С житейской точки зрения, подобные характеры несомненно можно назвать нелепыми, но все же в них есть нечто вызывающее восхищение. Именно такие люди дают возможность оценить красоту самопожертвования и показывают, какой моральной высоты способно достичь человеческое существо.
Поведение Лазара Черони вскоре принесло свои плоды — в доме поселилась нужда. Иначе и не могло быть. За вино приходится платить, а кроме того, когда человек пьянствует, он не зарабатывает. Получается двойной расход. Мало-помалу нужда перешла в нищету. Тогда-то Черони и вступили на путь всех отверженных — пустились в странствия в надежде обрести лучшую жизнь под чужим небом. Так, не находя себе места ни в одной стране, они пересекли всю Францию, затем Атлантический океан, Америку и, наконец, добрались по Сан-Франциско. Скитания продолжались пятнадцать лет! В этом аду и выросла Грациэлла. С самого раннего детства она видела вечно пьяного отца и избитую мать. Ежедневно девочка присутствовала при диких выходках своего родителя, слышала потоки ругани, которые извергались из его уст, словно нечистоты из сточного желоба. В том возрасте, когда другие дети не помышляют ни о чем, кроме игр, она уже столкнулась с грубой действительностью и — увы! — была вынуждена постоянно бороться с нуждой.
В шестнадцать лет Грациэлла превратилась в серьезную, рассудительную девушку. Благодаря раннему жизненному опыту и сильной воле она стойко переносила все невзгоды. Впрочем, каким бы безрадостным ни представлялось ей будущее, оно никогда бы не могло сравниться с ужасом прошлого. Высокого роста, худощавая, черноволосая Грациэлла не была красавицей, но ее большие глаза и ум, сквозивший в чертах ее лица, придавали ей удивительное обаяние.
В Сан-Франциско Лазар вдруг опомнился, и в нем заговорила совесть. Уступив мольбам жены — впервые за много лет! — муж дал обещание исправиться.
Он сдержал слово. Начал усердно работать и забросил кабаки.
Прошло всего полгода, и в семье не только появился достаток, но Черони даже смогли накопить нужную сумму, требуемую Обществом колонизации. Туллия снова поверила в возможность счастья, но… кораблекрушение «Джонатана» и неизбежное следствие катастрофы — вынужденное безделье — опять поставили будущее под угрозу.
Чтобы убить время, Лазар сошелся с другими эмигрантами и, понятное дело, его симпатии обратились на подобных ему субъектов. Те, также угнетаемые скукой, лишенные привычной выпивки, конечно же, не преминули воспользоваться отсутствием человека, к которому все, даже не отдавая себе отчета, относились как к начальнику. Едва Кау-джер, в сопровождении своих спутников, ушел из лагеря, подозрительная компания завладела бочонком рома с «Джонатана» и устроила настоящую попойку. Лазар, подражавший новоявленным приятелям, не сумел проявить достаточной стойкости и вернулся домой только тогда, когда сознание затуманилось, а ноги стали заплетаться.
Едва переступив порог, Черони рассердился на то, что якобы не готов ужин. Тотчас же ему подали еду. Тогда его разозлили расстроенные лица обеих женщин, и, постепенно возбуждаясь, Лазар стал осыпать их отвратительной бранью.
Грациэлла, застыв на месте, с ужасом глядела на скотоподобное существо, в которое превратился ее отец. Стыд и горе затопили душу бедной девушки. Но Туллия не выдержала. Как? Опять рушились все их надежды? Снова начинается ад? Слезы фонтаном брызнули из глаз и потекли по ее увядшему лицу. И словно не хватало только этого, чтобы грянула буря.
— Я тебе покажу, ты у меня поревешь! — в бешенстве заорал Черони и схватил жену за горло.
Грациэлла бросилась на помощь к матери, стараясь вырвать ее из рук отца.
Драма развертывалась почти в полной тишине. Изредка слышалась лишь глухая брань Лазара. Ни Туллия, ни Грациэлла не звали на помощь, полагая, что, если отец избивает дочь или муж жену, эти позорные поступки следует скрывать от посторонних даже ценой жизни. Однако, когда изверг слегка ослабил хватку, Туллия издала хриплый крик, который и услышал Кау-джер.
Вдруг железная рука сдавила плечо пьяницы. Лазар, выпустив свою жертву, отлетел в другой конец палатки.
— Что такое?.. В чем дело?.. — пробормотал он.
— Молчать! — приказал властный голос.
Дважды повторять не пришлось. Возбуждение пьяницы мгновенно угасло, и он тут же уснул мертвецким сном.
Туллия потеряла сознание. Кау-джер стал приводить ее в чувство. Хальг, Родс и Хартлпул, также вошедшие в палатку, с волнением наблюдали за его действиями.
Наконец женщина открыла глаза. Увидев чужие лица, она поняла, что произошло. Ее первой мыслью было выгородить мужа, проявившего такую гнусную жестокость.
— Благодарю вас, сударь, — произнесла она, приподымаясь. — Это пустяки… Все уже прошло. Я, глупая, так испугалась.
— Как же тут не испугаться! — воскликнул Кау-джер.
— Ничего страшного не было! — живо возразила Туллия. — Лазар совсем не злой… Он просто пошутил.
— И часто он так шутит? — осведомился Кау-джер.
— Такого, правда, еще не случалось, — решительно заявила женщина. — Лазар — прекрасный муж. И вообще добрейший человек…
— Неправда! — резко прервал ее чей-то голос.
Все обернулись и только теперь заметили Грациэллу. Девушка притаилась в темном углу палатки, скупо освещаемой желтоватым огоньком коптилки.
— Кто вы, дитя мое? — спросил Кау-джер.
— Его дочь, — ответила Грациэлла, показывая на пьяного, продолжавшего громко храпеть. — Мне очень стыдно, но я должна в этом признаться, чтобы вы мне поверили и помогли бедной маме.
— Грациэлла! — взмолилась Туллия, всплеснув руками.
— Я все скажу! — твердо заявила Грациэлла. — Впервые у нас появились защитники. Они сжалятся над нами.
— Говорите, девочка, — мягко произнес Кау-джер. — Можете рассчитывать на нашу помощь и защиту.
Ободренная Грациэлла прерывающимся от волнения голосом поведала об их семейной жизни. Ничего не утаив, она рассказала о преданной любви Туллии к мужу, описала постепенное падение отца и те мучения, которым он подвергал жену. Девушка вспомнила время черной нужды, когда они проводили целые дни без пищи, без огня, а иногда и без крова. Она воздала должное своей измученной матери, нежной и мужественной женщине, стойко переносившей такие жестокие испытания.
Туллия слушала и тихонько плакала. Все пережитые страдания снова выступили из мрака прошлого, напоминая о настоящем. Сердце ее больно сжалось. Она больше не протестовала — не хватало сил защищать своего палача.
— Вы хорошо сделали, девочка, что рассказали всю правду, — взволнованно сказал Кау-джер, когда Грациэлла кончила. — Будьте уверены, мы не оставим вас и поможем вашей матушке. Сегодня она нуждается только в покое. Пусть ляжет и постарается уснуть… в надежде на лучшее будущее.
Выйдя из палатки, Кау-джер, Гарри Родс и Хартлпул молча переглянулись и глубоко вдохнули свежий воздух, как бы избавляясь от ощущения удушья. Они уже собрались в путь, но вдруг Кау-джер заметил, что Хальг исчез.
Полагая, что юноша задержался у Черони, Кау-джер вернулся. Хальг действительно находился там. Он не заметил, как ушли товарищи, не заметил, как один из них вернулся. Стоя у входа, он смотрел на Грациэллу, и на его лице написаны были и жалость, и искреннее восхищение. Девушка сидела в двух шагах от него и, опустив глаза, не без удовольствия позволяла себя рассматривать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88