Это «главный штат», как его иногда называют, расположенный в форме треугольника, стороны которого составляют прямые линии. Без сомнения, те из партнеров Гарри Кембэла, которые туда приедут, не будут иметь, так же как и он, возможности оставаться там в течение всех пятнадцати дней — периода, отделяющего один тираж от другого. Им придется только очень бегло осмотреть водопад и, побывав на Ниагарском мосту, спешить в Санта-Фе, столицу Нью-Мексико. И если в конце концов они решили бы доехать до Нью-Йорка, то на другие города у них уже не осталось бы времени. А между тем большинство из них стоили бы того, чтобы их осмотреть: Олбани, местопребывание представителей законодательной власти, с населением в сто десять тысяч жителей, гордый своими музеями, школами, парками, своим дворцом, постройка которого обошлась не менее чем в двенадцать миллионов долларов; Рочестер, мукомольный центр, город мануфактурный по преимуществу, развивающий индустрию с помощью энергии водопада Дженесси; Сиракузы, город, богатый солью, добываемой из неисчерпаемых солончаков Онондага, и еще много других городов, которыми штат может справедливо гордиться.
Нужно осмотреть самый Нью-Йорк, возвышающийся между реками Гудсоном и Восточной, расположенный на полуострове Манхаттане, где он занимает сейчас площадь в шестьсот квадратных километров, или двенадцать тысяч гектаров. Необходимо осмотреть его бульвары, его памятники, его тысячи церквей, что не так уж много для миллиона семисот тысяч жителей; собор св. Патрика, выстроенный из белого мрамора; Центральный парк, занимающий площадь в триста сорок пять гектаров, с лужайками, рощами, водами, парк, к которому примыкает большой акведук (водопровод) Кротона; его Бруклин-мост, перекинутый через Восточную реку в ожидании дня, когда будет перекинут такой же и через Гудсон; его порт, торговые обороты которого выражаются цифрой в восемьсот миллионов долларов, и его обширный залив, испещренный островами. Среди них находится и Бедлоэ-Айленд, где возвышается колоссальная статуя Бартольди — Свобода, освещающая Мир. Но, повторяю, все эти чудеса не представляли для главного репортера Трибуны прелести новизны, а потому, посетив водопад Ниагару, он решил впредь не уклоняться от своего маршрута.
Действительно, было уже 11 мая, ему надо было быть в Санта-Фе самое позднее 21 мая ровно в поддень, а как всем известно, два штата, разделенные расстоянием в тысячу шестьсот миль, не могут назваться соседними!
Покидая Буффало, Гарри Т. Кембэл предполагал вернуться в Чикаго, чтобы направиться далее на запад по Центральной Тихоокеанской железной дороге. Но так как не было никакой соединительной ветки, идущей прямо в Санта-Фе, то это было бы ошибкой, ибо ему пришлось бы долго ехать на лошадях по стране с очень плохо налаженным транспортом. К счастью, его сотрудники по Трибуне, ознакомившись основательно с этой частью Дальнего Запада, составили для него маршрут, сообщенный ему телеграммой в Буффало. Телеграмма эта заканчивалась так:
«Не забывайте, что подписавшийся под этой телеграммой поставил на вас сто долларов и что при всяком другом маршруте он рискует их потерять.
Бруман С. Бикгорн, секретарь редакции «
Как же мог тот из «семи», которого так усердно обслуживали друзья, облегчая ему с такой заботливостью исполнение его задачи, — как же мог он не иметь всех шансов явиться первым? Да, без сомнения, но при условии следовать совету почтенного X. В. Экселтона, другими словами, не задерживаясь несвоевременным рассматриванием окружающего.
«Хорошо, мой добрый Бикгорн, этому маршруту я и буду следовать, — мысленно сказал себе Гарри Т. Кембэл, — и не позволю себе ни малейшего от него уклонения. Что же касается железной дороги, то об этом тревожиться нечего. Будь спокоен, любезный секретарь редакции! Если случится какое-либо запоздание, то это произойдет не по моему легкомыслию или небрежности, и твои сто долларов будут так же энергично защищаться, как и пять тысяч его превосходительства главного представителя власти Буффало. Я не забываю, что ношу цвет Трибуны».
Благодаря строго обдуманной комбинации железнодорожного расписания и поездов Гарри Т. Кембэл не спеша, отдыхая по ночам в лучших отелях, проехал за шестьдесят часов шесть штатов — Огайо, Индиану, Иллинойс, Миссури, Канзас, Колорадо — и 19-го вечером остановился на станции Клифтон, на границе Нью-Мексико.
И если репортер пожал там пятьсот сорок шесть рук, то это значило, что в этой маленькой деревушке, затерянной в глубине необозримых равнин Дальнего Запада, было всего только двести семьдесят три двуруких существа!
Гарри очень рассчитывал провести в Клифтоне спокойную ночь, но велико было его разочарование по выходе из вагона, когда он узнал, что по случаю значительных исправлений пути движение поездов будет прервано на несколько дней. А он был еще в ста двадцати пяти милях от Санта-Фе, и на переезд у него оставалось не больше тридцати шести часов. Мудрый Бруман Бикгорн этого не предвидел!
К счастью, при выходе из вокзала Гарри Кембэл столкнулся с субъектом полуамериканского, полуиспанского типа, который как будто его ждал. Увидев репортера, тот три раза щелкнул своим бичом — тройная пальба, применявшаяся им, невидимому, всякий раз, когда он с кем-нибудь здоровался. Потом на языке, напоминавшем скорее Сервантеса, чем Купера:
— Гарри Кембэл? — спросил он.
— Я.
— Желаете ли вы, чтобы я отвез вас в Санта-Фе?
— Желаю ли я этого? !
— Значит, решено?
— Твое имя?
— Изидорио.
— Изидорио! Мне нравится.
— Мой экипаж здесь, готов к отбытию.
— Так едем же. И не забудь, мой друг, что если экипаж двигается благодаря своей упряжке, то на место он прибывает благодаря своему кучеру.
Понял ли испано-американец все то, на что намекал этот афоризм? Возможно.
Это был человек лет сорока пяти — пятидесяти, очень смуглый, с очень живыми глазами, с насмешливым выражением лица, один из тех хитрецов, которые нелегко дают себя провести. А что он был горд тем, что везет важную особу, имевшую один шанс из семи сделаться обладателем шестидесяти миллионов долларов, в этом репортер нимало не сомневался, хотя ничто не было менее достоверно.
Гарри Т. Кембэл ехал в экипаже один. Это не была какая-нибудь почтовая карета, запряженная шестеркой лошадей, а простая одноколка, способная перенести все трудности пути. Она стремительно понеслась по тряской дороге Обэй-Трейль, пересеченной многочисленными ручьями, которые они переезжали вброд. Затем, сделав запас провизии на почтовой станции, они отдохнули ночью несколько часов.
На следующий день на заре одноколка помчалась дальше, сделав около сорока миль через Кимаррон, следуя вдоль цепи Белых гор, не встретив в пути никаких препятствий. Теперь больше уж не приходилось опасаться ни апашей, ни команчей, ни других племен краснокожих, которые в былые времена бродили по дорогам, так как некоторые из них добились разрешения от федерального правительства сохранять свою независимость.
К полудню Гарри Т. Кембэл проехал форты Юнион и Лас-Вегас и ехал теперь по горным перевалам Моро-Пике. Это очень гористая, трудная и даже опасная дорога, совершенно неподходящая для быстрого передвижения, так как с низменности надо было подняться на высоту в семьсот или восемьсот туазов над уровнем моря к тому месту, где лежит Санта-Фе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Нужно осмотреть самый Нью-Йорк, возвышающийся между реками Гудсоном и Восточной, расположенный на полуострове Манхаттане, где он занимает сейчас площадь в шестьсот квадратных километров, или двенадцать тысяч гектаров. Необходимо осмотреть его бульвары, его памятники, его тысячи церквей, что не так уж много для миллиона семисот тысяч жителей; собор св. Патрика, выстроенный из белого мрамора; Центральный парк, занимающий площадь в триста сорок пять гектаров, с лужайками, рощами, водами, парк, к которому примыкает большой акведук (водопровод) Кротона; его Бруклин-мост, перекинутый через Восточную реку в ожидании дня, когда будет перекинут такой же и через Гудсон; его порт, торговые обороты которого выражаются цифрой в восемьсот миллионов долларов, и его обширный залив, испещренный островами. Среди них находится и Бедлоэ-Айленд, где возвышается колоссальная статуя Бартольди — Свобода, освещающая Мир. Но, повторяю, все эти чудеса не представляли для главного репортера Трибуны прелести новизны, а потому, посетив водопад Ниагару, он решил впредь не уклоняться от своего маршрута.
Действительно, было уже 11 мая, ему надо было быть в Санта-Фе самое позднее 21 мая ровно в поддень, а как всем известно, два штата, разделенные расстоянием в тысячу шестьсот миль, не могут назваться соседними!
Покидая Буффало, Гарри Т. Кембэл предполагал вернуться в Чикаго, чтобы направиться далее на запад по Центральной Тихоокеанской железной дороге. Но так как не было никакой соединительной ветки, идущей прямо в Санта-Фе, то это было бы ошибкой, ибо ему пришлось бы долго ехать на лошадях по стране с очень плохо налаженным транспортом. К счастью, его сотрудники по Трибуне, ознакомившись основательно с этой частью Дальнего Запада, составили для него маршрут, сообщенный ему телеграммой в Буффало. Телеграмма эта заканчивалась так:
«Не забывайте, что подписавшийся под этой телеграммой поставил на вас сто долларов и что при всяком другом маршруте он рискует их потерять.
Бруман С. Бикгорн, секретарь редакции «
Как же мог тот из «семи», которого так усердно обслуживали друзья, облегчая ему с такой заботливостью исполнение его задачи, — как же мог он не иметь всех шансов явиться первым? Да, без сомнения, но при условии следовать совету почтенного X. В. Экселтона, другими словами, не задерживаясь несвоевременным рассматриванием окружающего.
«Хорошо, мой добрый Бикгорн, этому маршруту я и буду следовать, — мысленно сказал себе Гарри Т. Кембэл, — и не позволю себе ни малейшего от него уклонения. Что же касается железной дороги, то об этом тревожиться нечего. Будь спокоен, любезный секретарь редакции! Если случится какое-либо запоздание, то это произойдет не по моему легкомыслию или небрежности, и твои сто долларов будут так же энергично защищаться, как и пять тысяч его превосходительства главного представителя власти Буффало. Я не забываю, что ношу цвет Трибуны».
Благодаря строго обдуманной комбинации железнодорожного расписания и поездов Гарри Т. Кембэл не спеша, отдыхая по ночам в лучших отелях, проехал за шестьдесят часов шесть штатов — Огайо, Индиану, Иллинойс, Миссури, Канзас, Колорадо — и 19-го вечером остановился на станции Клифтон, на границе Нью-Мексико.
И если репортер пожал там пятьсот сорок шесть рук, то это значило, что в этой маленькой деревушке, затерянной в глубине необозримых равнин Дальнего Запада, было всего только двести семьдесят три двуруких существа!
Гарри очень рассчитывал провести в Клифтоне спокойную ночь, но велико было его разочарование по выходе из вагона, когда он узнал, что по случаю значительных исправлений пути движение поездов будет прервано на несколько дней. А он был еще в ста двадцати пяти милях от Санта-Фе, и на переезд у него оставалось не больше тридцати шести часов. Мудрый Бруман Бикгорн этого не предвидел!
К счастью, при выходе из вокзала Гарри Кембэл столкнулся с субъектом полуамериканского, полуиспанского типа, который как будто его ждал. Увидев репортера, тот три раза щелкнул своим бичом — тройная пальба, применявшаяся им, невидимому, всякий раз, когда он с кем-нибудь здоровался. Потом на языке, напоминавшем скорее Сервантеса, чем Купера:
— Гарри Кембэл? — спросил он.
— Я.
— Желаете ли вы, чтобы я отвез вас в Санта-Фе?
— Желаю ли я этого? !
— Значит, решено?
— Твое имя?
— Изидорио.
— Изидорио! Мне нравится.
— Мой экипаж здесь, готов к отбытию.
— Так едем же. И не забудь, мой друг, что если экипаж двигается благодаря своей упряжке, то на место он прибывает благодаря своему кучеру.
Понял ли испано-американец все то, на что намекал этот афоризм? Возможно.
Это был человек лет сорока пяти — пятидесяти, очень смуглый, с очень живыми глазами, с насмешливым выражением лица, один из тех хитрецов, которые нелегко дают себя провести. А что он был горд тем, что везет важную особу, имевшую один шанс из семи сделаться обладателем шестидесяти миллионов долларов, в этом репортер нимало не сомневался, хотя ничто не было менее достоверно.
Гарри Т. Кембэл ехал в экипаже один. Это не была какая-нибудь почтовая карета, запряженная шестеркой лошадей, а простая одноколка, способная перенести все трудности пути. Она стремительно понеслась по тряской дороге Обэй-Трейль, пересеченной многочисленными ручьями, которые они переезжали вброд. Затем, сделав запас провизии на почтовой станции, они отдохнули ночью несколько часов.
На следующий день на заре одноколка помчалась дальше, сделав около сорока миль через Кимаррон, следуя вдоль цепи Белых гор, не встретив в пути никаких препятствий. Теперь больше уж не приходилось опасаться ни апашей, ни команчей, ни других племен краснокожих, которые в былые времена бродили по дорогам, так как некоторые из них добились разрешения от федерального правительства сохранять свою независимость.
К полудню Гарри Т. Кембэл проехал форты Юнион и Лас-Вегас и ехал теперь по горным перевалам Моро-Пике. Это очень гористая, трудная и даже опасная дорога, совершенно неподходящая для быстрого передвижения, так как с низменности надо было подняться на высоту в семьсот или восемьсот туазов над уровнем моря к тому месту, где лежит Санта-Фе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106