– шептала я те же слова, что и во сне. Я позвала ее по имени сквозь огромное зеленое море зарослей. Из-за старых деревьев не донеслось никакого ответа. Они были немыми свидетелями моей печали.
В густеющих сумерках я еле разглядела фигуру Милагроса.
С почерневшим от золы лицом и телом, он замер передо мной, немного постоял, выдерживая мой взгляд, а потом глаза его закрылись, ноги подкосились, и он устало рухнул на землю.
– Ты похоронил ее? – спросила я, перекинув его руку себе через плечо, чтобы втащить его на мой гамак. Мне это удалось с большим трудом – сначала перекинула туловище, потом ноги.
Он открыл глаза и поднял руку к небу, словно мог дотянуться к далеким облакам. – Ее душа вознеслась на небо, в дом грома, – с трудом выдавил он. – Огонь высвободил ее душу из костей, – добавил он и тут же крепко уснул.
Охраняя его беспокойный сон, я увидела, как перед моими усталыми глазами выросла призрачная чаща деревьев. В ночной тьме эти химерические деревья казались реальнее и выше пальм. Печали больше не было. Анхелика исчезла в моем сне, стала частицей настоящих и призрачных деревьев. Теперь она вечно будет скитаться среди духов исчезнувших зверей и мифических существ.
Перед самым рассветом Милагрос взял лежавшие на земле мачете, лук и стрелы. С отрешенным видом он забросил за спину колчан и, ни слова не говоря, направился в заросли. Я поспешила следом, боясь потерять его в полумраке.
Часа два мы шли молча, а потом Милагрос резко остановился на краю лесной прогалины.
– Дым мертвых вреден для женщин и детей, – сказал он, указав на сложенный из бревен погребальный костер.
Он уже частично обрушился, и в золе виднелись почерневшие кости.
Сев на землю, я стала смотреть, как Милагрос подсушивает над небольшим костром ступу, сделанную им из куска дерева. Со смесью ужаса и какого-то жуткого любопытства я неотступно следила за тем, как Милагрос просеивает золу, выбирая из нее кости Анхелики. Потом он принялся толочь их в ступе тонким шестом, пока те не превратились в черно-серый порошок.
– С дымом костра ее душа добралась к дому грома, – сказал Милагрос. Была уже ночь, когда он наполнил наши тыквенные сосуды истолченными костями и замазал их вязкой смолой.
– Жаль, что она не смогла заставить смерть подождать еще самую малость, – сказала я с тоской.
– Это не имеет значения, – сказал Милагрос, поднимая глаза от ступы. Лицо его было бесстрастно, но в черных глазах блестели слезы. Его нижняя губа дрогнула, потом скривилась в полуулыбку. – Все, чего она хотела, – это чтобы ее жизненная сущность снова стала частицей ее народа.
– Это не одно и то же, – возразила я, не вполне понимая, что имеет в виду Милагрос.
– Ее жизненная сущность находится в ее костях, – сказал он так, словно прощал мне мое невежество. – Ее пепел вернется к ее народу, в лес.
– Ее нет в живых, – настаивала я. – Что толку от ее пепла, если она хотела увидеть свой народ? – При одной мысли о том, что я никогда больше не увижу эту старую женщину, не услышу ее голоса и смеха, на меня снова нахлынула безудержная печаль. – Она так и не рассказала, почему была уверена, что я пойду вместе с ней.
Милагрос заплакал и, выбрав уголья из костра, стал тереть ими свое мокрое от слез лицо.
– Один наш шаман сказал Анхелике, что хотя она и покинула свою деревню, умрет она среди своего народа, а душа ее останется частью родного племени. – Милагрос жестко взглянул на меня, словно я собиралась его перебить. – Этот шаман уверил ее, что об этом позаботится девушка с волосами и глазами такого цвета, как у тебя.
– Но я думала, что ее народ никак не контактирует с белыми, – сказала я.
Слезы текли по лицу Милагроса, пока он объяснял, что в прежние времена его народ жил ближе к большой реке. – Теперь о тех днях помнят лишь немногие оставшиеся в живых старики, – сказал он тихо. – А позднее мы стали все дальше и дальше уходить в лес.
Я не вижу больше причины продолжать этот переход, подавленно думала я. Без этой старой женщины что мне делать среди ее народа? Она была главной причиной моего пребывания здесь.
– Что мне теперь делать? Ты отведешь меня обратно в миссию? – спросила я и, увидев недоумение на лице Милагроса, добавила: – Ведь принести ее пепел – это не одно и то же.
– Это одно и то же, – произнес он вполголоса. – Для нее это было важнее всего, – прибавил он, цепляя один из калабашей с пеплом мне на пояс.
Мое тело на мгновение застыло, потом расслабилось, когда я заглянула в глаза Милагроса. Его почерневшее лицо было полно благоговения и печали. Мокрыми от слез щеками он прижался к моим щекам и подчернил их угольями. Я робко тронула калабаш, висевший у меня на поясе; он был легок, как смех старой женщины.
Глава 5
Два дня мы, все убыстряя ход, без отдыха взбирались и спускались по склонам холмов. Я настороженно следила за безмолвной фигурой Милагроса, то появляющейся, то исчезающей в лесном сумраке. Торопливость его движений лишь усиливала мою неуверенность; временами мне хотелось заорать на него, чтобы он отвел меня обратно в миссию.
День над лесом помрачнел, а тучи из белых стали сначала серыми, затем и вовсе почернели. Тяжко и давяще они нависли над кронами деревьев. Тишину взорвал оглушительный раскат грома; вода потоками хлынула на землю, с беспощадной яростью ломая ветки, срывая листву.
Дав мне знак укрыться под гигантскими листьями, которые он успел нарезать, Милагрос присел на землю. Я же вместо того, чтобы подсесть к нему, сняла рюкзак, сняла висевший у меня на поясе сосуд с истолченными костями Анхелики и стащила с себя майку. Теплая вода благодатными струями забила по моему измученному телу. Намылив шампунем сначала голову, затем все тело, я смыла с кожи весь пепел, весь запах смерти. Я повернулась к Милагросу; его почерневшее лицо изможденно осунулось, а в глазах стояла такая печаль, что я пожалела о той поспешности, с какой принялась отмываться. Нервными движениями я стала стирать майку и, не глядя на него, спросила: – Мы ведь уже почти дошли до деревни? – По моему разумению, выйдя из миссии, мы прошагали далеко за сотню миль.
– Мы придем туда завтра, – сказал Милагрос, разворачивая маленький сверток из обвязанных лианами листьев с жареным мясом. Уголки его рта приподнялись в лукавой улыбке и резче обозначили морщины вокруг раскосых глаз. – То есть, если мы будем идти моим шагом.
Дождь стихал. Тучи разошлись. Я глубоко задышала, наполняя легкие чистым свежим воздухом. Долго еще после того, как дождь прекратился, с листвы падали капли.
Поймав отражение солнца, они ослепительно сверкали, словно осколки стекла.
– Я слышу, кто-то идет, – прошептал Милагрос. – Не шевелись.
Я ничего не слышала – ни птичьего голоса, ни шелеста листвы. Только я хотела сказать об этом, как треснула ветка, и на тропе перед нами появился нагой мужчина. Он был немного выше меня – примерно пять футов четыре дюйма. Интересно, подумала я, что делает его более мощным на вид – его мускулистая грудь или нагота. В руках у него был большой лук и несколько стрел. Лицо и тело были покрыты красными извилистыми линиями, которые тянулись по бокам вдоль ног и заканчивались точками вокруг колен.
Чуть позади него на меня таращились две молодые женщины. В их широко раскрытых темных глазах замерло изумление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
В густеющих сумерках я еле разглядела фигуру Милагроса.
С почерневшим от золы лицом и телом, он замер передо мной, немного постоял, выдерживая мой взгляд, а потом глаза его закрылись, ноги подкосились, и он устало рухнул на землю.
– Ты похоронил ее? – спросила я, перекинув его руку себе через плечо, чтобы втащить его на мой гамак. Мне это удалось с большим трудом – сначала перекинула туловище, потом ноги.
Он открыл глаза и поднял руку к небу, словно мог дотянуться к далеким облакам. – Ее душа вознеслась на небо, в дом грома, – с трудом выдавил он. – Огонь высвободил ее душу из костей, – добавил он и тут же крепко уснул.
Охраняя его беспокойный сон, я увидела, как перед моими усталыми глазами выросла призрачная чаща деревьев. В ночной тьме эти химерические деревья казались реальнее и выше пальм. Печали больше не было. Анхелика исчезла в моем сне, стала частицей настоящих и призрачных деревьев. Теперь она вечно будет скитаться среди духов исчезнувших зверей и мифических существ.
Перед самым рассветом Милагрос взял лежавшие на земле мачете, лук и стрелы. С отрешенным видом он забросил за спину колчан и, ни слова не говоря, направился в заросли. Я поспешила следом, боясь потерять его в полумраке.
Часа два мы шли молча, а потом Милагрос резко остановился на краю лесной прогалины.
– Дым мертвых вреден для женщин и детей, – сказал он, указав на сложенный из бревен погребальный костер.
Он уже частично обрушился, и в золе виднелись почерневшие кости.
Сев на землю, я стала смотреть, как Милагрос подсушивает над небольшим костром ступу, сделанную им из куска дерева. Со смесью ужаса и какого-то жуткого любопытства я неотступно следила за тем, как Милагрос просеивает золу, выбирая из нее кости Анхелики. Потом он принялся толочь их в ступе тонким шестом, пока те не превратились в черно-серый порошок.
– С дымом костра ее душа добралась к дому грома, – сказал Милагрос. Была уже ночь, когда он наполнил наши тыквенные сосуды истолченными костями и замазал их вязкой смолой.
– Жаль, что она не смогла заставить смерть подождать еще самую малость, – сказала я с тоской.
– Это не имеет значения, – сказал Милагрос, поднимая глаза от ступы. Лицо его было бесстрастно, но в черных глазах блестели слезы. Его нижняя губа дрогнула, потом скривилась в полуулыбку. – Все, чего она хотела, – это чтобы ее жизненная сущность снова стала частицей ее народа.
– Это не одно и то же, – возразила я, не вполне понимая, что имеет в виду Милагрос.
– Ее жизненная сущность находится в ее костях, – сказал он так, словно прощал мне мое невежество. – Ее пепел вернется к ее народу, в лес.
– Ее нет в живых, – настаивала я. – Что толку от ее пепла, если она хотела увидеть свой народ? – При одной мысли о том, что я никогда больше не увижу эту старую женщину, не услышу ее голоса и смеха, на меня снова нахлынула безудержная печаль. – Она так и не рассказала, почему была уверена, что я пойду вместе с ней.
Милагрос заплакал и, выбрав уголья из костра, стал тереть ими свое мокрое от слез лицо.
– Один наш шаман сказал Анхелике, что хотя она и покинула свою деревню, умрет она среди своего народа, а душа ее останется частью родного племени. – Милагрос жестко взглянул на меня, словно я собиралась его перебить. – Этот шаман уверил ее, что об этом позаботится девушка с волосами и глазами такого цвета, как у тебя.
– Но я думала, что ее народ никак не контактирует с белыми, – сказала я.
Слезы текли по лицу Милагроса, пока он объяснял, что в прежние времена его народ жил ближе к большой реке. – Теперь о тех днях помнят лишь немногие оставшиеся в живых старики, – сказал он тихо. – А позднее мы стали все дальше и дальше уходить в лес.
Я не вижу больше причины продолжать этот переход, подавленно думала я. Без этой старой женщины что мне делать среди ее народа? Она была главной причиной моего пребывания здесь.
– Что мне теперь делать? Ты отведешь меня обратно в миссию? – спросила я и, увидев недоумение на лице Милагроса, добавила: – Ведь принести ее пепел – это не одно и то же.
– Это одно и то же, – произнес он вполголоса. – Для нее это было важнее всего, – прибавил он, цепляя один из калабашей с пеплом мне на пояс.
Мое тело на мгновение застыло, потом расслабилось, когда я заглянула в глаза Милагроса. Его почерневшее лицо было полно благоговения и печали. Мокрыми от слез щеками он прижался к моим щекам и подчернил их угольями. Я робко тронула калабаш, висевший у меня на поясе; он был легок, как смех старой женщины.
Глава 5
Два дня мы, все убыстряя ход, без отдыха взбирались и спускались по склонам холмов. Я настороженно следила за безмолвной фигурой Милагроса, то появляющейся, то исчезающей в лесном сумраке. Торопливость его движений лишь усиливала мою неуверенность; временами мне хотелось заорать на него, чтобы он отвел меня обратно в миссию.
День над лесом помрачнел, а тучи из белых стали сначала серыми, затем и вовсе почернели. Тяжко и давяще они нависли над кронами деревьев. Тишину взорвал оглушительный раскат грома; вода потоками хлынула на землю, с беспощадной яростью ломая ветки, срывая листву.
Дав мне знак укрыться под гигантскими листьями, которые он успел нарезать, Милагрос присел на землю. Я же вместо того, чтобы подсесть к нему, сняла рюкзак, сняла висевший у меня на поясе сосуд с истолченными костями Анхелики и стащила с себя майку. Теплая вода благодатными струями забила по моему измученному телу. Намылив шампунем сначала голову, затем все тело, я смыла с кожи весь пепел, весь запах смерти. Я повернулась к Милагросу; его почерневшее лицо изможденно осунулось, а в глазах стояла такая печаль, что я пожалела о той поспешности, с какой принялась отмываться. Нервными движениями я стала стирать майку и, не глядя на него, спросила: – Мы ведь уже почти дошли до деревни? – По моему разумению, выйдя из миссии, мы прошагали далеко за сотню миль.
– Мы придем туда завтра, – сказал Милагрос, разворачивая маленький сверток из обвязанных лианами листьев с жареным мясом. Уголки его рта приподнялись в лукавой улыбке и резче обозначили морщины вокруг раскосых глаз. – То есть, если мы будем идти моим шагом.
Дождь стихал. Тучи разошлись. Я глубоко задышала, наполняя легкие чистым свежим воздухом. Долго еще после того, как дождь прекратился, с листвы падали капли.
Поймав отражение солнца, они ослепительно сверкали, словно осколки стекла.
– Я слышу, кто-то идет, – прошептал Милагрос. – Не шевелись.
Я ничего не слышала – ни птичьего голоса, ни шелеста листвы. Только я хотела сказать об этом, как треснула ветка, и на тропе перед нами появился нагой мужчина. Он был немного выше меня – примерно пять футов четыре дюйма. Интересно, подумала я, что делает его более мощным на вид – его мускулистая грудь или нагота. В руках у него был большой лук и несколько стрел. Лицо и тело были покрыты красными извилистыми линиями, которые тянулись по бокам вдоль ног и заканчивались точками вокруг колен.
Чуть позади него на меня таращились две молодые женщины. В их широко раскрытых темных глазах замерло изумление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67