Вот, собственно говоря, и все, что можно было сказать о самом клубе. Что же касалось непосредственно дома, то краска на его стенах местами облупилась, портьеры истрепались; кухня была самой что ни на есть непритязательной — никаких экзотических блюд здесь не подавали. Покрытие теннисного корта давно износилось, зато бассейн и площадка для гольфа содержались в отличном состоянии. Количество членов клуба год от года уменьшалось, но никому, казалось, до этого не было дела. Времена, когда принадлежность к тому или иному клубу являлась показателем общественного положения человека, уходили в прошлое.
Возможно, что постепенное угасание так называемого «клубного менталитета» в Гринли было связано с резким изменением взглядов и мышления военного поколения. Но скорее всего причиной тому был застой экономики медленно умиравшего города.
Камми стояла на крыльце старого загородного дома, принадлежавшего семейству Гринли, который располагался прямо напротив клуба, отделенный от него узкой полоской озера. Ей была видна цепочка ярких огней, украшавших пристань, слышны доносимые легким ветерком отзвуки музыки. В клубе праздновалась свадьба. Камми присутствовала на церемонии бракосочетания и, посидев какое-то время из вежливости за банкетным столом, улизнула с торжественного приема. Вечер был организован великолепно, но она не настолько близко знала молодоженов, чтобы оставаться до конца праздника. Поскольку ее загородный дом находился совсем близко от клуба, Камми заранее решила, что переночует там.
Их свадьба с Китом тоже проходила в этом клубе. Это было одним из самых приятных воспоминаний Камми о семейной жизни. Сентиментальная музыка, пьянящее шампанское… Ее воздушное шелковое платье цвета пламени свечи сверкало отделкой искрящихся кружев… А Кит был похож на восторженного петуха. Он выглядел таким гордым, таким счастливым. Так ликующе-радостно начиналась их новая жизнь. По крайней мере, так она тогда думала.
Теперь же, стоя на самом краю своей семейной жизни, Камми сознавала, что не все вписанное в ту страницу, которую она решила перевернуть, было таким уж ужасным. В конце концов, было и хорошее, пусть недолгое и мимолетное, но воспоминания об этих моментах заставляли тревожно сжиматься ее сердце.
Однажды, во время медового месяца, Кит купил ей в Мехико золотое кольцо с топазом. Он понял, что оно понравилось ей, когда они увидели кольцо на витрине, и, дождавшись, когда Камми легла отдохнуть после обеда, вернулся за ним в магазин. Кит подал кольцо в бокале с коктейлем «Маргарита». Коктейль Камми не понравился и, сделав несколько глотков, она стала выливать мутную жидкость через балконные перила прямо на песок пляжа, куда выходили их окна. Мужа чуть было не хватил удар.
Следующее памятное событие произошло приблизительно годом позже. Кит тогда продал свою рыбацкую лодку, чтобы сделать первый взнос за спортивный автомобиль, который, как ему казалось, хотелось иметь Камми. Они не могли позволить себе такую дорогую покупку, но Камми сделала восхищенный вид, чтобы не обидеть мужа. Как бы там ни было, но он хотел сделать ей приятное. Она терпеть не могла эту машину, в которой скорости приходилось переключать вручную, а низкие сиденья были установлены чуть ли не на земле, но Кит узнал об этом только через несколько месяцев.
Камми часто думала, что Киту нужна другая женщина: более легкомысленная, более веселая, требующая меньшей эмоциональной отдачи, такая, которую вполне бы устраивал гоночный автомобиль, а спрятанный в коктейле перстень привел бы в восторг, словно бы это было вершиной романтического отношения мужчины к своей возлюбленной. Такая женщина вполне довольствовалась бы тем, что в качестве своей любви и нежности Кит способен был предложить только купленный в магазине подарок. Камми же никогда не была такой, хотя и пыталась на протяжении многих лет притворяться в угоду мужу.
Камми резко повернулась лицом к озеру и стала напряженно вглядываться в даль, краем глаза уловив какое-то странное движение. По воде, словно привидение, скользила моторная лодка, у руля которой сидел один-единственный пассажир. Немного погодя послышалось и тихое жужжание лодочного мотора. И вот уже лодка сворачивает к пристани, где стоит лодочный сарай.
Быстро оглядев себя, Камми решила, что белая футболка и юбка кремового цвета, в которые она переоделась после свадьбы, вряд ли выдали ее присутствие. К тому же она стояла на крыльце, навес над которым отбрасывал широкую полосу черной тени. Сделав шаг назад, она хотела незаметно скрыться в доме. Черт возьми, сейчас ей только гостей не хватало.
— Не надо убегать, дорогуша, это всего-навсего я!
Этот оклик заставил Камми остановиться. Уэн Марстон. Ее сочный голос, пропитанный едким юмором, нельзя было не узнать.
Камми тотчас же почувствовала глубокое облегчение. Улыбаясь, она спустилась с крыльца и поспешила к озеру по усыпанной гравием дорожке. Лодка толкнулась о причал, и в руки Камми полетела толстая веревка, которую выбросила ей Уэн. Через минуту послышалось пыхтение кузины, взбиравшейся по лесенке на твердую землю. Камми, возившаяся на пристани с веревкой, бросила ей через плечо:
— Что ты здесь делаешь в такое позднее время?
— Наношу визиты, киса. Я пропустила такое важное мероприятие, как регистрация молодых, опоздала на праздничный банкет, и все из-за этой, ну как ее там… миссис Коннели, черт бы побрал эту старушенцию. Она, видите ли, захотела оценить бриллиантовую булавку своей бабушки. Не булавка, а целое золотое бревно… И все это время потеряно даром — оказывается, эта самая миссис и не собиралась продавать свою драгоценность. Короче, в клубе мне сказали, что ты скорее всего уехала к себе на виллу. А мне непременно надо было повидать тебя, чтобы рассказать сногсшибательную историю…
Повернувшись лицом к дому, Камми скрыла улыбку, которую вызвала у нее болтовня Уэн.
— Пойдем в дом, я налью тебе чего-нибудь выпить.
Камми увлекла кузину за собой на кухню и налила ей крепкого бурбона, смешав его с кока-колой, а себе — белого вина. Вечер был таким приятным, что женщины, взяв стаканы, вышли на крыльцо и уселись там в плетеные кипарисовые кресла, вдыхая теплый, ласковый воздух. Их лица были едва различимы в неярком свете, падавшем из окна.
— Не понимаю, почему ты сюда не переедешь, — удивленно сказала Уэн, одним глотком отпив полстакана бурбона. — Я бы непременно так и сделала, будь этот дом моим.
— Честно говоря, я тоже иногда подумываю об этом, — призналась Камми.
Этот небольшой дом, состоявший всего из двух спален и просторной комнаты, служившей одновременно и кухней, и столовой, и гостиной, был необычайно уютным. Покатая крыша, которая со всех четырех сторон выдавалась широкими навесами, высокий чердак и внушительных размеров камин, облицованный сосновыми досочками, плотно пригнанными друг к другу, создавали впечатление объемности и вместительности этого строения… Здесь ощущался покой и умиротворение, здесь витали воспоминания о долгих дремотных летних днях и тихих, сонных зимах. Из этого убаюкивающего рая не хотелось уезжать. Но рай этот находился в пятнадцати милях от города, да и можно ли было сравнить его с «Вечнозеленым».
Кузины перебросились еще парой колких замечаний, добродушно подтрунивая друг над другом, после чего Камми наконец спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84