Митя стоит наверху, ждет своей очереди.
Мать постучала наперстком в стекло, позвала малышей домой. А сама пошла в столовую накрывать стол к обеду.
Заскрипела дверь с черного хода, зашуршал веник: Митя и Маняша очищают друг друга от снега. Не раздеваясь, заглянули в столовую.
- Вот и мы, - заявила Маняша.
- Вот и мы, - повторил Митя.
Оба как из снежной купели, на пунцовых щеках, на ресницах блестят капли от растаявших снежинок.
- Раздевайтесь-ка скорее, - улыбается мать. - Сейчас наши гимназисты придут, будем обедать.
- А потом спать? - вздыхает Маняша.
- Немножко отдохнете.
Стук-стук-стук... - стучат каблучки по ступенькам.
- Оля идет! - взвизгивают малыши и несутся навстречу сестре.
Оля целует Митю и Маняшу.
- Ой, как вам снег щеки нагрел!
- Не нагрел - наморозил, - поправляет Маняша.
Распахивается дверь с улицы на веранду, кто-то скачет через две ступеньки: раз, два, три, четыре... Это Володя.
В тесной передней возня, смех. Володя затеял с Митей борьбу - кто сильнее, Маняша рассказывает, как летела "вот с такой высоченной горы", перевернулась и "чуть не утонула в сугробе".
Но вот слышно, как кто-то сбивает с башмаков снег на веранде.
- Саша пришел!
И в передней сразу водворяется порядок.
Мария Александровна улыбается. Пришел наставник, старший брат Саша, и все, как по мановению волшебной палочки, становится на свои места.
- Саша, у меня валенки не снимаются, помоги... - жалобно просит Маняша.
Саша наклонился, Маняша обхватила брата за шею и повисла на нем.
Володя расчесывает волосы перед зеркалом и искоса поглядывает на брата. Не получается у него такая же прическа. У Володи волосы светлые, с рыжинкой, и закручиваются в разные стороны, а у Саши шапка темных волос, блестящих, чуть волнистых и послушных.
Маняша уже сидит у старшего брата на закорках, Оля потерлась щекой о его плечо и произнесла свое привычное ласковое "мур-мур". Никому другому Саша не позволил бы таких "телячьих нежностей", это можно только двум младшим сестрам.
- Мыть руки - и за стол! - говорит Саша, осторожно опуская Маняшу на пол, и бежит наверх положить на место портфель с книгами.
Последней приходит Аня.
И вот все за столом. Нет только Ильи Николаевича, он в разъезде по губернии. Когда отца нет дома, его во всем заменяет Саша.
Зоркий глаз матери подметил, что старший сын чем-то взволнован. Вот уже шестнадцатый год пошел ему, а мать не может вспомнить, чтобы он чем-то огорчил ее. Он не любит ласкаться, как все другие ее дети, всегда ровен, спокоен и послушен. Но покорным назвать его нельзя. "Я сам" - это были его первые сознательные слова. "Я сам буду есть ложкой... сам справлюсь с пуговицей... сам зашнурую ботинки... сам застелю постель... сам решу трудную задачу. Я - сам". Однажды она увидела, как Саша - ему было тогда три года - складывал из кубиков картинку. Пыхтел, мучился - не мог подобрать кошке ногу. Мать долго следила за мальчиком и решила помочь ему: взяла кубик, перевернула и поставила на место. У кошки появилась четвертая лапа. А Саша вдруг обмяк, вскинул темные глаза на мать, и она прочла в них упрек: она оборвала его пытливую мысль. "Я ведь хотел сам", - тихо сказал он. И это был урок для молодой матери.
Саша отличался отменным здоровьем, был сильным мальчиком, но эта сила таилась в нем, он словно стеснялся ее. С младшими был осторожен, никогда не повышал голоса, но все дети его беспрекословно слушались. Даже Аня уступила ему старшинство в семье, часто советовалась с ним, спрашивала его мнение.
Саша аккуратно ходил с отцом в церковь, знал наизусть все молитвы, хотя постоянно старался понять их суть и как-то долго допрашивал отца, что такое "иже еси на небеси". С третьего класса гимназии увлекся книгами по физике, астрономии, в летней кухне стал заниматься химическими опытами. И вот недавно, когда Илья Николаевич собирался в церковь, Саша подошел к отцу и мягко, как только он умел, но решительно сказал: "Папа, я не пойду в церковь". - "Ты чем-то занят, мой мальчик?" - спросил отец. "Нет", коротко ответил сын. И еще несколько раз отец звал его в церковь, и наконец Саша сказал: "Я больше не буду ходить в церковь". Отец понял, что это не каприз ребенка, а решение юноши, решение зрелое. "Ну что ж, неволить не буду", - вздохнул он. Саша видел, что отец огорчен, но даже ради него, любимого отца, он не мог поступиться собственными убеждениями.
Сегодня Саша чем-то обеспокоен, что-то упорно решает для себя, даже не расслышал вопроса Володи - пойдет ли он завтра на каток. Обычно все дети рассказывали, что произошло в гимназии. Так было и на этот раз. Только Саша молчал.
После обеда Володя с Олей повели малышей наверх укладываться спать. Мария Александровна с Аней убирали со стола. Саша взял из рук сестры тяжелую стопку тарелок и понес на кухню.
- Мне кажется, у Саши какие-то неприятности, - сказала мать. - Но не будем у него выпытывать. Если найдет нужным, расскажет сам.
Саша вернулся в столовую. Преодолел минутное колебание и спросил:
- Мамочка, Аня, у вас есть несколько минут? Я хотел бы прочитать вам свое сочинение.
Мать и сестра охотно согласились послушать.
Саша побежал на антресоли за тетрадкой и привел с собой Володю.
Мария Александровна подкрутила фитиль в лампе, чтобы было светлее. Все уселись за стол. Саша раскрыл тетрадь, Володя заглянул в нее. Густо исписанные лиловыми чернилами глянцевитые страницы привлекали внешним видом.
- Нам задали сочинение на тему: "Что требуется для того, чтобы быть полезным обществу и государству". Я написал так, как понимаю свой долг перед обществом и государством, - сказал Саша.
- За этим сочинением ты и засиживался последние ночи? - спросила сестра.
- Да. Очень много думал: ради чего человек живет? Ради чего живу я? Сегодня нам раздали тетради. Господин Керенский поставил мне за сочинение четверку.
- Тебе - четверку? - изумился Володя. - Это несправедливо!
- Не спеши судить, - ответил Саша. - Меня огорчила не отметка, а озадачило замечание Федора Михайловича, что у меня в сочинении отсутствует главная мысль, а какая, он не сказал.
- Почитай, дружок, может, вместе и разберемся. - Мария Александровна взяла корзиночку с вязаньем - руки у нее всегда должны быть заняты.
Саша разгладил ладонью лист тетради.
- Сначала у меня идет краткий конспект. Я его опускаю. Начну с текста: "Чтобы быть полезным обществу, человек должен быть честен и приучен к настойчивому труду, а чтобы труд его приносил сколь возможно большие результаты, для этого человеку нужны ум и знание своего дела".
- Трудолюбивый человек не может быть не честен, - горячо возразил Володя. - Раз он любит труд, хорошо работает, значит, он честен.
- Володя, не перебивай, - остановила его Аня, - пусть Саша дочитает до конца.
Саша внимательно посмотрел на брата, словно взвешивая, доступно ли Володе то, над чем он сам долгими ночами мучился.
- Я не случайно поставил на первое место честность, - заметно волнуясь, ответил Саша. - Если человек честный, он выберет себе такое занятие, чтобы от него было больше пользы народу, обществу, а нечестный человек прежде всего будет думать о собственной выгоде. Такой труд может принести обществу вред. Ты согласна, мамочка?
Мария Александровна отложила вязанье в сторону. Ответила не сразу.
- Да, Саша, ты прав. Возьми хотя бы купца Никитина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Мать постучала наперстком в стекло, позвала малышей домой. А сама пошла в столовую накрывать стол к обеду.
Заскрипела дверь с черного хода, зашуршал веник: Митя и Маняша очищают друг друга от снега. Не раздеваясь, заглянули в столовую.
- Вот и мы, - заявила Маняша.
- Вот и мы, - повторил Митя.
Оба как из снежной купели, на пунцовых щеках, на ресницах блестят капли от растаявших снежинок.
- Раздевайтесь-ка скорее, - улыбается мать. - Сейчас наши гимназисты придут, будем обедать.
- А потом спать? - вздыхает Маняша.
- Немножко отдохнете.
Стук-стук-стук... - стучат каблучки по ступенькам.
- Оля идет! - взвизгивают малыши и несутся навстречу сестре.
Оля целует Митю и Маняшу.
- Ой, как вам снег щеки нагрел!
- Не нагрел - наморозил, - поправляет Маняша.
Распахивается дверь с улицы на веранду, кто-то скачет через две ступеньки: раз, два, три, четыре... Это Володя.
В тесной передней возня, смех. Володя затеял с Митей борьбу - кто сильнее, Маняша рассказывает, как летела "вот с такой высоченной горы", перевернулась и "чуть не утонула в сугробе".
Но вот слышно, как кто-то сбивает с башмаков снег на веранде.
- Саша пришел!
И в передней сразу водворяется порядок.
Мария Александровна улыбается. Пришел наставник, старший брат Саша, и все, как по мановению волшебной палочки, становится на свои места.
- Саша, у меня валенки не снимаются, помоги... - жалобно просит Маняша.
Саша наклонился, Маняша обхватила брата за шею и повисла на нем.
Володя расчесывает волосы перед зеркалом и искоса поглядывает на брата. Не получается у него такая же прическа. У Володи волосы светлые, с рыжинкой, и закручиваются в разные стороны, а у Саши шапка темных волос, блестящих, чуть волнистых и послушных.
Маняша уже сидит у старшего брата на закорках, Оля потерлась щекой о его плечо и произнесла свое привычное ласковое "мур-мур". Никому другому Саша не позволил бы таких "телячьих нежностей", это можно только двум младшим сестрам.
- Мыть руки - и за стол! - говорит Саша, осторожно опуская Маняшу на пол, и бежит наверх положить на место портфель с книгами.
Последней приходит Аня.
И вот все за столом. Нет только Ильи Николаевича, он в разъезде по губернии. Когда отца нет дома, его во всем заменяет Саша.
Зоркий глаз матери подметил, что старший сын чем-то взволнован. Вот уже шестнадцатый год пошел ему, а мать не может вспомнить, чтобы он чем-то огорчил ее. Он не любит ласкаться, как все другие ее дети, всегда ровен, спокоен и послушен. Но покорным назвать его нельзя. "Я сам" - это были его первые сознательные слова. "Я сам буду есть ложкой... сам справлюсь с пуговицей... сам зашнурую ботинки... сам застелю постель... сам решу трудную задачу. Я - сам". Однажды она увидела, как Саша - ему было тогда три года - складывал из кубиков картинку. Пыхтел, мучился - не мог подобрать кошке ногу. Мать долго следила за мальчиком и решила помочь ему: взяла кубик, перевернула и поставила на место. У кошки появилась четвертая лапа. А Саша вдруг обмяк, вскинул темные глаза на мать, и она прочла в них упрек: она оборвала его пытливую мысль. "Я ведь хотел сам", - тихо сказал он. И это был урок для молодой матери.
Саша отличался отменным здоровьем, был сильным мальчиком, но эта сила таилась в нем, он словно стеснялся ее. С младшими был осторожен, никогда не повышал голоса, но все дети его беспрекословно слушались. Даже Аня уступила ему старшинство в семье, часто советовалась с ним, спрашивала его мнение.
Саша аккуратно ходил с отцом в церковь, знал наизусть все молитвы, хотя постоянно старался понять их суть и как-то долго допрашивал отца, что такое "иже еси на небеси". С третьего класса гимназии увлекся книгами по физике, астрономии, в летней кухне стал заниматься химическими опытами. И вот недавно, когда Илья Николаевич собирался в церковь, Саша подошел к отцу и мягко, как только он умел, но решительно сказал: "Папа, я не пойду в церковь". - "Ты чем-то занят, мой мальчик?" - спросил отец. "Нет", коротко ответил сын. И еще несколько раз отец звал его в церковь, и наконец Саша сказал: "Я больше не буду ходить в церковь". Отец понял, что это не каприз ребенка, а решение юноши, решение зрелое. "Ну что ж, неволить не буду", - вздохнул он. Саша видел, что отец огорчен, но даже ради него, любимого отца, он не мог поступиться собственными убеждениями.
Сегодня Саша чем-то обеспокоен, что-то упорно решает для себя, даже не расслышал вопроса Володи - пойдет ли он завтра на каток. Обычно все дети рассказывали, что произошло в гимназии. Так было и на этот раз. Только Саша молчал.
После обеда Володя с Олей повели малышей наверх укладываться спать. Мария Александровна с Аней убирали со стола. Саша взял из рук сестры тяжелую стопку тарелок и понес на кухню.
- Мне кажется, у Саши какие-то неприятности, - сказала мать. - Но не будем у него выпытывать. Если найдет нужным, расскажет сам.
Саша вернулся в столовую. Преодолел минутное колебание и спросил:
- Мамочка, Аня, у вас есть несколько минут? Я хотел бы прочитать вам свое сочинение.
Мать и сестра охотно согласились послушать.
Саша побежал на антресоли за тетрадкой и привел с собой Володю.
Мария Александровна подкрутила фитиль в лампе, чтобы было светлее. Все уселись за стол. Саша раскрыл тетрадь, Володя заглянул в нее. Густо исписанные лиловыми чернилами глянцевитые страницы привлекали внешним видом.
- Нам задали сочинение на тему: "Что требуется для того, чтобы быть полезным обществу и государству". Я написал так, как понимаю свой долг перед обществом и государством, - сказал Саша.
- За этим сочинением ты и засиживался последние ночи? - спросила сестра.
- Да. Очень много думал: ради чего человек живет? Ради чего живу я? Сегодня нам раздали тетради. Господин Керенский поставил мне за сочинение четверку.
- Тебе - четверку? - изумился Володя. - Это несправедливо!
- Не спеши судить, - ответил Саша. - Меня огорчила не отметка, а озадачило замечание Федора Михайловича, что у меня в сочинении отсутствует главная мысль, а какая, он не сказал.
- Почитай, дружок, может, вместе и разберемся. - Мария Александровна взяла корзиночку с вязаньем - руки у нее всегда должны быть заняты.
Саша разгладил ладонью лист тетради.
- Сначала у меня идет краткий конспект. Я его опускаю. Начну с текста: "Чтобы быть полезным обществу, человек должен быть честен и приучен к настойчивому труду, а чтобы труд его приносил сколь возможно большие результаты, для этого человеку нужны ум и знание своего дела".
- Трудолюбивый человек не может быть не честен, - горячо возразил Володя. - Раз он любит труд, хорошо работает, значит, он честен.
- Володя, не перебивай, - остановила его Аня, - пусть Саша дочитает до конца.
Саша внимательно посмотрел на брата, словно взвешивая, доступно ли Володе то, над чем он сам долгими ночами мучился.
- Я не случайно поставил на первое место честность, - заметно волнуясь, ответил Саша. - Если человек честный, он выберет себе такое занятие, чтобы от него было больше пользы народу, обществу, а нечестный человек прежде всего будет думать о собственной выгоде. Такой труд может принести обществу вред. Ты согласна, мамочка?
Мария Александровна отложила вязанье в сторону. Ответила не сразу.
- Да, Саша, ты прав. Возьми хотя бы купца Никитина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52