Минск и оставаться там на протяжении всего времени, пока в Минске будет находиться художественный руководитель театра ГОСЕТ, председатель президиума ЕАК С. Михоэлс. При этом я должен остановиться в той же гостинице, в какой остановится Михоэлс, постоянно находиться в его ближайшем окружении и фиксировать все, что может показаться мне необычным. Вы также указали, что по возвращении в Москву я должен срочно связаться с Вами, представить отчет и получить дальнейшие указания.
В Минск я приехал во второй половине дня, получил в горкоме партии бронь на заселение в гостиницу "Центральная", где - как мне сообщили сегодня утром поселился Михоэлс. В вестибюле гостиницы я встретил московского театрального критика Голубова-Потапова. Он сказал, что его командировало ВТО для сопровождения Михоэлса, который будет смотреть в Минске выдвинутые на Сталинскую премию спектакли. Это его сообщение меня удивило, так как я знал, что Михоэлса в этой поездке должен был сопровождать критик Головащенко. Но Голубов объяснил, что в последний момент все переиграли и пришлось ехать ему, хотя ехать ему жутко не хотелось - как он выразился: совершенно не лежала душа. Я заметил, что он мог бы и отказаться, так как в штате ВТО он не состоит, на что Голубов только махнул рукой и сказал: "Пришлось согласиться. Так надо".
Подключение Голубова к Михоэлсу в этой поездке меня удивило. Голубов-Потапов является одаренным литературным и театральным критиком, он автор первой книги о балерине Улановой, регулярно выступает на страницах театральных журналов и как газетный рецензент на премьерные спектакли. Его отношения с Михоэлсом нельзя назвать особенно дружественными, так как еще в 1937 году Голубов опубликовал в газете "Советское искусство" большую разгромную статью "Прошлое и настоящее ГОСЕТ", где во многом справедливо, на мой взгляд, критиковал репертуарную и художественную политику Михоэлса. После выхода этой статьи Михоэлс долго еще вспоминал о ней, особенно фразу: "Помните замысловатую роспись в фойе еврейского театра? Его вычурные панно?" Эта роспись была сделана художником Шагалом, Михоэлс очень ее любил и долго был обозлен на Голубова-Потапова, потому что после его статьи роспись из фойе театра приказали убрать. Впоследствии Голубов воздерживался от резких критических выступлений в адрес Михоэлса, их отношения выровнялись, но и при этом его участие в поездке Михоэлса мне показалось странным. Единственное, чем я мог объяснить это: Голубов был родом из Минска, закончил здесь Институт инженеров железнодорожного транспорта и, возможно, решил, пользуясь случаем, повидать оставшихся в Минске родственников, а также многочисленных друзей и знакомых.
Наш разговор в вестибюле гостиницы был прерван появлением Михоэлса в окружении большой группы режиссеров, артистов и актрис Белорусского театра им. Янки Купалы. Они направлялись в театр на просмотр спектакля, выдвинутого на Сталинскую премию. Увидев меня, Михоэлс удивился и спросил, как я оказался в Минске. Я объяснил, что приехал в связи с запланированным изданием книги моих стихов в переводе белорусских поэтов. Михоэлс представил меня окружавшим его артистам и театральным деятелям, назвав стальным пером еврейской пролетарской поэзии, и пригласил вместе с ними пойти на спектакль. Но я отказался, сославшись на то, что устал с дороги и еще даже не устроился в гостинице.
Обсуждение спектакля, как назавтра рассказал мне Голубов, переросло в застолье и закончилось глубокой ночью.
Через день я побывал вместе с Михоэлсом и его обычным окружением из артистов, критиков, режиссеров и журналистов на просмотре второго спектакля в театре имени Я. Купалы - по пьесе "Леса шумят", посвященной партизанской борьбе в годы Великой Отечественной войны. Спектакль показался мне слабым, не имеющим права претендовать на Сталинскую премию. При обсуждении на расширенном художественном совете, которое состоялось после спектакля в зрительном зале, который почти полностью был заполнен театральной и художественной общественностью Минска, Михоэлс произвел подробнейший критический анализ спектакля. Его выступление длилось около трех часов примерно столько же, сколько сам спектакль. После чего обсуждение было перенесено в большой репетиционный зал, где были накрыты столы, и продолжалось до половины четвертого ночи. При этом к Михоэлсу подходили актеры и актрисы с вопросами о своих ролях, и с каждым он вел подробный, обстоятельный разговор.
В последующие дни Михоэлс посещал спектакли других минских театров, в том числе и молодого белорусского еврейского театра, при этом обсуждения спектаклей и беседы с режиссерами и актерами длились до глубокой ночи и всегда сопровождались застольями.
О приезде Михоэлса в Минск сразу стало широко известно, встретиться и побеседовать с ним стремились, кроме артистов и режиссеров, известные белорусские писатели, художники и другие деятели культуры, в номере "люкс", который занимал Михоэлс, всегда было очень много народа. Несмотря на существовавший в таких гостиницах строгий пропускной режим, администрация не препятствовала посетителям Михоэлса, так как получила, вероятно, соответствующие указания.
Отъезд Михоэлса из Минска был намечен на вторник 13 января. Накануне, в понедельник, в городских театрах не было спектаклей, и Михоэлс решил провести этот день в гостинице. Около 16 часов я зашел к нему в номер. В просторной гостиной его "люкса" за большим обеденным столом, сервированным кофе, спиртными напитками и легкой закуской, было человек десять ведущих белорусских артистов, деятелей ВТО и режиссеров, преимущественно евреев. Шел оживленный и довольно беспорядочный разговор на самые разные театральные и литературные темы. В ходе разговора неожиданно возник вопрос, который широко обсуждался среди еврейской общественности как Москвы, так и Минска - о еврейской республике в Крыму. Зная, что я являюсь ответственным секретарем ЕАК, меня спросили, соответствуют ли действительности эти слухи. Я ответил, что с этим вопросом лучше обратиться к председателю президиума ЕАК Михоэлсу. Михоэлс твердо сказал: "Все это ерунда. Забудьте о еврейском Крыме. Никогда этого не будет. И слава Богу". Он повторил: "И слава Богу!" и перевел разговор на другую тему.
Около 18 часов в номере раздался телефонный звонок. Кто-то из гостей поднял трубку и сказал, что просят Голубова. Голубов, сидевший на другом конце стола, почему-то засуетился, мне даже показалось, что побледнел, и подошел к телефону. Выслушав то, что ему говорили, он прикрыл ладонью трубку и обратился к Михоэлсу. Сказал, что звонит его друг, бывший однокурсник, еврей. У его сына сегодня свадьба. Он узнал, что Михоэлс в Минске, и просит умолить Соломона Михайловича приехать к ним хотя бы на полчаса, молодым это будет память на всю жизнь, машину он подошлет к гостинице. Голубов повторил: он умоляет сделать им этот подарок. Он замолчал, ожидая ответа Михоэлса. Михоэлс почему-то спросил: "Значит, пора?" Потом сказал: "Ну, пора так пора". И попросил Голубова передать его другу, что он приедет. Мы спустились проводить Михоэлса и Голубова до выхода из гостиницы. С порога Михоэлс обернулся и произнес с каким-то странным выражением: "Что ж, посмотрим, какие нынче еврейские свадьбы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
В Минск я приехал во второй половине дня, получил в горкоме партии бронь на заселение в гостиницу "Центральная", где - как мне сообщили сегодня утром поселился Михоэлс. В вестибюле гостиницы я встретил московского театрального критика Голубова-Потапова. Он сказал, что его командировало ВТО для сопровождения Михоэлса, который будет смотреть в Минске выдвинутые на Сталинскую премию спектакли. Это его сообщение меня удивило, так как я знал, что Михоэлса в этой поездке должен был сопровождать критик Головащенко. Но Голубов объяснил, что в последний момент все переиграли и пришлось ехать ему, хотя ехать ему жутко не хотелось - как он выразился: совершенно не лежала душа. Я заметил, что он мог бы и отказаться, так как в штате ВТО он не состоит, на что Голубов только махнул рукой и сказал: "Пришлось согласиться. Так надо".
Подключение Голубова к Михоэлсу в этой поездке меня удивило. Голубов-Потапов является одаренным литературным и театральным критиком, он автор первой книги о балерине Улановой, регулярно выступает на страницах театральных журналов и как газетный рецензент на премьерные спектакли. Его отношения с Михоэлсом нельзя назвать особенно дружественными, так как еще в 1937 году Голубов опубликовал в газете "Советское искусство" большую разгромную статью "Прошлое и настоящее ГОСЕТ", где во многом справедливо, на мой взгляд, критиковал репертуарную и художественную политику Михоэлса. После выхода этой статьи Михоэлс долго еще вспоминал о ней, особенно фразу: "Помните замысловатую роспись в фойе еврейского театра? Его вычурные панно?" Эта роспись была сделана художником Шагалом, Михоэлс очень ее любил и долго был обозлен на Голубова-Потапова, потому что после его статьи роспись из фойе театра приказали убрать. Впоследствии Голубов воздерживался от резких критических выступлений в адрес Михоэлса, их отношения выровнялись, но и при этом его участие в поездке Михоэлса мне показалось странным. Единственное, чем я мог объяснить это: Голубов был родом из Минска, закончил здесь Институт инженеров железнодорожного транспорта и, возможно, решил, пользуясь случаем, повидать оставшихся в Минске родственников, а также многочисленных друзей и знакомых.
Наш разговор в вестибюле гостиницы был прерван появлением Михоэлса в окружении большой группы режиссеров, артистов и актрис Белорусского театра им. Янки Купалы. Они направлялись в театр на просмотр спектакля, выдвинутого на Сталинскую премию. Увидев меня, Михоэлс удивился и спросил, как я оказался в Минске. Я объяснил, что приехал в связи с запланированным изданием книги моих стихов в переводе белорусских поэтов. Михоэлс представил меня окружавшим его артистам и театральным деятелям, назвав стальным пером еврейской пролетарской поэзии, и пригласил вместе с ними пойти на спектакль. Но я отказался, сославшись на то, что устал с дороги и еще даже не устроился в гостинице.
Обсуждение спектакля, как назавтра рассказал мне Голубов, переросло в застолье и закончилось глубокой ночью.
Через день я побывал вместе с Михоэлсом и его обычным окружением из артистов, критиков, режиссеров и журналистов на просмотре второго спектакля в театре имени Я. Купалы - по пьесе "Леса шумят", посвященной партизанской борьбе в годы Великой Отечественной войны. Спектакль показался мне слабым, не имеющим права претендовать на Сталинскую премию. При обсуждении на расширенном художественном совете, которое состоялось после спектакля в зрительном зале, который почти полностью был заполнен театральной и художественной общественностью Минска, Михоэлс произвел подробнейший критический анализ спектакля. Его выступление длилось около трех часов примерно столько же, сколько сам спектакль. После чего обсуждение было перенесено в большой репетиционный зал, где были накрыты столы, и продолжалось до половины четвертого ночи. При этом к Михоэлсу подходили актеры и актрисы с вопросами о своих ролях, и с каждым он вел подробный, обстоятельный разговор.
В последующие дни Михоэлс посещал спектакли других минских театров, в том числе и молодого белорусского еврейского театра, при этом обсуждения спектаклей и беседы с режиссерами и актерами длились до глубокой ночи и всегда сопровождались застольями.
О приезде Михоэлса в Минск сразу стало широко известно, встретиться и побеседовать с ним стремились, кроме артистов и режиссеров, известные белорусские писатели, художники и другие деятели культуры, в номере "люкс", который занимал Михоэлс, всегда было очень много народа. Несмотря на существовавший в таких гостиницах строгий пропускной режим, администрация не препятствовала посетителям Михоэлса, так как получила, вероятно, соответствующие указания.
Отъезд Михоэлса из Минска был намечен на вторник 13 января. Накануне, в понедельник, в городских театрах не было спектаклей, и Михоэлс решил провести этот день в гостинице. Около 16 часов я зашел к нему в номер. В просторной гостиной его "люкса" за большим обеденным столом, сервированным кофе, спиртными напитками и легкой закуской, было человек десять ведущих белорусских артистов, деятелей ВТО и режиссеров, преимущественно евреев. Шел оживленный и довольно беспорядочный разговор на самые разные театральные и литературные темы. В ходе разговора неожиданно возник вопрос, который широко обсуждался среди еврейской общественности как Москвы, так и Минска - о еврейской республике в Крыму. Зная, что я являюсь ответственным секретарем ЕАК, меня спросили, соответствуют ли действительности эти слухи. Я ответил, что с этим вопросом лучше обратиться к председателю президиума ЕАК Михоэлсу. Михоэлс твердо сказал: "Все это ерунда. Забудьте о еврейском Крыме. Никогда этого не будет. И слава Богу". Он повторил: "И слава Богу!" и перевел разговор на другую тему.
Около 18 часов в номере раздался телефонный звонок. Кто-то из гостей поднял трубку и сказал, что просят Голубова. Голубов, сидевший на другом конце стола, почему-то засуетился, мне даже показалось, что побледнел, и подошел к телефону. Выслушав то, что ему говорили, он прикрыл ладонью трубку и обратился к Михоэлсу. Сказал, что звонит его друг, бывший однокурсник, еврей. У его сына сегодня свадьба. Он узнал, что Михоэлс в Минске, и просит умолить Соломона Михайловича приехать к ним хотя бы на полчаса, молодым это будет память на всю жизнь, машину он подошлет к гостинице. Голубов повторил: он умоляет сделать им этот подарок. Он замолчал, ожидая ответа Михоэлса. Михоэлс почему-то спросил: "Значит, пора?" Потом сказал: "Ну, пора так пора". И попросил Голубова передать его другу, что он приедет. Мы спустились проводить Михоэлса и Голубова до выхода из гостиницы. С порога Михоэлс обернулся и произнес с каким-то странным выражением: "Что ж, посмотрим, какие нынче еврейские свадьбы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99