А если бы не прорвались, то алмазы мне тем более бы не понадобились - Харон перевез бы меня через Стикс бесплатно. Поразительно было видеть, как несколько камушков, размерами меньше ногтя на мизинце, вдохновляют человека! По дороге в Намибию нам пришлось ещё пару раз вступать в бой, и мы не просто победили, но у нас не был убит ни один человек! А так как у нас были грузовики, мы вывезли с собой всех своих раненых, и все они выжили. Вот тогда я даже сам поверил, что могу приносить удачу.
- Значит, вам просто повезло?
- А на войне многое зависит от фортуны. Но самая лучшая удача - это та, которая подготовлена заранее. На войне ведь не просто как на войне - на войне следует себя вести, как на войне. Во всех отношениях.
- Вы - суровый человек, Боксон...
- Я - командир! Мне доверены жизни моих солдат, я отправляю их в бой, некоторые из них погибнут, поэтому я должен предельно сократить возможные потери. А сложить кучу из трупов - своих или чужих - любой дурак сможет. Простите, мы очень далеко отклонились от алмазной темы.
- Мне это было интересно, Чарли. А больше вам алмазы не попадались?
- Нет, такое случается только раз в жизни. Те камни, видимо были украдены с прииска, иного объяснения, почему они оказались у простого шофера грузовика, я не нахожу. Кстати, многие так и не поверили, что я раздал солдатам все найденные алмазы. Бродят слухи, что главную часть сокровища я припрятал в Анголе, и поэтому все время возвращаюсь туда. Ко мне даже обращались покупатели, и уходили от меня огорченными моим непонятным отказом - ведь они предлагали хорошую цену!
- Чарли, давайте сегодня вечером перейдем на "ты"?
- Это необходимо?
- А почему нет?
- Это может придать нашим отношениям некоторый оттенок фамильярности...
- Ну и черт с ним! Сейчас мы выйдем из ресторана, и нас сфотографируют на крыльце. Между прочим, я ещё ни разу не была у вас дома.
- Но ведь и я не был у вас дома, и, помнится, не проявлял особой настойчивости для проникновения...
- И правильно делали! А сегодня я хочу побывать у вас в гостях. У вас, что, тоже творческий беспорядок?
- Нет, полный порядок, сегодня днем консьержка должна была убирать. Так что, если вы настаиваете...
- Чарли Боксон, я настаиваю!
Они вышли из ресторана и тотчас же сверкнули огни фотовспышек. Репортеры пытались выкрикивать вопросы, но охрана, усиленная по распоряжению Кемпбелла, сумела оттеснить их от "шевроле-корвета". Боксон усадил Катрин в машину, потом подошел к старшему из охраны:
- Я помотаюсь по городу, затем мы уедем ко мне. Вот адрес.
- Хорошо, сейчас репортеры повезут пленки к себе в редакцию, за вами если кто и поедет, то мы сумеем их оттеснить.
- Спасибо, ребята, удачи вам!
- Вам удачи, полковник!
Начальник охраны знал свое дело - его "мерседес" задержал пытавшегося увязаться за "корветом" мотоциклиста, и машина Боксона ловко скрылась в переулках Латинского квартала.
9
Боксон не установил на то утро будильник, но все равно проснулся, как только солнце поднялось достаточно высоко и сумерки в квартире сменились обычным дневным светом.
Он решил сразу не вставать, и, повернув голову, смотрел на спящую рядом Катрин. Сейчас, когда её темные глаза были закрыты, лицо выглядело каким-то новым, непривычным. И Боксону нравилось то, что он видел. Обманывать самого себя бессмысленно - все-таки он любил эту женщину.
Вчера вечером швейцар изо всех сил старался сохранять невозмутимость, увидев рядом с Боксоном саму Катрин Кольери. Консьержка в тот час уже ушла к себе, и потому обошлось без лишних восторгов. Впрочем, в этом доме видеть знаменитость было в порядке вещей.
- А я не сплю, - сказала вдруг Катрин, не открывая глаза.
- А как ты догадалась, что я тоже не сплю? - удивился Боксон.
- Ты слишком старательно сохраняешь неподвижность, и твое дыхание стало тише. Я чувствую.
- А ещё что ты чувствуешь?
- Я чувствую, что мне с тобой спокойно, - она по-прежнему не открывала глаза. - Не знаю, почему. От тебя идет какая-то волна силы и уверенности. Мне с тобой хорошо и спокойно.
- Персиковый сок будешь пить?
- У тебя потрясающая манера менять тему разговора. Да, буду. Мне рассказывали, что ты не пьешь кофе по утрам.
Он принес из холодильника персиковый сок, и только тогда она открыла глаза, чтобы взять стакан. Катрин села на кровати и Боксон заметил:
- Мне нравятся веснушки на твоей груди...
- Ага, вчера вечером ты мне об этом уже говорил.
- Если тебе это неприятно, я могу об этом не упоминать...
- Глупый Чарли! Женщине не может не нравиться, когда мужчина восхищается её телом.
- Помнится, кто-то мне об этом рассказывал...
- Да ну?!
- Чтоб мне провалиться! Но это было так давно, что я уже не помню подробностей.
- Придется мне освежить твою память.
- Тогда миллионы мужчин с острой памятью сдохнут от зависти!
- Мне наплевать на миллионы других мужчин! Хотя без них было бы невыносимо скучно.
- Ты умеешь быть женщиной, - сказал Боксон, когда Катрин обняла его. Я говорю не о сексе, его техника - ещё не самое главное. Нет, ты просто знаешь, как и что нужно мужчине. Вот ты сейчас всего лишь обняла меня - а ведь именно это мне и было нужно...
- Ты очень хороший, Чарли...
- Просто я люблю тебя, темноглазая женщина...
...В полдень Боксон вышел на улицу к газетному киоску. На первой странице скандального таблоида "Молва" выделялся огромный заголовок: "Наша Катрин и палач Анголы". На развороте - несколько фотографий: Катрин Кольери на сцене Карнеги-холла, Боксон с бутылкой виски на фоне горящего грузовика, перебинтованный чернокожий мальчик, которому взрывом мины оторвало обе руки, Боксон и Кольери в парке Версаля, и они же - на крыльце китайского ресторана. Прилагаемая статья была выдержана в надрывно-истерических тонах.
Менее скандальные газеты тоже вынесли событие на первую полосу, но заголовки были более сдержанны. Боксону больше всего понравился заголовок из "Либерасьон": "Её легионер", с намеком на известную песню Эдит Пиаф. Он купил и другие газеты.
- У тебя убийственный вид из окна и почему-то нет африканских сувениров, - такими словами встретила его Катрин, глядя на глухую кирпичную стену дома напротив. - Здесь раньше была комната горничной, да?
- В моей пещере нет окон, - ответил Боксон. - У меня только запасные выходы. А африканские сувениры крайне опасны для белых - сенегальцы однажды мне рассказали, что в маски и статуэтки местные колдуны вселяют злых духов, и купивший сувениры турист, вернувшись домой, болеет и умирает от малопонятной и неизлечимой болезни. Я поверил сенегальцам. Кстати, представь себе, Кемпбелл не ошибся - мы с тобой в газетах!
Она полистала страницы, задержав внимание на военных фотографиях Боксона.
- А ты не лишен позёрства!
- Это не позерство, это жизнь на сто десять процентов. Я не виноват, что обыватели не могут мне простить серость своего существования.
Катрин остановилась на статье про палача Анголы.
- Это тоже жизнь на сто десять процентов?
- Это больше, чем просто жизнь. Это - её изнанка.
- Ты ставил мины в Анголе?
- Я не только ставил мины в Анголе, я там воевал.
- На твоих минах могла взорваться дети?
- Ещё как могли. На войне как на войне.
- Я понимаю, что на войне, как на войне, но... Этот ребенок мог взорваться на твоей мине?
- Мог.
- Ты понимаешь, насколько это страшно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35