– Да, – сказал ученик, и дрожь в сердце усилилась.
– Посмотри мне прямо в глаза и скажи мне, правда ли это? Действительно ли ты полагаешься только на милосердие Творца? Как ты можешь стоять пред Всевышним и врать Ему прямо в лицо?
Этот вопрос рабби Мендла нанес сильнейший удар по сердцу ученика и заронил в него мысль о том, что нужно всегда взвешивать истинность того, что он думает, и слов, которые он говорит.
Один из молодых хасидов, острый умом, ходил во время молитвы в рассеянности по бейт-мидрашу, как, впрочем, и многие другие молодые коцкие хасиды. Рабби Мендл подошел к нему, поймал его за одежду и закричал:
– Что ты мелешь, парень?! Слова, слова. С рассветом ты сказал: «Благодарю я Тебя». Ты подумал кто это «я» и кто это «Ты»? Ведь сказано «предпочитает стихам мелодию». Творец предпочитает песням мелодию, т.к. не все можно описать словами. Чувства словами не выразишь. Творец выбирает абстрактное понятие, отделенное от любой шелухи; мысль, стоящую выше любого выражения… Творец требует молитву, идущую из внутренней точки в сердце.
В другой раз: ночь праздника Симхат-Тора в Коцке. В бейт-мидраше царит атмосфера веселья, музыки и танца, круги, круги вокруг возвышения с Торой. Начали петь строки, которые говорят во всех общинах Израиля: «Давид, Царь Машиах возрадуется с нами весельем Торы, Святая Шхина внутри нас…» Вдруг рабби Мендл повернул голову к людям, и в зале бейт-мидраша раздался голос, который мгновенно заглушил все остальные звуки:
– Какие же вы сваты Давиду, Царю Машиаху! Какие разговоры у вас?! Как вы смеете, вы, недостойные, взывать к Шхине и царю Давиду, чтобы они пришли и веселились с вами?!
В механическом, рутинном исполнении заповедей, в привязанности к постоянным, заученным формулам, лишенным всякого смысла, рабби Мендл видел большую степень фальши, граничащую с ложью.
7.40 Третье место
Рабби Мендл пользовался своим уровнем правды не столько для достижения вершин духовного мира, а для проникновения в глубины души человека. Пока человек не исправил свое «Я», пока есть в нем зерна любви к себе, он не сможет приблизиться к Истине, к Творцу.
Рабби Мендл говорил о себе: «В течение своей жизни человек попадает в три положения. Положение зависти, положение страсти и положение почета. В первых двух состояниях я не был долго, я быстро прошел эти этапы. Но третье состояние, состояние почета… Я потратил много сил, чтобы подчиниться и вырвать это желание с корнем. В молодые годы, когда я был в Люблине, Провидец воздал мне много почестей. Он пригласил меня молиться вместе со своей святой группой… Годы я работал над собой, чтобы исправить следствие этого».
Действительно, вначале в Коцке среди учеников была группа, доступ в которую был очень ограничен. Эта группа каждый день учила вместе с рабби Мендлом Талмуд и Рамбама. Они учились много часов подряд, в основном ночью. Учились, когда были голодны, и чем больше голод усиливался – увеличивалось желание и увеличилась глубина постижения. Хасиды рассказывали, что после такого урока, после нового сказанного рабби Мендлом, вставал каждый из учеников с чувством, что его больше нет, что он ноль в творении. Только после глотка водки, они достигали подъема и начинали чувствовать, что «ради меня был создан мир».
7.41 Вера и знание в одном высказывании
Узкий путь, выбранный рабби Мендлом, не был гладким и ровным. Рабби Мендл как-то сказал: «Я стою одной ногой на седьмом небе, а второй в преисподней… Для человека, чья цель жизни – достижение абсолютной Истины, обязательно будут отклонения с правильного пути, ведущего к Ней. Обязательно будут подъемы и падения. Подъемы до седьмого неба и падения в преисподнюю. Эти подъемы и падения являются признаками усилий и признаками правильности пути».
Одной из неразгаданных загадок личности рабби Мендла является то, что даже его ближайшие друзья не понимали его до конца. В рабби Мендле четко выделялись две черты: с одной стороны, бесконечная наивность в вере, полное слияние с Творцом. Рабби Мендл не ездил в большие города. Он говорил: «Стены больших городов скрывают Небеса». С другой стороны, ему было присуще стремление к доскональному исследованию и скептический, аналитический склад ума. На первый взгляд кажется, что эти две черты несовместимы. Но то, что кажется противоречивым и даже несовместимым обычному человеку, выглядит совершенно иначе для человека, страстно жаждущего Истины.
У рабби Мендла эти две черты – наивная вера и стремление к доскональному, педантичному исследованию – происходили из одного источника – Правды, поэтому у него они не только не противоречили одна другой, но и дополняли друг друга. Из этого же источника берут начало и сомнения, но, тем не менее, эти сомнения не мешают вере. Они дают возможность бороться с ними. Если природа человека – Правда, то он не подавляет ни одного своего желания, даже готового выплеснуться наружу. Правда противится любой попытке затуманить понимание. Свет Творца, свет Правды сжигает все ограничения в душе, т.к. в противном случае Правда перестала бы быть Правдой.
Пред Богом ходил рабби Мендл все дни своей жизни. Доскональное исследование всего, сомнения – только усиливали веру. Обычно у рабби Мендла разум был холоден и беспристрастен: «Холод царил в чертоге его мозга». Его логика была острой, как бритва. Но рабби Мендл, развивший логику до максимума, сначала согрел одну из стен «чертога» – веру. Он разжег в разуме пламя души. Страстно стремиться понять, познать то, во что веришь – не только не вредно, но и полезно для веры!
Сомнение росло из того же корня, что и вера, поэтому оно поглощалось верой, как звено в цепочке. С одной стороны – пламенная решительность, потому что нет места в мире, которое бы Творец не заполнил Собой. С другой стороны – желание всеми силами ощутить Его внутри себя, в своей душе. Человек Истины не может согласиться с мыслью о том, что человек не сможет постичь чего-либо, даже того, что всеми считается непознаваемым. Он всегда стремится познать это самое «непознаваемое».
Однажды, еще будучи в Пшиске, рабби Мендл увидел одного ученика, читающего книгу Рамбама «Морэ невухим». Он подошел к нему и сказал: «Знай, для того, кто уже полон Торой, эта книга – „Морэ“ („Поводырь“), а для того, кто еще нет, – „невухим“ („ищущих“). Исследование, если оно не связано с верой, только увеличивает растерянность. Но если сомнение переплетено с верой, идет с ней рука об руку – сомнение становится учителем…»
7.42 Начало и конец
Рабби Мендл не удовлетворялся поверхностным исследованием первопричины существования мира. Зная «первичное» звено, на которое подвешена причинно-следственная цепочка творения мира, он начал все более углубляться в исследование, стремясь постичь последнее звено – цель всего творения и его смысл. Он не удовлетворился знанием ответа на вопрос: «Кто создал это?» Он хотел знать: «Почему создано это?» – и этот вопрос – «почему» – всю жизнь будоражил его душу.
Однажды рабби Мендл обратился к своему лучшему ученику, рабби Ицхаку Меиру: «Если бы я знал, как открыть вход в грядущий мир, я бы начал плясать посреди города». В этих словах скрыт источник всей внутренней борьбы рабби Мендла, его страданий, которые он перенес с дней молодости до самой смерти, источник его священного бунта и душевной бури.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109