"Произвольность" здесь может иметь два значения: с одной стороны, мы можем произвольно (здесь это "произвольно" имеет несколько иной оттенок смысла, нежели та "произвольность", о которой пойдет речь далее, скорее сближающий ее с "произвольностью" вариаций в фантазии) избирать "направление" перцепции (например, вращая головой в разные стороны, открывая и закрывая глаза, прислушиваясь, принюхиваясь и так далее); при этом "корректируется" и горизонт протенциальных значений возможных для данной ситуации перцептивных содержаний сознания. С другой стороны, произвольность перцепции заключается в неопределенности, сохраняющейся в отношении того, что именно мы увидим, услышим и так далее в следующий момент, хотя нам приблизительно "известно", что мы можем здесь увидеть и услышать и мы "готовы к этому". Если же мы, гуляя по саду, увидели и услышали нечто, к чему не были протенциально "готовы", что не могло быть задано интенционально для данной ситуации (хотя, несомненно, задано для всякой ситуации перцепции вообще), это означает, прежде всего, что ближайшие протенциальные значения не оправдались: мы "столкнулись" с тем, с чем не могли здесь столкнуться ("не могли" именно в том смысле, что такие сочетания формы, цвета, звука - соответствующие смысловые единства - не имели здесь места в качестве горизонтных значений данности). Такое случается с нами "на каждом шагу": часто вещи просто "бросаются нам в глаза", знаменуя обрыв какого-либо частного потока конституирования смысла или переключение внимания с одного рода интенциональной активности на другой - рассредоточение фокуса интенциональности или что-нибудь подобное, при том что оно не обязательно предполагает "обрыв" какого-либо частного конституирования. Произвольность, характеризующую ситуацию перцепции в первом случае когда протенция оправдывается - мы назовем "внутренней" произвольностью; в случае же не оправдавшийся протенции, "обрыва", переключения внимания и так далее мы охарактеризуем "произвольность", исключительно чтобы различить ее с первым типом "произвольности", как "внешнюю", памятуя о том, что неожиданные впечатления нам в такой ситуации как бы "навязаны извне"68. Важно также отметить, что подобные обозначенным ситуации, когда мы имеем "опыт произвольности", лежат в основании конституирования нами значения аффицированности своего сознания со стороны внешнего мира и зависимости "внутреннего" от "внешнего" в порядке познания мира. Фактически мы не можем указать, чем внутренне мотивирован тот или иной "поворот" интенциональности - а в отношении к материалу данности, тот или иной интенциональный выбор? Мы не можем также опереться в своем истолковании этого опыта на какие-то "внешние" его основания, поскольку последние уже редуцированы. Тем не менее, именно многонаправленность сознания, возможность интенционального поворота и произвольного интенционального выбора создают условия для конституирования того мира, в котором все мы живем: мира множества объектов и разнообразия способов "иметь их в виду". То, что лежит в основании нашего знания о мире неважно, истинного или ложного - "очевидности" - есть очевидности этого мира, и каждая из них получила "право на существование" в ситуации "обрыва" или "завершения" конституирования другой "очевидности", характеризуемого "оттеснением" данного объекта из интенционального фокуса другим, независимо от того, как это "оттеснение" было осуществлено - "обрыв" конституирования в этом смысле представляет собой частный случай смены "акцента" конституирования69. Таким образом, проблема интенционального поворота и интенционального выбора70 непосредственно связана с проблематикой генезиса очевидности. Что же представляет собой эта проблема по существу? Очевидно, что для дескриптивной феноменологии подобного рода проблематика не актуальна. Однако, в контексте трансцендентальной феноменологии она уже представляется достаточно важной, ибо позволяет указать на некоторые неопределенности в основании знания о мире и бытия мира как бытия данным. Ведь вопрос об основании интенционального поворота "внутреннем" или "внешнем" - есть в не меньшей степени вопрос об основании множественности мира и многонаправленности (и многовариантности) сознания о нем. в. "Произвольности" в конституировании объектного смысла.
Как показал Э. Гуссерль в разных работах (в частности, в "Феноменологии Внутреннего Сознания Времени"71), объектный смысл конституируется в горизонте ретенциальных и протенциальных усмотрений, каждое из которых как относящееся к данному объекту должно быть инициировано неким "начальным впечатлением"; безотносительно к тому, что может пониматься под "впечатлением" вообще, мы должны иметь для дальнейшего развертывания последовательности ретенциальных и протенциальных смыслополаганий начальный момент конституирования, и этот начальный момент должен представлять собой не только момент интенциональности - собственно предметную интенцию, задающую актуальный горизонт смыслополагания - но также и "материальный" момент, в котором как бы задано, с каким именно предметом или с каким "регионом" предметности мы актуально имеем дело. Здесь перед нами как бы частный "поток сознания", заданный в "начальной точке" и ограниченный в своей актуальной длительности некой "конечной точкой" конституирования: под "конечной точкой" мы можем разуметь как ("материально") "значение" результирующее содержание объектной идентификации, адеквации, и так далее - так и ("формально") перенос внимания с одного предмета на другой. Этот перенос внимания может, в частности, обозначать и "обрыв" конституирования в заданном направлении (как, например, мы можем просто перестать замечать что-то, что у нас перед глазами, вплоть до того, что совершенно забываем об этом предмете: между тем, он продолжает быть данным нам актуально - он должен был быть здесь, каковое долженствование мы устанавливаем, если вспоминаем о том, что воспринимали данный предмет в данных обстоятельствах). Реализация смыслополагающей интенции есть многонаправленная активность: смысл конституируется не только во внутреннем - темпоральном - горизонте данности, но и во внешних горизонтах предметной идентификации и ассоциаций. В качестве "внешнего горизонта", в частности, может выступать свободная вариация экземпляров. Если объект идентификации не есть то, с чем мы постоянно или с достаточной регулярностью имеем дело, если идентификация нуждается в такой процедуре, как вариация, то мы имеем опыт произвольности по отношению к содержанию сознания, подлежащему идентификации и определению. Этот опыт представлен случайным72 способом актуализации вариантов. Это - опыт "внутренней" произвольности в отношении актуального содержания сознания.
Но мы также можем указать здесь и на фундирующую роль интенциональной произвольности - произвольности в отношении задания частного потока конституирования как такового: то есть, на интенциональную неопределенность в отношении "предметного поля" возможной актуализации. Опыт интенциональной произвольности открывается нам, если обратить внимание на "начальную" и "конечную" точки конституирования объектного смысла: поскольку и та, и другая могут указывать на "немотивированный обрыв" предыдущего частного потока сознания и во всяком случае на интенциональный поворот "в сторону" нового объекта, внутреннюю логическую связь которого с чем-либо, данным нам в актуальности "оборванного" или "замещенного" частного потока конституирования, не представляется возможным установить с очевидностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42