Этого требовал приказ по вермахту, а это означало, что у населения реквизировались скот, овощи, картофель, мука, масло и прочее. Фактически это означало грабеж русского населения. Но зато населению выдавались справки о конфискации! Эти справки ничего не стоили, но, как у нас говорили, порядок есть порядок. И вместо отобранного продовольствия давали бумажку. Но разве от этого грабеж переставал быть грабежом?
Где бы ни побывали немецкие части, население обдиралось как липка. Мне не раз приходилось быть невольным свидетелем подобных ограблений, и я от души жалел советских людей. Но что я мог поделать?..
Наша санрота также получала свою долю отобранного продовольствия. Кроме этого, на запад регулярно уходили эшелоны, груженные скотом, маслом, яйцами и зерном. Каждый солдат и офицер, отправляясь с восточного фронта в отпуск на родину, получал так называемый «пакет фюрера». Там тоже были различные продукты…
Однако гитлеровцы не только грабили.
… Произошло это за Боковской. Наша санрота расположилась на опушке леса. Я распределял места для машин. Вдруг послышались выстрелы. Ко мне подбежал наш начальник финансовой части.
- Где стреляли? Кто?
- Произошло нечто страшное, - ответил унтер-офицер. - Фельдфебель Моль застрелил Петра Хиви.
- Он что, мертвецки пьян? Невероятно! - воскликнул я. - Зачем он это сделал?
- Это он отомстил за свое ранение.
- Я доложу об этом шефу, - сказал я и направился в штаб.
Доктор Людерс был возмущен этим случаем не меньше меня. Он тотчас же вызвал к себе Моля и стал на него кричать:
- Вы знаете, что это не больше не меньше, как убийство? Я доложу о вас в штаб дивизии.
Однако раненого фельдфебеля Моля в тот же вечер вместе с другими ранеными отправили в тыл. Через несколько дней Людерс сказал мне, что он разговаривал с дивизионным врачом, но тот не советовал ему писать докладную, так как Моль всегда был исполнительным солдатом.
На этом дело и закончилось.
Вскоре мы вообще забыли об этом случае. В конце концов, ведь речь шла о жизни какого-то русского! Яд расовой теории проник и в наши души, заглушив понятия о гуманизме…
***
Сегодня мои ноги совсем не шагали. Я еле переставлял их. Иногда кто-нибудь в колонне падал и уже не мог встать. К упавшему тотчас подскакивал наш переводчик и начинал орать, а то и пинал ногами.
- Проклятая свинья, - выругался на переводчика ветеринар. - Я еще ни разу не видел, чтобы красноармеец ударил пленного, а этот мерзавец лупит почем зря…
И действительно, советские солдаты, сопровождавшие колонну пленных, вели себя очень корректно. Красноармейцы подгоняли нас лишь криками «Давай-давай», и не больше. А если какой-нибудь пленный падал, русский солдат подходил к немцу, помогал ему встать, а потом докладывал своему офицеру о случившемся. И обессиленный немец получал место на санях! Больных пленных русские оставляли в лазарете, так что на следующее утро сани снова ехали пустыми.
Потом был обед, отдых и снова - в путь. Прошла вторая половина дня. Ночь мы провели в пустом амбаре. На этот раз я заснул очень быстро и на следующее утро почувствовал себя гораздо лучше.
«Сегодня придем» - понял я слова красноармейца, который шел сбоку от нас. На нем были шапка, меховой полушубок и валенки. На груди - автомат.
Итак, сегодня мы придем к цели.
Что же уготовили нам победители за те разрушения, которые мы им причинили? А разрушения те не маленькие, как не мала и наша вина в этом.
После долгих размышлений о своей жизни я пришел к выводу, что я, со своим стремлением жить честно и прилично в созданном мною мирке, потерпел крах, так как фактически был игрушкой в чужих руках. В конце концов я понял, что жил без должного масштаба.
Как немец, я почувствовал теперь всю ответственность за тот гибельный путь, по которому шли мой народ и моя страна. Я был готов преодолеть любые трудности, чтобы восторжествовала справедливость.
***
Я плелся по. заснеженной дороге в колонне пленных. Силы оставляли меня. Переживу ли я плен? Найду ли ответ на те волнующие вопросы, которые роились в моей голове? Пока я еще не был в состоянии ответить на них…
Часть третья
Встреча с правдой
Люди на другой стороне
В балках и низинах протянулись голубые тени. Оранжевый солнечный диск готов был вот-вот скрыться за горизонтом. Однако прежде чем это сделать, он немало удивил пленных, медленно двигающихся по дороге в колонне. Дрожащие солнечные лучи, казалось, играли в каких-то золотых куполах-луковицах. Все это скорее походило на мираж. Когда же колонна подошла ближе, оказалось, что это высокая колокольня, окруженная четырьмя или даже пятью куполами.
- Вот она, Елабуга! - пояснил сопровождавший нас часовой-татарин и снял с головы меховую шапку.
По-видимому, он не меньше пленных обрадовался концу пути.
«Мы у цели!» - эти слова подобно электрической искре пронеслись в головах уставших людей, приободрив их.
- Елабуга, - сказал красноармеец, делая ударение на первом «а». Слово это прозвучало почти экзотично: ведь я никогда не слышал его раньше. Вглядываясь в силуэты города, я подумал, что раньше это, вероятно, был церковный центр. Город, расположенный неподалеку от впадения речки Тоймы в Каму, тысячу лет назад играл видную роль. Еще в X веке местные феодалы построили на этом месте крепость с четырьмя огромными башнями по углам. Одна из этих башен сохранилась до наших дней. Начиная с XVII столетия видные духовные лица православной церкви строили здесь город. В руках церкви были тысячи гектаров пашни, лугов и лесов. Опорным пунктом духовенства стал монастырь.
Но обо всем этом я узнал гораздо позже. Тогда же наша колонна остановилась перед каким-то невзрачным зданием. И хотя сгущались сумерки, я разглядел, что все окна этого здания заложены кирпичами почти до самого верха. Незаложенной оставалась только узенькая полоска.
Такие странные окна я уже где-то видел. Но где? Да у нас, в Людвигсбурге! Несколько лет назад, путешествуя по старым вюртембергским крепостям, я видел нечто подобное. В подземелье замка находилась камера, в которую герцог Карл-Евгений на долгие годы бросил поэта Шубарта. Одно из крыльев замка и в наше время служило тюрьмой. Именно там я и видел точно такие окошечки.
***
- Поздравляю, мои господа, - услышал я голос Мельцера. - Каторжная тюрьма готова.
- Каторжная тюрьма? Значит, самые черные прорицатели оказались правы?
Эти слова с быстротой молнии облетели всю колонну. Многих охватил страх. Некоторые стали проталкиваться к краю, надеясь, видимо, бежать под покровом наступающей ночи. И в тот же миг послышались крики:
- Стой! Назад!
Красноармейцы крепко прижали к себе приклады своих автоматов, угрожающе направив на нас стволы.
Откуда ни возьмись появился и переводчик.
- Не расходиться! Кто попытается отстать, будет расстрелян на месте!
Конвойные окружили пленных, согнав их в кучу перед зданием тюрьмы. В этот момент дверь тюрьмы распахнулась. Два красноармейца ввели группу человек в пятьдесят. Тяжелая дверь тотчас же захлопнулась.
Нам пришлось долго ждать. Стало совсем темно. Пленные падали от усталости. Большинство из нас село на покрытую грязным снегом землю.
Я тоже присел. Но тут дверь снова растворилась, и я увидел часовых с фонарями. Покрикивая на нас «Давай-давай!», они загнали во двор очередную группу пленных, В их число попали я и Мельцер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Где бы ни побывали немецкие части, население обдиралось как липка. Мне не раз приходилось быть невольным свидетелем подобных ограблений, и я от души жалел советских людей. Но что я мог поделать?..
Наша санрота также получала свою долю отобранного продовольствия. Кроме этого, на запад регулярно уходили эшелоны, груженные скотом, маслом, яйцами и зерном. Каждый солдат и офицер, отправляясь с восточного фронта в отпуск на родину, получал так называемый «пакет фюрера». Там тоже были различные продукты…
Однако гитлеровцы не только грабили.
… Произошло это за Боковской. Наша санрота расположилась на опушке леса. Я распределял места для машин. Вдруг послышались выстрелы. Ко мне подбежал наш начальник финансовой части.
- Где стреляли? Кто?
- Произошло нечто страшное, - ответил унтер-офицер. - Фельдфебель Моль застрелил Петра Хиви.
- Он что, мертвецки пьян? Невероятно! - воскликнул я. - Зачем он это сделал?
- Это он отомстил за свое ранение.
- Я доложу об этом шефу, - сказал я и направился в штаб.
Доктор Людерс был возмущен этим случаем не меньше меня. Он тотчас же вызвал к себе Моля и стал на него кричать:
- Вы знаете, что это не больше не меньше, как убийство? Я доложу о вас в штаб дивизии.
Однако раненого фельдфебеля Моля в тот же вечер вместе с другими ранеными отправили в тыл. Через несколько дней Людерс сказал мне, что он разговаривал с дивизионным врачом, но тот не советовал ему писать докладную, так как Моль всегда был исполнительным солдатом.
На этом дело и закончилось.
Вскоре мы вообще забыли об этом случае. В конце концов, ведь речь шла о жизни какого-то русского! Яд расовой теории проник и в наши души, заглушив понятия о гуманизме…
***
Сегодня мои ноги совсем не шагали. Я еле переставлял их. Иногда кто-нибудь в колонне падал и уже не мог встать. К упавшему тотчас подскакивал наш переводчик и начинал орать, а то и пинал ногами.
- Проклятая свинья, - выругался на переводчика ветеринар. - Я еще ни разу не видел, чтобы красноармеец ударил пленного, а этот мерзавец лупит почем зря…
И действительно, советские солдаты, сопровождавшие колонну пленных, вели себя очень корректно. Красноармейцы подгоняли нас лишь криками «Давай-давай», и не больше. А если какой-нибудь пленный падал, русский солдат подходил к немцу, помогал ему встать, а потом докладывал своему офицеру о случившемся. И обессиленный немец получал место на санях! Больных пленных русские оставляли в лазарете, так что на следующее утро сани снова ехали пустыми.
Потом был обед, отдых и снова - в путь. Прошла вторая половина дня. Ночь мы провели в пустом амбаре. На этот раз я заснул очень быстро и на следующее утро почувствовал себя гораздо лучше.
«Сегодня придем» - понял я слова красноармейца, который шел сбоку от нас. На нем были шапка, меховой полушубок и валенки. На груди - автомат.
Итак, сегодня мы придем к цели.
Что же уготовили нам победители за те разрушения, которые мы им причинили? А разрушения те не маленькие, как не мала и наша вина в этом.
После долгих размышлений о своей жизни я пришел к выводу, что я, со своим стремлением жить честно и прилично в созданном мною мирке, потерпел крах, так как фактически был игрушкой в чужих руках. В конце концов я понял, что жил без должного масштаба.
Как немец, я почувствовал теперь всю ответственность за тот гибельный путь, по которому шли мой народ и моя страна. Я был готов преодолеть любые трудности, чтобы восторжествовала справедливость.
***
Я плелся по. заснеженной дороге в колонне пленных. Силы оставляли меня. Переживу ли я плен? Найду ли ответ на те волнующие вопросы, которые роились в моей голове? Пока я еще не был в состоянии ответить на них…
Часть третья
Встреча с правдой
Люди на другой стороне
В балках и низинах протянулись голубые тени. Оранжевый солнечный диск готов был вот-вот скрыться за горизонтом. Однако прежде чем это сделать, он немало удивил пленных, медленно двигающихся по дороге в колонне. Дрожащие солнечные лучи, казалось, играли в каких-то золотых куполах-луковицах. Все это скорее походило на мираж. Когда же колонна подошла ближе, оказалось, что это высокая колокольня, окруженная четырьмя или даже пятью куполами.
- Вот она, Елабуга! - пояснил сопровождавший нас часовой-татарин и снял с головы меховую шапку.
По-видимому, он не меньше пленных обрадовался концу пути.
«Мы у цели!» - эти слова подобно электрической искре пронеслись в головах уставших людей, приободрив их.
- Елабуга, - сказал красноармеец, делая ударение на первом «а». Слово это прозвучало почти экзотично: ведь я никогда не слышал его раньше. Вглядываясь в силуэты города, я подумал, что раньше это, вероятно, был церковный центр. Город, расположенный неподалеку от впадения речки Тоймы в Каму, тысячу лет назад играл видную роль. Еще в X веке местные феодалы построили на этом месте крепость с четырьмя огромными башнями по углам. Одна из этих башен сохранилась до наших дней. Начиная с XVII столетия видные духовные лица православной церкви строили здесь город. В руках церкви были тысячи гектаров пашни, лугов и лесов. Опорным пунктом духовенства стал монастырь.
Но обо всем этом я узнал гораздо позже. Тогда же наша колонна остановилась перед каким-то невзрачным зданием. И хотя сгущались сумерки, я разглядел, что все окна этого здания заложены кирпичами почти до самого верха. Незаложенной оставалась только узенькая полоска.
Такие странные окна я уже где-то видел. Но где? Да у нас, в Людвигсбурге! Несколько лет назад, путешествуя по старым вюртембергским крепостям, я видел нечто подобное. В подземелье замка находилась камера, в которую герцог Карл-Евгений на долгие годы бросил поэта Шубарта. Одно из крыльев замка и в наше время служило тюрьмой. Именно там я и видел точно такие окошечки.
***
- Поздравляю, мои господа, - услышал я голос Мельцера. - Каторжная тюрьма готова.
- Каторжная тюрьма? Значит, самые черные прорицатели оказались правы?
Эти слова с быстротой молнии облетели всю колонну. Многих охватил страх. Некоторые стали проталкиваться к краю, надеясь, видимо, бежать под покровом наступающей ночи. И в тот же миг послышались крики:
- Стой! Назад!
Красноармейцы крепко прижали к себе приклады своих автоматов, угрожающе направив на нас стволы.
Откуда ни возьмись появился и переводчик.
- Не расходиться! Кто попытается отстать, будет расстрелян на месте!
Конвойные окружили пленных, согнав их в кучу перед зданием тюрьмы. В этот момент дверь тюрьмы распахнулась. Два красноармейца ввели группу человек в пятьдесят. Тяжелая дверь тотчас же захлопнулась.
Нам пришлось долго ждать. Стало совсем темно. Пленные падали от усталости. Большинство из нас село на покрытую грязным снегом землю.
Я тоже присел. Но тут дверь снова растворилась, и я увидел часовых с фонарями. Покрикивая на нас «Давай-давай!», они загнали во двор очередную группу пленных, В их число попали я и Мельцер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89