— Ладно, пошли.
Они поднялись на шестой этаж. Вадим нажал кнопку звонка.
За дверью послышались шаги, и она открылась. Мать Суханова посторонилась, пропуская их. В коридоре, расставив ноги, словно шериф из вестерна, стоял Стрельцов, положив руку на пистолет, торчащий за поясом.
— Здравствуй, Алеша.
— Здравствуйте, Вадим Николаевич.
— Как дела?
— Все нормально.
Из комнаты появился Суханов, он настороженно глядел на Вадима.
— Пора? — спросил он.
— Я ваш следователь, — сказал Малюков, — решением прокурора города вам избрана в качестве меры пресечения подписка о невыезде до суда.
— Что это, Вадим Николаевич? — спросила Суханова дрогнувшим голосом.
— Хорошо это, — засмеялся Вадим, — очень хорошо.
— Исходя из сложности оперативной обстановки по делу, я обязан допросить вас, свидетель Суханов, здесь.
— Хорошо. Где вам удобнее? Пройдемте в мою комнату.
Суханов и Малюков ушли в комнату и закрыли дверь.
— Вы разрешите мне позвонить? — спросил Вадим.
— Конечно, ради Бога.
Он взял трубку, набрал номер Марины.
— Ты поезжай ко мне. Приготовь чего-нибудь с Валеркой. Я приеду не один.
Он повесил трубку и улыбнулся Стрельцову.
— Кончилось твое заточение, завтра работать начнем.
Мать Суханова принесла кофе и ушла к себе, оставив Вадима и Стрельцова в гостиной.
— Вадим Николаевич, — спросил Алеша, — вышли?
— Вышли.
— Серьезная группа?
— Посмотрим.
В их профессии не было серьезных и не серьезных групп. Когда Вадим работал в райотделе, они поехали вдвоем в Нижние Котлы задерживать восемнадцатилетнего пацана, проходившего по делу о разбое. Но войдя в квартиру, увидели матерых здоровых ребят, тупо и зло пьяных. В тот вечер Вадим получил вторую — за службу — ножевую рану и провалялся месяц в госпитале. Черт его знает, этого Долгушина. Он для Орлова был человеком-оборотнем, а такой способен на все. Потом этот Каин. Кличка-то какая-то сволочная. Вдруг он законник из старых? Из тех, кому терять нечего, потому что за спиной словно мешок висят нераскрытые пока преступления? Все может быть. Поэтому операцию необходимо провести ювелирно — тихо и без потерь. Им хватит одного Фомина, который хоть и пошел на поправку, но из милиции врачи вполне могут его списать. А жаль, хотя сейчас многие и говорят, что пришло, мол, время образованных людей, в милиции всегда было одно время — людей мужественных и честных.
Часы пробили семь, потом восемь. А Малюков еще не выходил из комнаты.
— Как вел себя Суханов? — спросил Вадим Стрельцова.
— Сначала о чем-то разговаривал с матерью, потом ушел к себе в комнату и не выходил.
— А ты что делал?
— Телевизор смотрел. Все подряд.
— Тоже занятие.
— Я заснуть боялся, товарищ подполковник.
Наконец распахнулась дверь и густой баритон Малюкова заполнил квартиру:
— У нас все.
— Валентин Андреевич, — Вадим подошел к Сухонову, — мы уезжаем. Я прошу вас обещать мне, что до моего звонка вы никуда не выйдете из квартиры. Это необходимо нам для успешного завершения дела.
— Обещаю.
— Я вам верю. Всего доброго.
В машине Малюков, повернувшись на переднем сиденье, сказал Орлову:
— Вот уж не знал, что ты такой человеколюб. Странная черта для работника розыска.
— Ты, видимо, путаешь уголовный розыск с какой-то другой организацией. Я в данный момент боролся не только за Суханова.
— А за кого? — с иронией спросил Малюков.
— За тебя, за себя, за всех нас.
— Ты, видать, к старости стал сентиментальным. Я помню, как ты колол Николаева.
— Николаев бандит, насильник и убийца. Не надо путать его с такими, как Суханов.
— Тебя не переспоришь.
— А ты и не спорь.
Дверь им открыла Марина. Малюков на секунду смешался, потом хмыкнул понимающе.
— Олег Малюков, — представился он, — мне приходится работать вместе с Вадимом.
— Марина Денисова.
— Ну вот мы и познакомились, Марина, а то что-то наш друг несколько застеснялся.
— Он еще не привык, Олег. Мойте руки и к столу.
В ванной Малюков посмотрел на Вадима и неодобрительно покрутил головой:
— О таких делах предупреждают. Я бы цветы купил.
В комнате их ждал накрытый стол. И хотя на нем не было ничего необычного, он выглядел сказочно. Они сели за стол и ели необычайно вкусную печеную картошку, помидоры и соленые огурцы, яичницу с колбасой. И водки они выпили из запотевшей, покрытой изморозью бутылки. Потом пили чай и говорили о книгах и фильмах, о грибах, рыбалке. Только о работе они не говорили, но тем не менее помнили о ней. Малюков ушел, а Марина осталась убираться.
Вадим проснулся среди ночи. В комнату падал зыбкий свет фонаря. Марина спала, положив голову ему на руку, и он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Лицо ее в этом ночном свете казалось особенно красивым, и впервые он подумал о том, что счастье его окажется недолгим. Ему захотелось курить, и Вадим начал осторожно освобождать руку. Наконец ему это удалось, и он, встав, подошел к столу и взял сигареты.
Телефон звякнул и подавился, Вадим успел снять трубку.
— Орлов.
— Это Калугин.
— Да, Игорь.
— Есть новость, я могу приехать?
Вадим взглянул на часы, фосфор стрелок застыл на двадцати минутах четвертого.
— Вы один?
— Да.
— Жду.
Когда он обернулся, то увидел Марину, сидящую на кровати.
— Ты уезжаешь?
— Нет, приедет мой помощник.
— Орлов, а так будет всегда?
— Иногда, да.
— Ты будешь стрелять, выпрыгивать из-под машин, улетать, а ночью к тебе будут приезжать сотрудники.
— Это издержки нашей профессии, — Вадим привычно быстро одевался.
— А на столе вместо цветов всегда будет лежать пистолет, — грустно сказала Марина.
— Нет, почему же, я буду покупать цветы,
— Значит, все это окажется вместе.
— К чему этот разговор, Марина? Ты же знаешь, что я работаю в угрозыске, а не в филармонии. Если бы я работал там, то на столе лежала бы скрипка.
— Это все очень грустно, Вадим, и особенно грустно потому, что я тебя люблю.
— Не вижу связи.
— Просто я уже вижу перспективу.
— Она пугает тебя?
— Во всяком случае, не радует.
— Я не уйду со своей работы.
— Я знаю.
В прихожей раздался короткий звонок. Вадим вышел и открыл дверь. На пороге стоял Калугин.
— Прошу простить за поздний визит, — улыбнулся он.
— Вернее — за ранний.
— Пусть так. Куда мне пройти?
— Пойдемте на кухню.
Калугин сел у стола, а Вадим поставил на огонь джезву.
— Сейчас попьем кофе.
— Ох, хорошо бы. А выпить нет ничего?
— А вы разве не за рулем?
— На этот раз нет.
Вадим пошел в комнату, открыл шкаф, взял бутылку. Он старался не смотреть на Марину, слишком знаком ему подобный разговор.
— Ты скоро? — спросила она.
— Не знаю.
— Твой друг хочет есть?
— Мы попьем кофе.
Вадим вышел, плотно прикрыв дверь. Кофе уже был готов, и Калугин разливал его по чашкам. Вадим налил коньяк в бокал Калугину, подумал и плеснул немного себе. Калугин выпил коричневую жидкость залпом, сделал маленький глоток кофе.
— Вроде я пришел в себя. Теперь о деле. Каин — это Долгушин.
— Не понял.
— Каин — Долгушин.
Вадим засмеялся.
— Вы что веселитесь?
— Я-то больше всего боялся этого таинственного Каина.
— Мы установили, — Калугин отхлебнул еще кофе, — что настоящая его фамилия Хомутов.
— Вы шутите?
— Нет. Хомутов его старший брат. Родители их развелись в тридцатом году. Отец забрал старшего себе, младший остался у матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62