Такая бесцеремонность как бы лишний раз показывала бессилие расколовской челяди. Но буквально через секунду все это стало малозначительным: взрыв прогремел с такой силой, что чечевицеобразные плафоны светильников на столбах, подобно бабочкам, опали на землю, а бежавших к машине Голощекова с Шедовым бросило на землю и несколько метров волокло по выщербленному асфальту.
К ним подкатила «хонда» и выскочившие из нее Зинич с Брониславом помогли им подняться и залезть в машину.
Несмотря на переполох, у Шедова из головы не выходил тот самый искаженный стекольными бликами образ, который он увидел в машине, въезжающей в ворота расколовского особняка.. Отдышавшись и закурив сигарету, он рассказал Голощекову о своем смутном видении.
— Как ни странно, то, что я там увидел, очень похоже на вашего финансиста… Гришу Коркина…
В салоне наступила навязчивая тишина. Несколько раз кашлянув в кулак, Голощеков сказал водителю:
— Паша, сворачивай направо, заедем к нам в офис, а потом в Опалиху, к шефу, — больше помощник не проронил ни слова.
В офис они направились с Зиничем. Последний остался внизу с охраной, а Голощеков поднялся на шестой этаж. Секретарша была на месте, и он у нее спросил — когда она последний раз видела Коркина? Оказалось, что тот в последние дни на фирме не появлялся.
Голощеков подошел к двери кабинета финансиста и нажал на ручку. Дверь открылась. Его интересовали два верхних ящика в рабочем столе Коркина. Голощеков, усевшись в кресло, стал проводить им тщательную ревизию. Делал выписки и снова листал. Затем он достал с полки толстую папку, на которой было написано: «Бухгалтерский отчет за 1999 год». Особый интерес у него вызвали два неподшитых документа. И по мере того, как он углублялся в их изучение, на лице появлялись разного рода выражения — от настороженности до глубокой растерянности.
Голощеков сделал звонок в Департамент лицензий при московской мэрии и, представившись помощником депутата Госдумы Кузьминой, занимающейся вопросами малого бизнеса, получил необходимую информацию.
После того как все бумаги легли на место, он попытался «порыться» в компьютере. Однако то, что он искал, требовало времени и большего опыта в поисках такого рода информатики. Вытащив из процессора дискету, и взяв из ящика стола четыре других, он вышел из кабинета.
Через тридцать минут они с Шедовым приехали в Опалиху. У Арефьева только что побывал врач — не ободривший и не открывший всей правды о его роковой болезни. Однако после ухода Камчадалова, он поднялся с постели и облачился в свой старый махровый халат. Дренаж, по-прежнему присосавшийся к правому боку, заставлял его осторожно передвигаться и не делать резких движений.
Когда Голощеков с Шедовым вошли в дом, лицо Арефьева просветлело. Злата постаралась: на столе задымились глиняные горшочки с чахохбили, на большом блюде аппетитно розовели тонко нарезанные ломтики лососины с хреном и оливками. Глаз радовала гора фруктов, возвышающаяся на большом фарфоровом блюде. Когда все уселись за стол, хозяин сказал:
— На девятнадцать часов у меня назначена встреча с членами координационного Совета, а сейчас рассказывайте, как вас встретил Расколов…
После того как фабула визита к Расколову была изложена, Арефьев резюмировал:
— Нам, наверное, легче договориться с Генеральной прокуратурой, чем с этим грязным субъектом.
Голощеков смотрел на шефа и заранее жалел его. Он понимал, как больно ударит по нему вероломство Коркина.
Помощник переглянулся с Шедовым, словно советуясь — сейчас начинать неприятный разговор или отложить до утра? Шедов опустил голову и Голощеков, внутренне собравшись, начал говорить:
— Скверные вести, Герман Олегович…Как бы это сказать…
— Прямо и руби. Что там у тебя стряслось?
— К сожалению, у нас…Подставил фирму не Вахитов, грех на Коркине…
Арефьев беззвучно положил вилку на скатерть, продолжая держать в другой руке длинный с серебряной ручкой нож.
— Повтори, что ты сказал, — за столом наступил ледниковый период. Арефьев, не поднимая глаз от тарелки, напрягся, словно ожидая выстрела в затылок. — Повтори, что ты сказал…
— Когда мы сегодня под стволами пистолетов уходили от Расколова, на территорию въехала машина, и Виктор…
— Подожди, пусть расскажет сам Виктор, — Арефьев взглянул на Шедова. — Ну, что там произошло?
Шедов ковырялся в тарелке и не сразу начал говорить.
— Я увидел в машине, которая въезжала во двор дома Расколова, вроде бы знакомое лицо, но сразу не мог сообразить, кому оно принадлежит. Вернее, догадался-то я сразу только не мог в это поверить…Мало ли, обман зрения, я ведь Коркина не так часто видел…
— И это все? — как будто Арефьеву полегчало, слишком неубедительными показались обвинения в адрес его финансиста.
Снова заговорил Голощеков.
— Сначала я тоже подумал, что Виктор в той стрессовой ситуации неадекватно воспринимал происходящее, однако…
— Да не тяни ты резину! — Арефьев в сердцах бросил на стол салфетку. — Мне надо наверняка знать — да или нет. Надеюсь, вы представляете, какие могут быть последствия и для него и для нас с вами. И, конечно, для этой сволочи Расколова.
— Я только что побывал в нашем офисе и просмотрел в кабинете Коркина кое-какие бумаги, после чего многое встало на свои места.
— А именно?
— Во-первых, в его записной книжке указаны все телефоны Расколова и, в том числе, номер его мобильника. Можем хоть сейчас позвонить по этому номеру и вы сами убедитесь.
— Дальше! — голос Арефьева приобретал бронзовый тембр.
Голощеков достал из кейса бумаги: лицензии на открытие двух обществ с ограниченной ответственностью на имя Евгения Коркина, родного брата Григория Коркина, договор о выдаче кредита…
— Вот, пожалуйста, две фирмы «Феникс» и «Домино»…Первой Коркин отпустил кредит в 300 тысяч долларов, другой — 250 тысяч…Я навел справки в Департаменте по лицензиям и действительно, до мая этого года эти фирмы еще функционировали. Сейчас их нет и в помине. Фирмы фантомы и Коркин со своим братом нас умыл почти на полмиллиона…
— Как же он мог давать кредит без моего согласия и без согласия акционеров?
— А вот смотрите, копия авизо, с помощью которого деньги были перечислены с нашего счета на счета этих подставных фирм. Все атрибуты налицо: подписи, номера счетов, печать…Если помните, в апреле на таможне были задержаны три тысячи тонн голландского спирта, который поступил к нам из Эстонии. Но это все фуфло, путем нехитрых манипуляций Коркин растаможил спирт и, минуя наши склады, продал его фирме «Золотой ярлык» по бросовой цене — доллар за литр. Вот накладная, можете убедиться, какого ядовитого гриба мы у себя держали…
— Клоп! Где он сейчас? — Арефьев встал из-за стола и подошел к окну. Пейзаж за ним — тоскливее не придумаешь: листья с деревьев почти опали, земля в ледяных разводах, нудные порывы ветра с первыми снежинками.
— Исчез. Я оставил в его кабинете Зинича…Но кроме бумаг у нас еще есть компьютерные дискеты. Возможно, то, что мы сейчас знаем, только цветочки…
Арефьев, опустив голову, тер поясницу. Болело.
— Вызови Смирнова, пусть он займется дискетами, а ты мне найди эту двуличную сволочь и живым или мертвым притащи сюда. А я-то, дурак, думал, что у меня дружная семья, одна сплоченная команда…А ведь он вместе с нами клялся на крови…
— Этим и ответит, — Голощеков нервничал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
К ним подкатила «хонда» и выскочившие из нее Зинич с Брониславом помогли им подняться и залезть в машину.
Несмотря на переполох, у Шедова из головы не выходил тот самый искаженный стекольными бликами образ, который он увидел в машине, въезжающей в ворота расколовского особняка.. Отдышавшись и закурив сигарету, он рассказал Голощекову о своем смутном видении.
— Как ни странно, то, что я там увидел, очень похоже на вашего финансиста… Гришу Коркина…
В салоне наступила навязчивая тишина. Несколько раз кашлянув в кулак, Голощеков сказал водителю:
— Паша, сворачивай направо, заедем к нам в офис, а потом в Опалиху, к шефу, — больше помощник не проронил ни слова.
В офис они направились с Зиничем. Последний остался внизу с охраной, а Голощеков поднялся на шестой этаж. Секретарша была на месте, и он у нее спросил — когда она последний раз видела Коркина? Оказалось, что тот в последние дни на фирме не появлялся.
Голощеков подошел к двери кабинета финансиста и нажал на ручку. Дверь открылась. Его интересовали два верхних ящика в рабочем столе Коркина. Голощеков, усевшись в кресло, стал проводить им тщательную ревизию. Делал выписки и снова листал. Затем он достал с полки толстую папку, на которой было написано: «Бухгалтерский отчет за 1999 год». Особый интерес у него вызвали два неподшитых документа. И по мере того, как он углублялся в их изучение, на лице появлялись разного рода выражения — от настороженности до глубокой растерянности.
Голощеков сделал звонок в Департамент лицензий при московской мэрии и, представившись помощником депутата Госдумы Кузьминой, занимающейся вопросами малого бизнеса, получил необходимую информацию.
После того как все бумаги легли на место, он попытался «порыться» в компьютере. Однако то, что он искал, требовало времени и большего опыта в поисках такого рода информатики. Вытащив из процессора дискету, и взяв из ящика стола четыре других, он вышел из кабинета.
Через тридцать минут они с Шедовым приехали в Опалиху. У Арефьева только что побывал врач — не ободривший и не открывший всей правды о его роковой болезни. Однако после ухода Камчадалова, он поднялся с постели и облачился в свой старый махровый халат. Дренаж, по-прежнему присосавшийся к правому боку, заставлял его осторожно передвигаться и не делать резких движений.
Когда Голощеков с Шедовым вошли в дом, лицо Арефьева просветлело. Злата постаралась: на столе задымились глиняные горшочки с чахохбили, на большом блюде аппетитно розовели тонко нарезанные ломтики лососины с хреном и оливками. Глаз радовала гора фруктов, возвышающаяся на большом фарфоровом блюде. Когда все уселись за стол, хозяин сказал:
— На девятнадцать часов у меня назначена встреча с членами координационного Совета, а сейчас рассказывайте, как вас встретил Расколов…
После того как фабула визита к Расколову была изложена, Арефьев резюмировал:
— Нам, наверное, легче договориться с Генеральной прокуратурой, чем с этим грязным субъектом.
Голощеков смотрел на шефа и заранее жалел его. Он понимал, как больно ударит по нему вероломство Коркина.
Помощник переглянулся с Шедовым, словно советуясь — сейчас начинать неприятный разговор или отложить до утра? Шедов опустил голову и Голощеков, внутренне собравшись, начал говорить:
— Скверные вести, Герман Олегович…Как бы это сказать…
— Прямо и руби. Что там у тебя стряслось?
— К сожалению, у нас…Подставил фирму не Вахитов, грех на Коркине…
Арефьев беззвучно положил вилку на скатерть, продолжая держать в другой руке длинный с серебряной ручкой нож.
— Повтори, что ты сказал, — за столом наступил ледниковый период. Арефьев, не поднимая глаз от тарелки, напрягся, словно ожидая выстрела в затылок. — Повтори, что ты сказал…
— Когда мы сегодня под стволами пистолетов уходили от Расколова, на территорию въехала машина, и Виктор…
— Подожди, пусть расскажет сам Виктор, — Арефьев взглянул на Шедова. — Ну, что там произошло?
Шедов ковырялся в тарелке и не сразу начал говорить.
— Я увидел в машине, которая въезжала во двор дома Расколова, вроде бы знакомое лицо, но сразу не мог сообразить, кому оно принадлежит. Вернее, догадался-то я сразу только не мог в это поверить…Мало ли, обман зрения, я ведь Коркина не так часто видел…
— И это все? — как будто Арефьеву полегчало, слишком неубедительными показались обвинения в адрес его финансиста.
Снова заговорил Голощеков.
— Сначала я тоже подумал, что Виктор в той стрессовой ситуации неадекватно воспринимал происходящее, однако…
— Да не тяни ты резину! — Арефьев в сердцах бросил на стол салфетку. — Мне надо наверняка знать — да или нет. Надеюсь, вы представляете, какие могут быть последствия и для него и для нас с вами. И, конечно, для этой сволочи Расколова.
— Я только что побывал в нашем офисе и просмотрел в кабинете Коркина кое-какие бумаги, после чего многое встало на свои места.
— А именно?
— Во-первых, в его записной книжке указаны все телефоны Расколова и, в том числе, номер его мобильника. Можем хоть сейчас позвонить по этому номеру и вы сами убедитесь.
— Дальше! — голос Арефьева приобретал бронзовый тембр.
Голощеков достал из кейса бумаги: лицензии на открытие двух обществ с ограниченной ответственностью на имя Евгения Коркина, родного брата Григория Коркина, договор о выдаче кредита…
— Вот, пожалуйста, две фирмы «Феникс» и «Домино»…Первой Коркин отпустил кредит в 300 тысяч долларов, другой — 250 тысяч…Я навел справки в Департаменте по лицензиям и действительно, до мая этого года эти фирмы еще функционировали. Сейчас их нет и в помине. Фирмы фантомы и Коркин со своим братом нас умыл почти на полмиллиона…
— Как же он мог давать кредит без моего согласия и без согласия акционеров?
— А вот смотрите, копия авизо, с помощью которого деньги были перечислены с нашего счета на счета этих подставных фирм. Все атрибуты налицо: подписи, номера счетов, печать…Если помните, в апреле на таможне были задержаны три тысячи тонн голландского спирта, который поступил к нам из Эстонии. Но это все фуфло, путем нехитрых манипуляций Коркин растаможил спирт и, минуя наши склады, продал его фирме «Золотой ярлык» по бросовой цене — доллар за литр. Вот накладная, можете убедиться, какого ядовитого гриба мы у себя держали…
— Клоп! Где он сейчас? — Арефьев встал из-за стола и подошел к окну. Пейзаж за ним — тоскливее не придумаешь: листья с деревьев почти опали, земля в ледяных разводах, нудные порывы ветра с первыми снежинками.
— Исчез. Я оставил в его кабинете Зинича…Но кроме бумаг у нас еще есть компьютерные дискеты. Возможно, то, что мы сейчас знаем, только цветочки…
Арефьев, опустив голову, тер поясницу. Болело.
— Вызови Смирнова, пусть он займется дискетами, а ты мне найди эту двуличную сволочь и живым или мертвым притащи сюда. А я-то, дурак, думал, что у меня дружная семья, одна сплоченная команда…А ведь он вместе с нами клялся на крови…
— Этим и ответит, — Голощеков нервничал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43