Друзей не бросают, он очень бы на меня обиделся, покинь я его.
В бомбоубежище было прохладно и, как всегда, темно. Батарейка карманного фонарика стала садиться, и луч его пожелтел, стал неярким.
Вытащив из тайника карабин, я пошел с ним за «летучими мышами», спрятанными под грудой хлама. Я ощущал просто физическое желание стрелять.
К сожалению, я обнаружил, что в железной коробке осталось всего двенадцать патронов. Обычно я их доставал через одного продавца оружейного магазина, но в последнее время нигде не мог его найти.
Все же я не сдержался и, установив фонари, сделал несколько выстрелов по старым мишеням. Еще не отвык, все пять пуль легли в центр, лишь одна сползла на девятый круг.
Я стрелял, а в голове вертелась одна мысль — что делать?
Ввязавшись в эту жуткую авантюру, я рисковал головой. Это только в американских триллерах одиночки натягивают нос целой банде, всей полиции штата и выходят победителями.
Может быть, для щекотания нервов доверчивых людей такие побасенки годятся, но только не для меня. Угробить человека просто: подкараулить и — застрелить или свернуть шею. Способов избавиться от нежелательной персоны столько же, сколько статей в уголовном кодексе.
Если банда Рэма захочет со мной разделаться, она начнет слежку, и тогда выиграет тот, кто успеет первым.
У меня есть два варианта: принять вызов или забиться в норку до скончания века. Но это не по мне. Я уже находился в магнитном поле обстоятельств, и теперь мало что зависело от моей воли. Но глупее глупого за здорово живешь расставаться с жизнью, да еще когда впереди замаячило что-то светлое. Свет в конце туннеля, как любят теперь писать.
Вариант с гостиницей «Лиелупе» я безоговорочно отбросил — слишком людное место. Решил какое-то время перекантоваться в частной гостинице «Дружба», чьи уютные корпуса расположились на самом берегу моря. Я спросил себя: как сделать так, чтобы череп трещал не у меня, а у Заварзина и его холуев? Как мне этого сукиного сына подцепить за его золотисто-кровавые жабры?
И когда я снова упаковывал винчестер, в голову пришла еще пока нечеткая, сырая мысль. Я стал ее тщательно обдумывать.
Покуда шел к выходу, понял, что нужно делать. Надо этого гада оставить в чем мать родила. Без машины, без мобильников, без его офиса, выходящего окнами в Верманский парк, без счета в банке…
А кто мне в этом поможет? Какая душа укажет те кнопки, нажав на которые, можно заставить рухнуть всю заварзинскую пирамиду?
Кому тогда нужен будет этот голый король?
Я вышел из бомбоубежища, когда солнце уже налилось перед заходом ртутной тяжестью.
Заехав на рынок, сделал покупки. Почти доверху заполнил багажник бутылками кока-колы, сушеной колбасой, бананами. Сыр, паштет, несколько банок кофе, крекеры — все, что может пригодиться на «отдыхе». В подземном переходе купил дюжину банок пива «Монарх» и бутылку немецкой водки.
В «Дружбе» без проблем, не спрашивая документов, мне выписали квитанцию, и пожилая горничная тетя Нина повела смотреть жилье. Как я и ожидал, поселили меня в шестикомнатном коттедже на самом берегу моря. Две небольшие комнаты, верандочка и санузел. Само здание деревянное, видимо, недавно переоборудованное под люксы.
Я договорился с горничной, что временно могу оставить свою машину в ее дворе.
Она жила на улице Тиргоню, по соседству с бывшим рестораном «Корсо».
Оставив там свой «ниссан» и затворив ворота, я направился на Юрас — тенистую и наиболее ухоженную улицу города. Где-то в районе улицы Конкордияс зашел в телефонную будку и набрал номер справочного бюро. Когда ответили, назвал код абонента, который однажды подслушал в том же оружейном магазине, где покупал патроны.
Телефонистка долго сверяла номера, после чего я попросил дать адрес и номер телефона Сухарева Ивана, 1964 года рождения. В трубке раздались предупреждающие гудки, и я опустил еще один жетон. Телефонистка еще раз переспросила фамилию и имя-отчество, но я ответил, что отчество необязательно… Она продиктовала мне номера телефонов трех Сухаревых.
Мне нужен был Сухарев — контролер следственного изолятора. Этот парень тоже из детдомовских. В детдоме был ябедой, а теперь вырос до стукача.
Однажды, уже после дембеля, мы повстречались с ним в военкомате, а потом еще раз в каком-то магазине. Уже тогда он работал в СИЗО и очень был этим доволен. Теперь он мне нужен в качестве почтальона, а заодно я хотел разузнать о Заварзине — выходит ли тот на побывку, часто ли и в какое время?
Не выходя из будки, я сделал три звонка по телефонам, полученным в справочной.
По первому номеру ответил детский голосок: «Вы не туда попали». Второй голос был мужским баритоном с латышским акцентом. Тоже не то, Сухарев говорит без акцента. Третий номер ответил долгими гудками. Досчитав до двадцати гудков, я положил трубку и вышел из будки.
Дойдя до улицы Турайдас, я свернул в сторону моря. Солнце садилось, и у дальнего горизонта свинцовой глади залива светилась бронзовая каемка.
Назад я пошел вдоль залива, лишь однажды остановился у спасательной станции, где дюжина бритоголовых молодцов гоняла футбольный мяч.
Особой активностью отличался смуглолицый парень в зеленых плавках. Он был быстрее всех и играл довольно профессионально. На его правой щеке притягивало взгляд родимое пятно удлиненной формы. Это явно Родимчик, правая рука Рэма, о котором рассказывала Велта. По левому краю поля, растопырив руки, бегал Солдатенок.
Я перевел взгляд на лавку, где находились болельщики, и от удивления едва не разинул рот. Вторым справа сидел не кто иной, как сам Шашлык. Его лицо напоминало свиной окорок, долго вялившийся на солнце. Глаза заплыли жиром, и сквозь эти щелочки он вряд ли мог разглядеть меня. Тем не менее рисковать я не стал и, свернув к самой кромке воды, смешался с толпой праздношатающихся. Я поймал себя на мысли, что живой Срань Иванович для меня предпочтительнее, чем мертвый. Но и опаснее.
Прежде чем отправиться в свои новые апартаменты, я постоял на дюнах и полюбовался заходом солнца.
В Анголе вечерние зори напоминают остановившуюся раскаленную лаву. На такое небо жутко смотреть, а когда глядишь, в голову лезут мысли не лирические, а о конце света.
Молоденькая парочка прошла в обнимку в сторону корпуса. Им наплевать на все сложности мира, они балдели от самой простой близости.
Естественно, я тут же подумал о Велте — на душе потеплело, никаких пошлых фантазий, просто возникла перед мысленным взором как живая. Скоро увижу воочию. Завтра похороны ее мужа.
Ночь пройдет быстро, а утром, часов в пять, я отправлюсь в Пыталово.
Перед тем, как пойти спать, я спустился вниз и направился в сторону улицы Йомас, где возле кинотеатра находятся телефоны-автоматы. И первый же звонок — по-снайперски в точку. Я сразу по голосу узнал Сухарева. Он говорит с такими затяжными паузами, словно собирается прожить двести лет.
— Если завтра свободен, давай где-нибудь встретимся, — сказал я.
— А кто это? — не врубился сразу Сухарик. Пришлось напомнить о полковой гауптвахте, где он ходил в замах начальника.
— Твой бывший клиент, которому ты на губу таскал грецкие орехи. Вспомнил?
Хоть тугодум, но про орехи вспомнил: наверное, никто за время его службы с такой просьбой к нему не обращался.
— А-а-а… Зачем встречаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
В бомбоубежище было прохладно и, как всегда, темно. Батарейка карманного фонарика стала садиться, и луч его пожелтел, стал неярким.
Вытащив из тайника карабин, я пошел с ним за «летучими мышами», спрятанными под грудой хлама. Я ощущал просто физическое желание стрелять.
К сожалению, я обнаружил, что в железной коробке осталось всего двенадцать патронов. Обычно я их доставал через одного продавца оружейного магазина, но в последнее время нигде не мог его найти.
Все же я не сдержался и, установив фонари, сделал несколько выстрелов по старым мишеням. Еще не отвык, все пять пуль легли в центр, лишь одна сползла на девятый круг.
Я стрелял, а в голове вертелась одна мысль — что делать?
Ввязавшись в эту жуткую авантюру, я рисковал головой. Это только в американских триллерах одиночки натягивают нос целой банде, всей полиции штата и выходят победителями.
Может быть, для щекотания нервов доверчивых людей такие побасенки годятся, но только не для меня. Угробить человека просто: подкараулить и — застрелить или свернуть шею. Способов избавиться от нежелательной персоны столько же, сколько статей в уголовном кодексе.
Если банда Рэма захочет со мной разделаться, она начнет слежку, и тогда выиграет тот, кто успеет первым.
У меня есть два варианта: принять вызов или забиться в норку до скончания века. Но это не по мне. Я уже находился в магнитном поле обстоятельств, и теперь мало что зависело от моей воли. Но глупее глупого за здорово живешь расставаться с жизнью, да еще когда впереди замаячило что-то светлое. Свет в конце туннеля, как любят теперь писать.
Вариант с гостиницей «Лиелупе» я безоговорочно отбросил — слишком людное место. Решил какое-то время перекантоваться в частной гостинице «Дружба», чьи уютные корпуса расположились на самом берегу моря. Я спросил себя: как сделать так, чтобы череп трещал не у меня, а у Заварзина и его холуев? Как мне этого сукиного сына подцепить за его золотисто-кровавые жабры?
И когда я снова упаковывал винчестер, в голову пришла еще пока нечеткая, сырая мысль. Я стал ее тщательно обдумывать.
Покуда шел к выходу, понял, что нужно делать. Надо этого гада оставить в чем мать родила. Без машины, без мобильников, без его офиса, выходящего окнами в Верманский парк, без счета в банке…
А кто мне в этом поможет? Какая душа укажет те кнопки, нажав на которые, можно заставить рухнуть всю заварзинскую пирамиду?
Кому тогда нужен будет этот голый король?
Я вышел из бомбоубежища, когда солнце уже налилось перед заходом ртутной тяжестью.
Заехав на рынок, сделал покупки. Почти доверху заполнил багажник бутылками кока-колы, сушеной колбасой, бананами. Сыр, паштет, несколько банок кофе, крекеры — все, что может пригодиться на «отдыхе». В подземном переходе купил дюжину банок пива «Монарх» и бутылку немецкой водки.
В «Дружбе» без проблем, не спрашивая документов, мне выписали квитанцию, и пожилая горничная тетя Нина повела смотреть жилье. Как я и ожидал, поселили меня в шестикомнатном коттедже на самом берегу моря. Две небольшие комнаты, верандочка и санузел. Само здание деревянное, видимо, недавно переоборудованное под люксы.
Я договорился с горничной, что временно могу оставить свою машину в ее дворе.
Она жила на улице Тиргоню, по соседству с бывшим рестораном «Корсо».
Оставив там свой «ниссан» и затворив ворота, я направился на Юрас — тенистую и наиболее ухоженную улицу города. Где-то в районе улицы Конкордияс зашел в телефонную будку и набрал номер справочного бюро. Когда ответили, назвал код абонента, который однажды подслушал в том же оружейном магазине, где покупал патроны.
Телефонистка долго сверяла номера, после чего я попросил дать адрес и номер телефона Сухарева Ивана, 1964 года рождения. В трубке раздались предупреждающие гудки, и я опустил еще один жетон. Телефонистка еще раз переспросила фамилию и имя-отчество, но я ответил, что отчество необязательно… Она продиктовала мне номера телефонов трех Сухаревых.
Мне нужен был Сухарев — контролер следственного изолятора. Этот парень тоже из детдомовских. В детдоме был ябедой, а теперь вырос до стукача.
Однажды, уже после дембеля, мы повстречались с ним в военкомате, а потом еще раз в каком-то магазине. Уже тогда он работал в СИЗО и очень был этим доволен. Теперь он мне нужен в качестве почтальона, а заодно я хотел разузнать о Заварзине — выходит ли тот на побывку, часто ли и в какое время?
Не выходя из будки, я сделал три звонка по телефонам, полученным в справочной.
По первому номеру ответил детский голосок: «Вы не туда попали». Второй голос был мужским баритоном с латышским акцентом. Тоже не то, Сухарев говорит без акцента. Третий номер ответил долгими гудками. Досчитав до двадцати гудков, я положил трубку и вышел из будки.
Дойдя до улицы Турайдас, я свернул в сторону моря. Солнце садилось, и у дальнего горизонта свинцовой глади залива светилась бронзовая каемка.
Назад я пошел вдоль залива, лишь однажды остановился у спасательной станции, где дюжина бритоголовых молодцов гоняла футбольный мяч.
Особой активностью отличался смуглолицый парень в зеленых плавках. Он был быстрее всех и играл довольно профессионально. На его правой щеке притягивало взгляд родимое пятно удлиненной формы. Это явно Родимчик, правая рука Рэма, о котором рассказывала Велта. По левому краю поля, растопырив руки, бегал Солдатенок.
Я перевел взгляд на лавку, где находились болельщики, и от удивления едва не разинул рот. Вторым справа сидел не кто иной, как сам Шашлык. Его лицо напоминало свиной окорок, долго вялившийся на солнце. Глаза заплыли жиром, и сквозь эти щелочки он вряд ли мог разглядеть меня. Тем не менее рисковать я не стал и, свернув к самой кромке воды, смешался с толпой праздношатающихся. Я поймал себя на мысли, что живой Срань Иванович для меня предпочтительнее, чем мертвый. Но и опаснее.
Прежде чем отправиться в свои новые апартаменты, я постоял на дюнах и полюбовался заходом солнца.
В Анголе вечерние зори напоминают остановившуюся раскаленную лаву. На такое небо жутко смотреть, а когда глядишь, в голову лезут мысли не лирические, а о конце света.
Молоденькая парочка прошла в обнимку в сторону корпуса. Им наплевать на все сложности мира, они балдели от самой простой близости.
Естественно, я тут же подумал о Велте — на душе потеплело, никаких пошлых фантазий, просто возникла перед мысленным взором как живая. Скоро увижу воочию. Завтра похороны ее мужа.
Ночь пройдет быстро, а утром, часов в пять, я отправлюсь в Пыталово.
Перед тем, как пойти спать, я спустился вниз и направился в сторону улицы Йомас, где возле кинотеатра находятся телефоны-автоматы. И первый же звонок — по-снайперски в точку. Я сразу по голосу узнал Сухарева. Он говорит с такими затяжными паузами, словно собирается прожить двести лет.
— Если завтра свободен, давай где-нибудь встретимся, — сказал я.
— А кто это? — не врубился сразу Сухарик. Пришлось напомнить о полковой гауптвахте, где он ходил в замах начальника.
— Твой бывший клиент, которому ты на губу таскал грецкие орехи. Вспомнил?
Хоть тугодум, но про орехи вспомнил: наверное, никто за время его службы с такой просьбой к нему не обращался.
— А-а-а… Зачем встречаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32