За хлеб и воду, и за свободу
Спасибо нашему советскому народу,
За ночи в тюрьмах, допросы в МУР-е
Спасибо нашей городской прокуратуре.
Я женщин не бил до семнадцати лет
Я женщин не бил до семнадцати лет —
В семнадцать ударил впервые, —
С тех пор на меня просто удержу нет:
Направо — налево
я им раздаю «чаевые».
Но как же случилось, что интеллигент,
Противник насилия в быте,
Так низко упал я — и в этот момент,
Ну если хотите,
себя оскорбил мордобитьем?
А было все так: я ей не изменил
За три дня ни разу, признаться, —
Да что говорить — я духи ей купил! —
Французские, братцы,
За тридцать четыре семнадцать.
Но был у нее продавец из «ТЭЖЕ» —
Его звали Голубев Слава, —
Он эти духи подарил ей уже, —
Налево-направо
моя улыбалась шалава.
Я был молодой и я вспыльчивый был —
Претензии выложил кратко —
Сказал ей: "Я Славку вчера удавил, —
Сегодня ж, касатка,
тебя удавлю для порядка!"
Я с дрожью в руках подошел к ней впритык,
Зубами стуча «Марсельезу», —
К гортани присох непослушный язык —
И справа, и слева
я ей основательно врезал.
С тех пор все шалавы боятся меня —
И это мне больно, ей-богу!
Поэтому я — не проходит и дня —
Бью больно и долго, —
но всех не побьешь — их ведь много.
x x x
Давно я понял: жить мы не смогли бы,
И что ушла — все правильно, клянусь, —
А за поклоны к праздникам — спасибо,
И за приветы тоже не сержусь.
А зря заботишься, хотя и пишешь — муж, но,
Как видно, он тебя не балует грошом, —
Так что, скажу за яблоки — не нужно,
А вот за курево и водку — хорошо.
Ты не пиши мне про березы, вербы —
Прошу Христом, не то я враз усну, —
Ведь здесь растут такие, Маша, кедры,
Что вовсе не скучаю за сосну!
Ты пишешь мне про кинофильм «Дорога»
И что народу — тыщами у касс, —
Но ты учти — людей здесь тоже много
И что кино бывает и у нас.
Ну в общем ладно — надзиратель злится,
И я кончаю, — ну всего, бывай!
Твой бывший муж, твой бывший кровопийца.
…А знаешь, Маша, знаешь, — приезжай!
Простите Мишку!
Говорят, арестован
Добрый парень за три слова.
Говорят, арестован
Мишка Ларин за три слова.
Говорят, что не помог ему заступник, честно слово.
Мишка Ларин — как опаснейший преступник арестован.
Ведь это ж, правда, — несправедливость!
Говорят, невиновен!
Не со зла ведь? Но вино ведь.
Говорят, невиновен!
А ославить — разве новость?
Говорю, что не поднял бы Мишка руку на ту суку.
Так возьмите же вы Мишку на поруки! — вот вам руку!
А вот ведь, правда, — несправедливость!
Говорят, что до свадьбы
Он придет, до женитьбы…
Вот бы вас бы послать бы,
Вот бы вас погноить бы.
Вот бы вас на Камчатку — на Камчатку нары дали б.
Пожалели бы вы нашего Мишку, порыдали б.
А вот ведь, правда, — несправедливость!
Говорю, заступитесь!
Повторяю, на поруки!
Если ж вы поскупитесь,
Заявляю: ждите, суки!
Я ж такое вам устрою, я ж такое вам устрою!
Друга Мишку не забуду и вас в землю всех зарою!
А вот ведь, правда, — несправедливость!
Бал-маскарад
Сегодня в нашей комплексной бригаде
Прошел слушок о бале-маскараде, —
Раздали маски кроликов,
Слонов и алкоголиков,
Назначили все это — в зоосаде.
"Зачем идти при полном при параде —
Скажи мне, моя радость, Христа ради?"
Она мне: «Одевайся!» —
Мол, я тебя стесняюся,
Не то, мол, как всегда, пойдешь ты сзади.
"Я платье, — говорит, — взяла у Нади —
Я буду нынче как Марина Влади
И проведу, хоть тресну я,
Часы свои воскресные
Хоть с пьяной твоей мордой, но в наряде!"
…Зачем же я себя утюжил, гладил? —
Меня поймали тут же в зоосаде, —
Ведь массовик наш Колька
Дал мне маску алкоголика —
И на троих зазвали меня дяди.
Я снова очутился в зоосаде:
Глядь — две жены, — ну две Марины Влади! —
Одетые животными,
С двумя же бегемотами, —
Я тоже озверел — и стал в засаде.
Наутро дали премию в бригаде,
Сказав мне, что на бале-маскараде
Я будто бы не только
Сыграл им алкоголика,
А был у бегемотов я в ограде.
x x x
У меня было сорок фамилий,
У меня было семь паспортов,
Меня семьдесят женщин любили,
У меня было двести врагов.
Но я не жалею!
Сколько я ни старался,
Сколько я ни стремился —
Все равно, чтоб подраться,
Кто-нибудь находился.
И хоть путь мой и длинен и долог,
И хоть я заслужил похвалу —
Обо мне не напишут некролог
На последней странице в углу.
Но я не жалею!
Сколько я ни стремился,
Сколько я ни старался, —
Кто-нибудь находился —
И я с ним напивался.
И хотя во во все светлое верил —
Например, в наш советский народ, —
Но не поставят мне памятник в сквере
Где-нибудь у Петровских ворот.
Но я не жалею!
Сколько я ни старался,
Сколько я ни стремился —
Все равно я спивался,
Все равно я катился.
Сочиняю я песни о драмах
И о жизни карманных воров, —
Мое имя не встретишь в рекламах
Популярных эстрадных певцов.
Но я не жалею!
Сколько я ни старался,
Сколько я ни стремился, —
Я всегда попадался —
И все время садился.
Говорят, что на место все станет.
Бросить пить?.. Видно, мне не судьба, —
Но меня все равно не отчеканят
На монетах заместо герба.
Но я не жалею!
Так зачем мне стараться?
Так зачем мне стремиться?
Чтоб во всем разобраться —
Нужно сильно напиться!
Про Сережу Фомина
Я рос как вся дворовая шпана —
Мы пили водку, пели песни ночью, —
И не любили мы Сережку Фомина
За то, что он всегда сосредоточен.
Сидим раз у Сережки Фомина —
Мы у него справляли наши встречи, —
И вот о том, что началась война,
Сказал нам Молотов в своей известной речи.
В военкомате мне сказали: "Старина,
Тебе броню дает родной завод «Компрессор»!"
Я отказался, — а Сережку Фомина
Спасал от армии отец его, профессор.
Кровь лью я за тебя, моя страна,
И все же мое сердце негодует:
Кровь лью я за Сережку Фомина —
А он сидит и в ус себе не дует!
Теперь небось он ходит по кинам —
Там хроника про нас перед сеансом, —
Сюда б сейчас Сережку Фомина —
Чтоб побыл он на фронте на германском!
…Но наконец закончилась война —
С плеч сбросили мы словно тонны груза, —
Встречаю я Сережку Фомина —
А он Герой Советского Союза…
Штрафные батальоны
Всего лишь час дают на артобстрел —
Всего лишь час пехоте передышки,
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому — до ордена, ну, а кому — до «вышки».
За этот час не пишем ни строки —
Молись богам войны артиллеристам!
Ведь мы ж не просто так — мы штрафники, —
Нам не писать: «…считайте коммунистом».
Перед атакой — водку, — вот мура!
Свое отпили мы еще в гражданку.
Поэтому мы не кричим «ура» —
Со смертью мы играемся в молчанку.
У штрафников один закон, один конец:
Коли, руби фашистского бродягу,
И если не поймаешь в грудь свинец —
Медаль на грудь поймаешь за отвагу.
Ты бей штыком, а лучше — бей рукой:
Оно надежней, да оно и тише, —
И ежели останешься живой —
Гуляй, рванина, от рубля и выше!
Считает враг: морально мы слабы, —
За ним и лес, и города сожжены.
Вы лучше лес рубите на гробы —
В прорыв идут штрафные батальоны!
Вот шесть ноль-ноль — и вот сейчас обстрел, —
Ну, бог войны, давай без передышки!
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому — до ордена, а большинству — до «вышки»…
Письмо рабочих тамбовского завода китайским руководителям
В Пекине очень мрачная погода,
У нас в Тамбове на заводе перекур, —
Мы пишем вам с тамбовского завода,
Любители опасных авантюр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105