Скандал потом уляжется,
Зато у нас все дома,
И поживают, кажется,
Вполне не насекомо.
А я — я нежусь ванночкой
Без всяких там обид…
Жаль, над моею планочкой
Другой уже прибит.
История болезни
I. Ошибка вышла
Я был и слаб и уязвим,
Дрожал всем существом своим,
Кровоточил своим больным
Истерзанным нутром, —
И, словно в пошлом попурри,
Огромный лоб возник в двери
И озарился изнутри
Здоровым недобром.
И властно дернулась рука:
«Лежать лицом к стене!» —
И вот мне стали мять бока
На липком топчане.
А самый главный — сел за стол,
Вздохнул осатанело
И что-то на меня завел,
Похожее на «дело».
Вот в пальцах цепких и худых
Смешно задергался кадык,
Нажали в пах, потом — под дых,
На печень-бедолагу, —
Когда давили под ребро —
Как екнуло мое нутро!
И кровью харкало перо
В невинную бумагу.
В полубреду, в полупылу
Разделся донага, —
В углу готовила иглу
Нестарая карга, —
И от корней волос до пят
По телу ужас плелся:
А вдруг уколом усыпят,
Чтоб сонный раскололся?!
Он, потрудясь над животом,
Сдавил мне череп, а потом
Предплечья мне стянул жгутом
И крови ток прервал, —
Я, было, взвизгнул, но замолк, —
Сухие губы на замок, —
А он кряхтел, кривился, мок,
Писал и ликовал.
Он в раж вошел — знакомый раж, —
Но я как заору:
"Чего строчишь? А ну, покажь
Секретную муру!.."
Подручный — бывший психопат —
Связал мои запястья, —
Тускнели, выложившись в ряд,
Орудия пристрастья.
Я терт и бит, и нравом крут,
Могу — вразнос, могу — враскрут, —
Но тут смирят, но тут уймут —
Я никну и скучаю.
Лежу я, голый как сокол,
А главный — шмыг да шмыг за стол —
Все что-то пишет в протокол,
Хоть я не отвечаю.
Нет, надо силы поберечь,
А то уже устал, —
Ведь скоро пятки будут жечь,
Чтоб я захохотал,
Держусь на нерве, начеку,
Но чувствую отвратно, —
Мне в горло сунули кишку —
Я выплюнул обратно.
Я взят в тиски, я в клещи взят —
По мне елозят, егозят,
Все вызвать, выведать хотят,
Все пробуют на ощупь, —
Тут не пройдут и пять минут,
Как душу вынут, изомнут,
Всю испоганят, изорвут,
Ужмут и прополощут.
"Дыши, дыши поглубже ртом!
Да выдохни, — умрешь!"
"У вас тут выдохни — потом
Навряд ли и вздохнешь!"
Во весь свой пересохший рот
Я скалюсь: "Ну, порядки!
У вас, ребятки, не пройдет
Играть со мною в прятки!"
Убрали свет и дали газ,
Доска какая-то зажглась, —
И гноем брызнуло из глаз,
И булькнула трахея.
Он стервенел, входил в экстаз,
Приволокли зачем-то таз…
Я видел это как-то раз —
Фильм в качестве трофея.
Ко мне заходят со спины
И делают укол…
"Колите, сукины сыны,
Но дайте протокол!"
Я даже на колени встал,
Я к тазу лбом прижался;
Я требовал и угрожал,
Молил и унижался.
Но туже затянули жгут,
Вон вижу я — спиртовку жгут,
Все рыжую чертовку ждут
С волосяным кнутом.
Где-где, а тут свое возьмут!
А я гадаю, старый шут:
Когда же раскаленный прут —
Сейчас или потом?
Шабаш калился и лысел,
Пот лился горячо, —
Раздался звон — и ворон сел
На белое плечо.
И ворон крикнул: «Nеvеrмоrе!» —
Проворен он и прыток, —
Напоминает: прямо в морг
Выходит зал для пыток.
Я слабо поднимаю хвост,
Хотя для них я глуп и прост:
"Эй! За пристрастный ваш допрос
Придется отвечать!
Вы, как вас там по именам, —
Вернулись к старым временам!
Но протокол допроса нам
Обязаны давать!"
И я через плечо кошу
На писанину ту:
"Я это вам не подпишу,
Покуда не прочту!"
Мне чья-то желтая спина
Ответила бесстрастно:
"А ваша подпись не нужна —
Нам без нее все ясно".
"Сестренка, милая, не трусь —
Я не смолчу, я не утрусь,
От протокола отопрусь
При встрече с адвокатом!
Я ничего им не сказал,
Ни на кого не показал, —
Скажите всем, кого я знал:
Я им остался братом!"
Он молвил, подведя черту:
«Читай, мол, и остынь!»
Я впился в писанину ту,
А там — одна латынь…
В глазах — круги, в мозгу — нули, —
Проклятый страх, исчезни:
Они же просто завели
Историю болезни!
II. Никакой ошибки
На стене висели в рамках бородатые мужчины —
Все в очечках на цепочках, по-народному — в пенсне, —
Все они открыли что-то, все придумали вакцины,
Так что если я не умер — это все по их вине.
Мне сказали: «Вы больны», —
И меня заколотило,
Но сердечное светило
Ухмыльнулось со стены, —
Здесь не камера — палата,
Здесь не нары, а скамья,
Не подследственный, ребята,
А исследуемый я!
И хотя я весь в недугах, мне не страшно почему-то, —
Подмахну давай, не глядя, медицинский протокол!
Мне приятен Склифосовский, основатель института,
Мне знаком товарищ Боткин — он желтуху изобрел.
В положении моем
Лишь чудак права качает:
Доктор, если осерчает,
Так упрячет в «желтый дом».
Все зависит в этом доме оном
От тебя от самого:
Хочешь — можешь стать Буденным,
Хочешь — лошадью его!
У меня мозги за разум не заходят — верьте слову —
Задаю вопрос с намеком, то есть лезу на скандал:
"Если б Кащенко, к примеру, лег лечиться к Пирогову —
Пирогов бы без причины резать Кащенку не стал…"
Доктор мой не лыком шит —
Он хитер и осторожен.
"Да, вы правы, но возможен
Ход обратный", — говорит.
Вот палата на пять коек,
Вот профессор входит в дверь —
Тычет пальцем: «Параноик», —
И поди его проверь!
Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку —
Я за вами, дорогие, как за каменной стеной,
На Вишневского надеюсь, уповаю на Бурденку, —
Подтвердят, что не душевно, а духовно я больной!
Род мой крепкий — весь в меня, —
Правда, прадед был незрячий;
Шурин мой — белогорячий,
Но ведь шурин — не родня!
"Доктор, мы здесь с глазу на глаз —
Отвечай же мне, будь скор:
Или будет мне диагноз,
Или будет — приговор?"
И врачи, и санитары, и светила все смутились,
Заоконное светило закатилось за спиной,
И очечки на цепочке как бы влагою покрылись,
У отца желтухи щечки вдруг покрылись белизной.
И нависло острие,
И поежилась бумага, —
Доктор действовал во благо,
Жалко — благо не мое, —
Но не лист перо стальное —
Грудь проткнуло, как стилет:
Мой диагноз — паранойя,
Это значит — пара лет!
III. История болезни
Вдруг словно канули во мрак
Портреты и врачи,
Жар от меня струился как
От доменной печи.
Я злую ловкость ощутил —
Пошел как на таран, —
И фельдшер еле защитил
Рентгеновский экран.
И — горлом кровь, и не уймешь —
Залью хоть всю Россию, —
И — крик: "На стол его, под нож!
Наркоз! Анестезию!"
Мне обложили шею льдом —
Спешат, рубаху рвут, —
Я ухмыляюсь красным ртом,
Как на манеже шут.
Я сам себе кричу: "Трави! —
И напрягаю грудь. —
В твоей запекшейся крови
Увязнет кто-нибудь!"
Я б мог, когда б не глаз да глаз,
Всю землю окровавить, —
Жаль, что успели медный таз
Не вовремя подставить!
Уже я свой не слышу крик,
Не узнаю сестру, —
Вот сладкий газ в меня проник,
Как водка поутру.
Цветастый саван скрыл и зал
И лица докторов, —
Но я им все же доказал,
Что умственно здоров!
Слабею, дергаюсь и вновь
Травлю, — но иглы вводят
И льют искусственную кровь —
Та горлом не выходит.
"Хирург, пока не взял наркоз,
Ты голову нагни, —
Я важных слов не произнес —
Послушай, вот они.
Взрезайте с богом, помолясь,
Тем более бойчей,
Что эти строки не про вас,
А про других врачей!..
Я лег на сгибе бытия,
На полдороге к бездне, —
И вся история моя —
История болезни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105