Он выступил было с предложением сделать короля Ибн-Сауда «властителем всего Ближнего Востока, при условии, что он сможет найти с Вами (т. е. с Хаимом Вейцманом) общий язык»: не исключено, что сообщение Вейцмана об этом президенту Рузвельту стало причиной ещё одного любопытного эпизода в 1944 году. Некий американский полковник Хоскинс (по словам Вейцмана, «личный представитель президента Рузвельта на Ближнем Востоке») прибыл с визитом к арабскому монарху. Как и все, кто разбирался в ближневосточных делах, полковник Хоскннс не питал никакого доверия к планам создания сионистского государства, но был за то, чтобы помочь устройству евреев (тем из них, кто этого желал) в Палестине при условии соглашения с арабами. Прибыв к Ибн-Сауду, он узнал, что король считал себя грубо оскорблённым Вейцманом, о котором он говорил лишь «в самом разгневанном и презрительном тоне, утверждая, что я» (Вейцман) «пытался подкупить его взяткой в 20 миллионов фунтов, чтобы он продал Палестину евреям», от каковой сделки король, разумеется, с возмущением отказался». Ни о каком (общем языке» после этого конечно не могло быть речи, и полковник Хоскинс также исчезает с нашей сцены — ещё один из многих благонамеренных людей, тщетно пытавшихся справиться с неразрешимой проблемой, порождённой м-ром Бальфуром.
В последние месяцы войны оставались, таким образом, лишь два возможных решения ближневосточного вопроса. Либо британское правительство, отказавшись от решений 1939 года, должно было продолжать бесплодную борьбу, стараясь сохранить беспристрастное равновесие между коренным населением Палестгины и осаждавшими его местечковыми захватчиками: либо же оно должно было плюнуть на «мандат» и убраться из страны, после чего сионисты изгнали бы её коренное население силой оружия, полученного ими на европейском и африканском театрах войны. Не было сомнений в том, что приближался именно этот второй потрясающий момент палестинской драмы. Вейцман заявил Рузвельту, что сионисты «не могут ставить решение вопроса в зависимость от согласия арабов», но президент отказался вынести окончательное решение. Черчилль, согласно Вейцману, уже принял решение, хотя и сообщил об этом лишь в частном порядке, и в 1944 году Вейцман нетерпеливо требовал от него официального решения в форме «именной декларации Бальфура, в которой (вместо ничего не говорившей фразы о „еврейском национальном очаге“) сионистам гарантировалась бы определённая территория; ещё в 1949 году Вейцман писал с возмущением, что „под предлогом“ того, что сначала должна быть закончена война, Черчилль отказался от объявления этой официальной и окончательной капитуляции.
Подобно Макбету, великие мира сего старались стушеваться по мере приближения рокового момента этого преступного действия. Ни Черчилль, ни Рузвельт не в состоянии были послать своих солдат на это преступление, и сионисты исступлённо вопили об их неспособности к принятию твёрдых решений. Рузвельт поплыл в Ялту с выражением обречённого отчаяния на лице, запечатлённого в кинохрониках, договорился там о разделе Европы и, под конец, кратко информировал Черчилля (который, как пишет Гарри Гопкинс, был «поражён» и «весьма озабочен» этой новостью), что он намерен встретиться с королём Ибн-Саудом на борту американского крейсера «Квинси». Всё последующее представляется сплошной загадкой. Ни Рузвельт, ни Черчилль не обладали ни малейшим правом наделять арабской землёй ловчил, осаждавших их в Вашингтоне и Лондоне; однако, то что от них теперь требовалось, представлялось, по сравнению с тем, что они только что натворили в Ялте, столь маловажным, что никто не удивился бы, если бы Рузвельт наконец сдался и предъявил королю Ибн-Сауду жёсткий ультиматум в палестинском вопросе. Вместо этого, он неожиданно вышел из роли, которую играл в течение многих лет, и заговорил, как настоящий государственный деятель; после этого он быстро скончался.
Рузвельт покинул Ялту 11 февраля 1945 г., проведя следующие три дня, 12, 13 и 14 февраля на борту (Квинси» в обществе короля Ибн-Сауда. Он обратился к королю с просьбой «допустить ещё некоторое количество евреев в Палестину», услышав в ответ категорическое «нет». Ибн-Сауд сказал ему, что «там уже имеется вооружённая до зубов палестинская армия из евреев… не собирающаяся воевать с немцами, но явно нацеленная на арабов». 28 февраля Рузвельт прибыл в Вашингтон. 28 марта король подтвердил письмом свои устные предостережения (с тех пор полностью подтверждённые фактами) о последствиях, которые возымеет американская поддержка сионистов. 5 апреля Рузвельт ответил, также письмом, подтвердив данное устно Ибн-Сауду обещание, что «в качестве главы американского правительства, я не предприму никаких действий, которые могли бы оказаться враждебными по отношению к арабскому народу», 12-го апреля он приказал долго жить.
Это его обязательство никогда не стало бы достоянием гласности, если бы другой американский государственный деятель, государственный секретарь (министр иностранных дел) Джеймс Бёрнс не опубликовал его полгода спустя (18 октября 1945 г.), тщетно пытаясь удержать преемника Рузвельта, нового президента Трумана, от «враждебных арабскому народу действий», которых президент Рузвельт поклялся не совершать. Это обязательство было дано Рузвельтом фактически на смертном одре, и ещё одной из больших загадок истории является вопрос, дал ли он его всерьёз? Если да, то остаётся предположить, что смерть снова вмешалась в пользу сионизма. Близкий к нему Гарри Гопкинс (присутствовавший при беседах с Ибн-Саудом и изложивший их содержание в служебной записке) презрительно отрицает серьёзность этого обязательства, указывая, что президент Рузвельт «полностью обязался — официально, частным порядком и по собственному убеждению — содействовать сионизму»; однако в его меморандуме зафиксировано заявление Рузвельта, что от Ибн-Сауда он узнал о Палестине за пять минут больше, чем раньше за всю свою жизнь; по-видимому из этого заявления впоследствии родился анекдот, будто бы Ибн-Сауд сказал: «Уже две тысячи лет, как нам давно известно всё то, чему Вам пришлось научиться с помощью двух мировых войн». Вряд ли, однако, Гарри Гопкинса именно в этом вопросе можно считать заслуживающим доверия: немедленно после бесед с Ибн-Саудом он, бывший до тех пор тенью Рузвельта, но непонятым причинам порвал с президентом, не встретившись с ним больше до самой его смерти. Гопкинс заперся в своей каюте на крейсере и сошёл через три дня в Алжире на берег, «послав сообщение» президенту через третье лицо, что вернётся в Америку другим путём. Этот разрыв представляется столь же неожиданным, как в своё время разрыв между г-дами Вильсоном и Хаузом.
Единственное, чтс не подлежит сомнению, это то, что над последними неделями и днями жизни Рузвельта нависла тень спора о Сионе, а отнюдь не американских или европейских вопросов. Останься он жить и стань его обязательство Ибн-Сауду известным, сионизм, столь мощно помогший его избранию президентом и нахождению на этом посту в течение 12 лет, превратился бы в его злейшего врага; вместо этого он умер. В категоричности его обязательства Ибн-Сауду не может быть сомнений, он писал: «в отношении основного положения в Палестине не будет принято ни одного решения без полнейшей консультации как с арабами, так и с евреями»;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259
В последние месяцы войны оставались, таким образом, лишь два возможных решения ближневосточного вопроса. Либо британское правительство, отказавшись от решений 1939 года, должно было продолжать бесплодную борьбу, стараясь сохранить беспристрастное равновесие между коренным населением Палестгины и осаждавшими его местечковыми захватчиками: либо же оно должно было плюнуть на «мандат» и убраться из страны, после чего сионисты изгнали бы её коренное население силой оружия, полученного ими на европейском и африканском театрах войны. Не было сомнений в том, что приближался именно этот второй потрясающий момент палестинской драмы. Вейцман заявил Рузвельту, что сионисты «не могут ставить решение вопроса в зависимость от согласия арабов», но президент отказался вынести окончательное решение. Черчилль, согласно Вейцману, уже принял решение, хотя и сообщил об этом лишь в частном порядке, и в 1944 году Вейцман нетерпеливо требовал от него официального решения в форме «именной декларации Бальфура, в которой (вместо ничего не говорившей фразы о „еврейском национальном очаге“) сионистам гарантировалась бы определённая территория; ещё в 1949 году Вейцман писал с возмущением, что „под предлогом“ того, что сначала должна быть закончена война, Черчилль отказался от объявления этой официальной и окончательной капитуляции.
Подобно Макбету, великие мира сего старались стушеваться по мере приближения рокового момента этого преступного действия. Ни Черчилль, ни Рузвельт не в состоянии были послать своих солдат на это преступление, и сионисты исступлённо вопили об их неспособности к принятию твёрдых решений. Рузвельт поплыл в Ялту с выражением обречённого отчаяния на лице, запечатлённого в кинохрониках, договорился там о разделе Европы и, под конец, кратко информировал Черчилля (который, как пишет Гарри Гопкинс, был «поражён» и «весьма озабочен» этой новостью), что он намерен встретиться с королём Ибн-Саудом на борту американского крейсера «Квинси». Всё последующее представляется сплошной загадкой. Ни Рузвельт, ни Черчилль не обладали ни малейшим правом наделять арабской землёй ловчил, осаждавших их в Вашингтоне и Лондоне; однако, то что от них теперь требовалось, представлялось, по сравнению с тем, что они только что натворили в Ялте, столь маловажным, что никто не удивился бы, если бы Рузвельт наконец сдался и предъявил королю Ибн-Сауду жёсткий ультиматум в палестинском вопросе. Вместо этого, он неожиданно вышел из роли, которую играл в течение многих лет, и заговорил, как настоящий государственный деятель; после этого он быстро скончался.
Рузвельт покинул Ялту 11 февраля 1945 г., проведя следующие три дня, 12, 13 и 14 февраля на борту (Квинси» в обществе короля Ибн-Сауда. Он обратился к королю с просьбой «допустить ещё некоторое количество евреев в Палестину», услышав в ответ категорическое «нет». Ибн-Сауд сказал ему, что «там уже имеется вооружённая до зубов палестинская армия из евреев… не собирающаяся воевать с немцами, но явно нацеленная на арабов». 28 февраля Рузвельт прибыл в Вашингтон. 28 марта король подтвердил письмом свои устные предостережения (с тех пор полностью подтверждённые фактами) о последствиях, которые возымеет американская поддержка сионистов. 5 апреля Рузвельт ответил, также письмом, подтвердив данное устно Ибн-Сауду обещание, что «в качестве главы американского правительства, я не предприму никаких действий, которые могли бы оказаться враждебными по отношению к арабскому народу», 12-го апреля он приказал долго жить.
Это его обязательство никогда не стало бы достоянием гласности, если бы другой американский государственный деятель, государственный секретарь (министр иностранных дел) Джеймс Бёрнс не опубликовал его полгода спустя (18 октября 1945 г.), тщетно пытаясь удержать преемника Рузвельта, нового президента Трумана, от «враждебных арабскому народу действий», которых президент Рузвельт поклялся не совершать. Это обязательство было дано Рузвельтом фактически на смертном одре, и ещё одной из больших загадок истории является вопрос, дал ли он его всерьёз? Если да, то остаётся предположить, что смерть снова вмешалась в пользу сионизма. Близкий к нему Гарри Гопкинс (присутствовавший при беседах с Ибн-Саудом и изложивший их содержание в служебной записке) презрительно отрицает серьёзность этого обязательства, указывая, что президент Рузвельт «полностью обязался — официально, частным порядком и по собственному убеждению — содействовать сионизму»; однако в его меморандуме зафиксировано заявление Рузвельта, что от Ибн-Сауда он узнал о Палестине за пять минут больше, чем раньше за всю свою жизнь; по-видимому из этого заявления впоследствии родился анекдот, будто бы Ибн-Сауд сказал: «Уже две тысячи лет, как нам давно известно всё то, чему Вам пришлось научиться с помощью двух мировых войн». Вряд ли, однако, Гарри Гопкинса именно в этом вопросе можно считать заслуживающим доверия: немедленно после бесед с Ибн-Саудом он, бывший до тех пор тенью Рузвельта, но непонятым причинам порвал с президентом, не встретившись с ним больше до самой его смерти. Гопкинс заперся в своей каюте на крейсере и сошёл через три дня в Алжире на берег, «послав сообщение» президенту через третье лицо, что вернётся в Америку другим путём. Этот разрыв представляется столь же неожиданным, как в своё время разрыв между г-дами Вильсоном и Хаузом.
Единственное, чтс не подлежит сомнению, это то, что над последними неделями и днями жизни Рузвельта нависла тень спора о Сионе, а отнюдь не американских или европейских вопросов. Останься он жить и стань его обязательство Ибн-Сауду известным, сионизм, столь мощно помогший его избранию президентом и нахождению на этом посту в течение 12 лет, превратился бы в его злейшего врага; вместо этого он умер. В категоричности его обязательства Ибн-Сауду не может быть сомнений, он писал: «в отношении основного положения в Палестине не будет принято ни одного решения без полнейшей консультации как с арабами, так и с евреями»;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259