогда не становятся тут на якорь, так как бухта усеяна подводными камнями. Доктор остановился, осмотрелся вокруг и крикнул. Видимо, то был условный знак. Почти тотчас же к нему подошёл матрос.
– Что прикажете, хозяин?
– Лодка здесь, Пацер?
– Да, за скалой.
– Со всеми твоими людьми?
– Со всеми.
– А "Электро"?
– Он подальше, к северу, кабельтовых в трёх, за бухточкой.
И матрос указал на длинное судно, еле видневшееся в темноте, ибо ни единый огонёк не выдавал его присутствия.
– Когда он прибыл из Катаро? – спросил доктор.
– Нет ещё и часа.
– И он прошёл незамеченным?
– Совершенно незамеченным, вдоль утёсов.
– Пусть все будут на своих местах, Пацер, Ждите меня здесь, если понадобится, всю ночь!
– Слушаю, хозяин.
Матрос направился к лодке, очертания которой сливались с прибрежными скалами.
Доктор Антекирт подождал ещё немного. Он, вероятно, хотел, чтобы тьма ещё более сгустилась. Время от времени он начинал стремительно расхаживать по берегу. Потом останавливался. Скрестив руки, молчаливый и неподвижный, он устремлял взгляд в морскую даль, словно хотел поведать Адриатике свои тайны.
Ночь была тёмная, без луны, без звёзд. Чувствовалось лёгкое дуновение ветерка, ненадолго подымающегося по вечерам. Высокие, но густые облака обволокли небо до самого горизонта; на западе уже растаяла светлая полоска тумана.
– Пора! – проговорил, наконец, доктор.
Он снова пошёл к городу и, придерживаясь городской стены, направился на кладбище.
Там у ворот его дожидались Пескад и Матифу. Они спрятались за деревом, так что их никто не мог бы увидать.
В этот час кладбище было уже заперто. В домике сторожа только что погас огонёк. Больше уже никто не мог прийти сюда до утра.
Доктор, по-видимому, отлично знал план кладбища. Он не собирался войти туда через калитку, ибо то, что он задумал сделать, должно было остаться в полной тайне.
– Следуйте за мной, – сказал Антекирт Пескаду и его приятелю, когда они подошли к нему.
И они втроём стали крадучись пробираться вдоль стены.
Пройдя минут десять, доктор остановился.
– Сюда, – сказал он, указывая на отверстие в стене, образовавшееся после обвала кирпичей.
Он первым скользнул в брешь, Пескад и Матифу последовали за ним.
На кладбище, под густыми деревьями, осенявшими могилы, было ещё темнее. Но доктор не колеблясь направился по одной из дорожек, потом свернул на Другую, которая вела в верхнюю часть кладбища. Кое-где вспорхнули ночные птицы, испуганные его появлением. Но, если не считать этих сов и сычей, вокруг памятников, возвышавшихся над кустами, не было ни единой живой души.
Вскоре все трое остановились перед скромным надгробием в виде часовенки; замка на её ограде не было.
Доктор толкнул калитку, потом нажал кнопку электрического фонарика, заслонив свет таким образом, чтобы его не было видно снаружи.
– Входи, – сказал он Матифу.
Матифу вошёл в склеп и оказался перед стеной, в которую были вделаны три мраморные плиты.
На одной из них, средней, значилось:
ИШТВАН БАТОРИ
1867
На левой плите ничего не было написано. На правой же надпись вскоре должна была появиться.
– Отодвинь плиту, – сказал доктор.
Матифу легко поднял ещё не зацементированную плиту. Он положил её на землю, и в образовавшемся отверстии можно было разглядеть крышку гроба.
Это был гроб с телом Петера Батори.
– Вытащи гроб, – приказал доктор.
Матифу вытащил тяжёлый гроб, даже не прибегнув к помощи Пескада. Выйдя из склепа, он поставил гроб на землю.
– Возьми отвёртку, – сказал доктор Пескаду, подавая ему инструмент, – и отвинти крышку гроба.
На это потребовалось лишь несколько минут.
Доктор Антекирт откинул белый саван, покрывавший тело, и приложил ухо к груди покойника, как делают врачи, выслушивая больного. Потом он выпрямился и обратился к Матифу:
– Вынь тело.
Матифу повиновался. Ни он, ни Пескад ни слова не сказали, хотя дело шло об извлечении трупа, а это строго запрещено законом.
Когда тело Петера Батори было положено на землю, Матифу вновь обернул его саваном, поверх которого доктор накинул свой плащ. Затем снова завинтили крышку, поставили гроб на место и закрыли отверстие плитой.
Доктор погасил электрический фонарик, и все кругом погрузилось в темноту.
– Возьми тело, – приказал доктор Матифу.
Матифу без всякого усилия взял труп юноши на руки, словно то был ребёнок, и пошёл вслед за доктором по аллее, выводившей прямо к отверстию в стене. Пескад замыкал шествие.
Минут через пять они миновали брешь и, обогнув городскую стену, направились к морю.
В пути они не проронили ни слова. В голове послушного гиганта мыслей было не больше, чем в любой машине, зато какой вихрь догадок и соображений проносился в мозгу Пескада!
По дороге от кладбища до моря доктор Антекирт и его спутники не встретили ни души. Но когда они подходили к бухточке, где их ждала шлюпка с "Электро", они заметили таможенного надсмотрщика, который расхаживал взад и вперёд у прибрежных утёсов.
Однако они продолжали идти, не обращая на него внимания. Доктор снова крикнул, и на его зов появилась лодка, которой до сих пор совершенно не было видно.
По знаку доктора Матифу стал спускаться со скалы.
В ту минуту, как он уже занёс ногу в шлюпку, к ним подошёл надсмотрщик.
– Кто вы такие? – спросил он.
– Люди как люди, и мы предоставляем вам на выбор:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116