Борис Николаевич!
Чепурной. А что? Ну, простите, коли грубо. Но он рассуждает правильно: его били, значит, он может бить! Я продолжаю: следует его еще бить...
Лиза. Прошу вас... зачем вы так говорите, зачем?
Чепурной. Да на этой же логике построены все карательные законы!
Лиза. Вы знаете, как я не люблю, как боюсь всего грубого... и всегда вы, как будто нарочно, дразните меня! Подождите... Этот слесарь... он вызывает у меня чувство страха. Он такой... темный... и эти огромные обиженные глаза... Мне кажется, я их уже видела... тогда, там, в толпе...
Чепурной. Э, да не вспоминайте! Ну его...
Лиза. Разве можно забыть об этом?
Чепурной. Что толку?
Лиза. Там, где была пролита кровь, никогда не вырастут цветы...
Чепурной. Да еще как растут!
Лиза (встает и ходит). Там растет только ненависть... Когда я слышу что-нибудь грубое, резкое, когда я вижу красное, в моей душе воскресает тоскливый ужас, и тотчас же перед глазами встает эта озверевшая, черная толпа, окровавленные лица, лужи теплой красной крови на песке...
Чепурной. Ну, снова вы договоритесь до припадка...
Лиза. И у ног моих - юноша с разбитой головой... он ползет куда-то, по щеке и шее у него льется кровь, он поднимает голову к небу... я вижу его мутные глаза, открытый рот и зубы, окрашенные кровью... голова его падает лицом в песок... лицом...
Чепурной (подходит к ней). Э, боже мой! Ну, что мне делать с вами?
Лиза. Неужели вас не ужасает это?
Чепурной. А... пойдемте в сад!
Лиза. Нет, скажите, скажите мне: понятен вам мой ужас?
Чепурной. А как же? Я понимаю... чувствую!
Лиза. Нет... это неправда! Если бы вы понимали, мне было бы легче... Я хочу сбросить с души моей долю тяжести, и - нет другой души, которая приняла бы ее... нет!
Чепурной. Мамочка моя! А ну - бросьте это! И пойдемте в сад... вон какой запах здесь! Как будто резиновую галошу в постном масле жарили...
Лиза. Да... запах... у меня кружится голова...
Антоновна (из столовой). Лизонька! Уж капли надо принять, а ты еще молоко не выпила!
Лиза (идет в столовую). Сейчас...
Чепурной. Как живете, Антоновна?
Антоновна (прибирает на столе). Ничего... не жалуюсь...
Чепурной. Добре! Здоровеньки?
Антоновна. Слава богу...
Чепурной. Жаль. А то я бы полечил.
Антоновна. Вы уж собачек лучше... Я не собачка...
(Лиза входит.)
Чепурной. А мне хорошего человека полечить хочется...
Лиза. Идемте...
(Идут через дверь на террасу. Протасов с колбой в руках.)
Протасов. Нянька, давай мне кипятку!
Антоновна. Нет кипятку...
Протасов. Ну, пожалуйста, нянька!
Антоновна. Погоди, самовар вскипит... Сказал Егорке-то?
Протасов. Сказал, сказал...
Антоновна. Строго?
Протасов. Очень! Так он, знаешь, весь и затрясся со страха! Я, говорю, тебя, милый, к этому... как его?
Антоновна. Полицеймейстеру?
Протасов. Нет... ну, все равно! Да, к судье... к мировому судье...
Антоновна. Лучше бы полицеймейстером его пугнуть... Ну, что же он?
Протасов. А он... он, знаешь, сказал мне: дурак вы, барин!
Антоновна (негодуя). Да что ты?
Протасов. Да. Именно. Дурак, говорит, вы... не в свое дело нос суете...
Антоновна. Так и сказал? Неужто, Пашенька?
Протасов (смеясь). Нет, нет, старуха! Это не он, это я сам себе сказал... Он подумал, а я сказал...
Антоновна. Э, ну тебя... (Хочет уйти, обиженная.)
Протасов. Ты принеси мне кипятку сама... а то франтиха Фима всегда задевает за что-нибудь подолом или рукавами...
Антоновна. Она, Фима-то ваша, кажись, с хозяйским сыном шашни завела... вот что!
Протасов. А тебе завидно?
Антоновна. Тфу! Чай, ты ей - хозяин... ты должен ей сказать, что это нехорошо для девушки!
Протасов. Ну, старуха, оставь! Право, потвоему, я должен целый день и говорить всем, что хорошо и что нехорошо: Пойми, это не мое дело!
Антоновна. А зачем ты учился? Для чего?
(Мелания - в дверях с террасы.)
Протасов. Ну, иди же! Вот - Мелания Николаевна! Здравствуйте!
Мелания. Здравствуйте, Павел Федорович!
Антоновна. Кто же это дверь не запер? (Запирает.)
Мелания. Какое у вас довольное лицо!
Протасов. Я рад, что вы пришли... а то меня нянька загрызла. И потом мне сегодня удалась одна интересная работа...
Мелания. Да? Как это радует меня! Мне так хочется, чтоб вы прославились...
Антоновна (ворчит, уходя). В городе уж все говорят... Прославился...
Мелания. Я так верю, что вы будете чем-нибудь вроде Пастера...
Протасов. Мм... это - неважно... Но надо говорить - Пастер... Это у вас - моя книга? Прочитали? Не правда ли, - ведь это интереснее, чем роман, да?
Мелания. О, да! Только вот эти знаки...
Протасов. Формулы?
Мелания. Не понимаю я формулов!
Протасов. Это надо немножко заучить... Теперь я дам для вас физиологию растений... Но, прежде всего и внимательнее всего изучайте химию, химию! Это изумительная наука, знаете! Она еще мало развита, сравнительно с другими, но уже и теперь она представляется мне каким-то всевидящим оком. Ее зоркий, смелый взгляд проникает и в огненную массу солнца, и во тьму земной коры, в невидимые частицы вашего сердца (Мелания вздыхает), в тайны строения камня и в безмолвную жизнь дерева. Она смотрит всюду и, везде открывая гармонию, упорно ищет начало жизни... И она найдет его, она найдет! Изучив тайны строения материи, она сведает в стеклянной колбе живое вещество...
Мелания (в восторге). Господи! Почему вы не читаете лекций?
Протасов (смущенно). Н-ну, зачем же это?
Мелания. Вам необходимо читать! Вы так очаровательно говорите... когда я слушаю вас, мне хочется поцеловать вам руку...
Протасов (рассматривая руки). Не советую... у меня руки редко бывают чистые... знаете, возишься со всякой всячиной...
Мелания (искренно). Как бы я хотела сделать что-нибудь для вас, если бы вы знали! Я так восхищаюсь вами... вы такой неземной, такой возвышенный... Скажите, что вам нужно? Требуйте всего, всего!
Протасов. А... ведь вы можете...
Мелания. Что? Что я могу?
Протасов. У вас есть куры?
Мелания. Куры? Какие куры?
Протасов. Домашние птицы... вы же знаете! Семейство куриных... петухи, куры...
Мелания. Знаю... Есть... А - зачем вам?
Протасов. Голубушка! Если бы вы давали мне каждый день свежих яиц... самых свежих, только что снесенных, еще теплых яиц! Видите ли, мне очень много нужно белка, а няня - она скупая, она не понимает, что такое белок... она дает несвежие яйца... и всегда нужно много говорить... лицо у нее кислое...
Мелания. Павел Федорович! Какой вы жестокий!
Протасов. Я? Почему?
Мелания. Хорошо... я буду присылать вам каждое утро десяток...
Протасов. Чудесно! Это меня превосходно устраивает! И я очень, очень благодарю вас! Вы милая... право!
Мелания. А вы ребенок... жестокий ребенок! И ничего вы не понимаете!
Протасов (удивлен). Действительно, я плохо понимаю, почему - жестокий?
Мелания. Потом, когда-нибудь поймете. Елены Николаевны нет дома?
Протасов. Она у Вагина на сеансе...
Мелания. Он вам нравится?
Протасов. Вагин? О, да! Ведь мы с ним давние товарищи... вместе учились в гимназии, потом - в университете... (Смотрит на часы.) Он тоже естественник, но со второго курса ушел в академию.
Мелания. Он и Елене Николаевне, кажется, очень нравится...
Протасов. Да, очень. Он славный парень, несколько односторонен...
Мелания. А вы не боитесь...
(Чепурной стучит в дверь с террасы.)
Протасов (открывая). Чего бояться? Это нянька закрыла...
Мелания. Ах, ты здесь?
Чепурной. А ты уже здесь? Где у вас вода? Елизавета Федоровна просит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19