- спросила тетя, просматривая предыдущие страницы, - Это из-за него у тебя по поведению единица?
- Из-за него. А бант нужен для дежурства.
- Для какого дежурства?
- Дежурства по школе. Раньше мы не дежурили, потому что класс спортивный, а теперь она у нас классная и сказала, что нас с самого начала поставили в исключительные условия, а зря.
- Элька, я ничего не понимаю!
- А у меня банта не было. Я не маленькая.
- Но Лена Стеклова носит бант, я видела, - тихо сказала тетя. Элька только хмыкнула. - Если бы ты хоть иногда улыбалась и не глядела волчонком, ты была бы совсем милая девочка. Ничуть не хуже, чем твоя Стеклова.
- Знаете, тетя, мне еще только белый бант завязать! - выпалила Элька и выбежала из класса.
- Элька! Когда освобожусь, зайду в твою школу!
Было начало сентября, осыпались прихваченные заморозками листья. Пахло дымом: во дворах жгли костры.
Дома было пусто. Отец давно уехал. На полу лежало письмо, но не от него. На конверте стояло: Рогозина М., деревня Ключи.
«Там же, где мы были в лагере. Она в колхозе, наверное», - подумала Элька. Марина поступила в училище и теперь студентка.
На тетином столе стояла корзинка с вязаньем. Никогда тетя не рукодельничала и вдруг связала Эльке шапку. Но до снега далеко… Теперь в корзинке лежало что-то пестрое; Элька побоялась спустить петли и смотреть не стала. Она редко бывала дома днем, а днем одна - еще реже. Тихо было в доме. Сумрачно. В стекло скреблась кленовая ветка.
Элька вздохнула и отправилась к себе наверх.
Когда Андрей пришел первого сентября в школу, то оказалось, что школа изменилась неузнаваемо. Дело было не в том, что ее отмыли и покрасили. Другие лица, другие стены. Классы перемешали: из трех восьмых сделали два девятых. Появилось много молодых учителей, они часто устраивали хитрые письменные опросы - все это слилось в одно воспоминание: сидишь, грызешь ручку и тягостно, безнадежно ничего не знаешь. Везде висели новые белые шторы, в классах от них делалось светлее и казалось, что холоднее, сентябрь стоял бессолнечный, нетеплый.
Андрей заметил, что почти не чувствует на себе Элькиных взглядов. Не потому, что они реже встречались. Как раз виделись они гораздо чаще, чем в прошлом году. Тогда он ее не замечал. А теперь она не замечала. Это задело. Задело. Но хотя какое ему дело до девчонки с отросшей челкой - так что и глаз не видно?
И вообще, Элька вдруг стала гордой, невероятно гордой. Андрея однажды толкнули - он налетел на нее, чуть вместе не упали, она посмотрела королевой, плечом дернула, быстро пошла, размахивая колокольчиком - звонок в школе не работал. В белом фартуке, волосы подстригла - лоб еще скрывают, но на глаза не падают. И, слыша в тот день звонки с уроков, он представлял, как она стремительно идет по пустым коридорам с колокольчиком. Ну и пусть идет! Колючка!
А записки он на уроках получал. И телефон по вечерам нет-нет звонил, и нерешительно вздыхала трубка…
- Конец комкаешь!
За день это вторая тренировка. Будничное синее платье взмокло, один бантик с волос начал сползать.
- Еще раз!
Она присела, начала подтягивать шнурок на ботинке, тянула, пока не порвала. Пришлось перешнуровывать весь ботинок. Потом отъехала от бортика, почувствовала, что скребет лед с отвратительным звуком.
Сергей Владимирович, отвернувшись, сказал что-то паре, пробующей шаги.
- Почему не прыгнула? Зашла ведь? - Он уже повернулся к ней.
- Мне помешали.
Скорость у нее была большая, и ничто не должно мешать, отвлекать во время захода на прыжок.
- Нет, не помешали.
Тренер заметил, что у Эльки начинает дрожать подбородок.
- Еще раз.
К бортику подходили, смотрели - дело обычное. Но сверху на нее смотрел еще Андрей Усов. Как он умел - безразлично-внимательно. И этот взгляд был совсем не нужен. Мешал. Стеснял. Она не могла сосредоточиться, падала, не чувствуя ушибов. Разладился прыжок двойной аксель. Она пробовала снова и снова - не получалось даже на средней скорости, падала, как на заколдованном.
Тренировка явно зашла в тупик. Вот уже тренеру и говорят:
- Сережа, да выкинь ты этот прыжок. Остается ведь очень приличная программа.
- Зачем мне приличная, мне выдающаяся нужна. Сделает, - сквозь зубы ответил тренер.
Он видел, что Элька устала. Что лед изрезан и, пожалуй, мягковат. Что пара, с которой он бьется целый день, опять коверкает шаги.
- Еще раз!
Он уже лупит себя по колену кулаком, повторяет кому-то: способностей тьма, но гнусный характер, гнусный, ты посмотри на нее!
Она опять упала. Сидела на льду, глотая слезы.
- Марш с тренировки! Это не работа.
Элька поднялась, попробовала прыгнуть еще раз - упала.
- Марш, тебе говорят!
Она подхватила чехлы и побрела в раздевалку.
- Ничего не понимаю, - жаловался тренер. - Честное слово. Заскок какой-то. И эти тоже. - Он кивнул на пару: партнеры стояли у разных бортиков надутые.
Элька оделась и перебежала через темные трибуны открытого катка и аллею с мокрыми скамейками. Настроения не было совсем. Внизу лежал город, но его яркие цветные огни не радовали. Воздух сырой, прозрачный, город кажется нарядным - все равно. Пусть. Последние шаги - и дома выросли до нормальных размеров, и трамвай скрежетом на повороте заглушил все звуки.
Элька свернула на свою тихую улицу. У подъезда раскинулся желтый колеблющийся круг: в редких листьях раскачивался невидимый фонарь. Здесь всегда был ветер.
- Наконец-то! - сказала тетя. - Что так поздно? Что такая?
- Сегодня еще рано, - медленно ответила Элька, снимая куртку.
- Что случилось? Ты промочила ноги? Ну конечно же, в этих ужасных туфлях!
«Они не ужасные, а удобные», - думала Элька, разглядывая ждущий ее ужин.
Тетя разволновалась: ребенок пришел расстроенный, замерзший, голодный!
- Я устала, тетя, - сказал ребенок.
К плохому настроению прибавились угрызения совести: тетя обещала, что к вечеру сделает пельмени, если Элька поможет их лепить. Эльки лепить не стала, а тетя пельмени все-таки сделала.
К чаю тетя достала варенье, но Эльки не сразу заметила, что оно из вишни.
- Разве сегодня праздник?
- Почему бы и нет? - ответила тетя. - Я вижу дорогую племянницу в добром здравии. Если бы еще и в настроении. И не так поздно…
Элька не выдержала, рассмеялась, как ни старалась сдержаться.
Но, очутившись в своей комнате, помрачнела снова. Было холодно, однако Элька не стала закрывать форточку. Шел дождь. Холодный осенний дождь. Шумели поезда. Совсем рядом. Старый фонарь раскачивался, и светлое пятно на стене качалось тоже. Шевелились тени.
Элька включила большой свет, и тени исчезли. Но шум не утих, и казалось, что едешь в поезде с раскрытым окном: в комнате пахло мокрой землей и листьями. Облетали тополя. Держались дольше всех, но теперь уже облетали.
Раздался звонок, довольно резкий, и Элька вздрогнула. Тетя почти тут же открыла.
- Благодарю, ты что, опять оборвал позднюю клумбу? - услышала Элька ее звонкий голос, но не поняла, что ответил гость.
- Элька! - крикнула тетя немного погодя. - Спускайся, у нас торт!
Подумалось, уж не день ли рождения у тети - и гость с цветами, и варенье, и торт. Она перебрала в уме числа, выходило - нет, не день рождения.
- Элька, а торт шоколадный!
Элька промолчала. Ей вдруг показалось ужасно неудобным спуститься вниз. К тому же тетя сказала негромко, но Элька услышала:
- Эти ее настроения меня с ума сведут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
- Из-за него. А бант нужен для дежурства.
- Для какого дежурства?
- Дежурства по школе. Раньше мы не дежурили, потому что класс спортивный, а теперь она у нас классная и сказала, что нас с самого начала поставили в исключительные условия, а зря.
- Элька, я ничего не понимаю!
- А у меня банта не было. Я не маленькая.
- Но Лена Стеклова носит бант, я видела, - тихо сказала тетя. Элька только хмыкнула. - Если бы ты хоть иногда улыбалась и не глядела волчонком, ты была бы совсем милая девочка. Ничуть не хуже, чем твоя Стеклова.
- Знаете, тетя, мне еще только белый бант завязать! - выпалила Элька и выбежала из класса.
- Элька! Когда освобожусь, зайду в твою школу!
Было начало сентября, осыпались прихваченные заморозками листья. Пахло дымом: во дворах жгли костры.
Дома было пусто. Отец давно уехал. На полу лежало письмо, но не от него. На конверте стояло: Рогозина М., деревня Ключи.
«Там же, где мы были в лагере. Она в колхозе, наверное», - подумала Элька. Марина поступила в училище и теперь студентка.
На тетином столе стояла корзинка с вязаньем. Никогда тетя не рукодельничала и вдруг связала Эльке шапку. Но до снега далеко… Теперь в корзинке лежало что-то пестрое; Элька побоялась спустить петли и смотреть не стала. Она редко бывала дома днем, а днем одна - еще реже. Тихо было в доме. Сумрачно. В стекло скреблась кленовая ветка.
Элька вздохнула и отправилась к себе наверх.
Когда Андрей пришел первого сентября в школу, то оказалось, что школа изменилась неузнаваемо. Дело было не в том, что ее отмыли и покрасили. Другие лица, другие стены. Классы перемешали: из трех восьмых сделали два девятых. Появилось много молодых учителей, они часто устраивали хитрые письменные опросы - все это слилось в одно воспоминание: сидишь, грызешь ручку и тягостно, безнадежно ничего не знаешь. Везде висели новые белые шторы, в классах от них делалось светлее и казалось, что холоднее, сентябрь стоял бессолнечный, нетеплый.
Андрей заметил, что почти не чувствует на себе Элькиных взглядов. Не потому, что они реже встречались. Как раз виделись они гораздо чаще, чем в прошлом году. Тогда он ее не замечал. А теперь она не замечала. Это задело. Задело. Но хотя какое ему дело до девчонки с отросшей челкой - так что и глаз не видно?
И вообще, Элька вдруг стала гордой, невероятно гордой. Андрея однажды толкнули - он налетел на нее, чуть вместе не упали, она посмотрела королевой, плечом дернула, быстро пошла, размахивая колокольчиком - звонок в школе не работал. В белом фартуке, волосы подстригла - лоб еще скрывают, но на глаза не падают. И, слыша в тот день звонки с уроков, он представлял, как она стремительно идет по пустым коридорам с колокольчиком. Ну и пусть идет! Колючка!
А записки он на уроках получал. И телефон по вечерам нет-нет звонил, и нерешительно вздыхала трубка…
- Конец комкаешь!
За день это вторая тренировка. Будничное синее платье взмокло, один бантик с волос начал сползать.
- Еще раз!
Она присела, начала подтягивать шнурок на ботинке, тянула, пока не порвала. Пришлось перешнуровывать весь ботинок. Потом отъехала от бортика, почувствовала, что скребет лед с отвратительным звуком.
Сергей Владимирович, отвернувшись, сказал что-то паре, пробующей шаги.
- Почему не прыгнула? Зашла ведь? - Он уже повернулся к ней.
- Мне помешали.
Скорость у нее была большая, и ничто не должно мешать, отвлекать во время захода на прыжок.
- Нет, не помешали.
Тренер заметил, что у Эльки начинает дрожать подбородок.
- Еще раз.
К бортику подходили, смотрели - дело обычное. Но сверху на нее смотрел еще Андрей Усов. Как он умел - безразлично-внимательно. И этот взгляд был совсем не нужен. Мешал. Стеснял. Она не могла сосредоточиться, падала, не чувствуя ушибов. Разладился прыжок двойной аксель. Она пробовала снова и снова - не получалось даже на средней скорости, падала, как на заколдованном.
Тренировка явно зашла в тупик. Вот уже тренеру и говорят:
- Сережа, да выкинь ты этот прыжок. Остается ведь очень приличная программа.
- Зачем мне приличная, мне выдающаяся нужна. Сделает, - сквозь зубы ответил тренер.
Он видел, что Элька устала. Что лед изрезан и, пожалуй, мягковат. Что пара, с которой он бьется целый день, опять коверкает шаги.
- Еще раз!
Он уже лупит себя по колену кулаком, повторяет кому-то: способностей тьма, но гнусный характер, гнусный, ты посмотри на нее!
Она опять упала. Сидела на льду, глотая слезы.
- Марш с тренировки! Это не работа.
Элька поднялась, попробовала прыгнуть еще раз - упала.
- Марш, тебе говорят!
Она подхватила чехлы и побрела в раздевалку.
- Ничего не понимаю, - жаловался тренер. - Честное слово. Заскок какой-то. И эти тоже. - Он кивнул на пару: партнеры стояли у разных бортиков надутые.
Элька оделась и перебежала через темные трибуны открытого катка и аллею с мокрыми скамейками. Настроения не было совсем. Внизу лежал город, но его яркие цветные огни не радовали. Воздух сырой, прозрачный, город кажется нарядным - все равно. Пусть. Последние шаги - и дома выросли до нормальных размеров, и трамвай скрежетом на повороте заглушил все звуки.
Элька свернула на свою тихую улицу. У подъезда раскинулся желтый колеблющийся круг: в редких листьях раскачивался невидимый фонарь. Здесь всегда был ветер.
- Наконец-то! - сказала тетя. - Что так поздно? Что такая?
- Сегодня еще рано, - медленно ответила Элька, снимая куртку.
- Что случилось? Ты промочила ноги? Ну конечно же, в этих ужасных туфлях!
«Они не ужасные, а удобные», - думала Элька, разглядывая ждущий ее ужин.
Тетя разволновалась: ребенок пришел расстроенный, замерзший, голодный!
- Я устала, тетя, - сказал ребенок.
К плохому настроению прибавились угрызения совести: тетя обещала, что к вечеру сделает пельмени, если Элька поможет их лепить. Эльки лепить не стала, а тетя пельмени все-таки сделала.
К чаю тетя достала варенье, но Эльки не сразу заметила, что оно из вишни.
- Разве сегодня праздник?
- Почему бы и нет? - ответила тетя. - Я вижу дорогую племянницу в добром здравии. Если бы еще и в настроении. И не так поздно…
Элька не выдержала, рассмеялась, как ни старалась сдержаться.
Но, очутившись в своей комнате, помрачнела снова. Было холодно, однако Элька не стала закрывать форточку. Шел дождь. Холодный осенний дождь. Шумели поезда. Совсем рядом. Старый фонарь раскачивался, и светлое пятно на стене качалось тоже. Шевелились тени.
Элька включила большой свет, и тени исчезли. Но шум не утих, и казалось, что едешь в поезде с раскрытым окном: в комнате пахло мокрой землей и листьями. Облетали тополя. Держались дольше всех, но теперь уже облетали.
Раздался звонок, довольно резкий, и Элька вздрогнула. Тетя почти тут же открыла.
- Благодарю, ты что, опять оборвал позднюю клумбу? - услышала Элька ее звонкий голос, но не поняла, что ответил гость.
- Элька! - крикнула тетя немного погодя. - Спускайся, у нас торт!
Подумалось, уж не день ли рождения у тети - и гость с цветами, и варенье, и торт. Она перебрала в уме числа, выходило - нет, не день рождения.
- Элька, а торт шоколадный!
Элька промолчала. Ей вдруг показалось ужасно неудобным спуститься вниз. К тому же тетя сказала негромко, но Элька услышала:
- Эти ее настроения меня с ума сведут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20