Орден святой Лауры, а республика Таутланд.
Госпожа копия с Венеры. Интересно, знает ли кто-нибудь, где находится эта республика?
Господин без совести. Все государства, которых нет в географических справочниках, расположены в Тихом океане.
Послевоенный господин. Господа, ведь речь идет не о государстве, речь идет о награде, которую нагл уважаемый гражданин и общий друг господин Тодорович заслужил и как великий гражданин, и как благородный благодетель, и как национальный деятель. И поэтому, господа и дамы, я предлагаю тост за республику Таутланд…
Господин без совести. Да оставьте вы в покое этот Таутланд!
Послевоенный господин. Ну, хорошо, оставим Таутланд в покое. От вашего имени, господа, я поздравляю господина Тодоровича и провозглашаю: живео! Живео!
Все подхватывают крик, чокаются с Жаном. Музыка играет что-то бравурное.
Господин, ожидающий богатое наследство. Тише, господин Тодорович хочет поблагодарить.
Все. Просим! Просим!
Жан (встает). Сию минуточку! Господа, для меня это такое торжество, я никогда не думал. Я не знаю, за что они дали мне этот орден, может, они узнали, что я собираюсь построить церковь в Путинцах, но все равно, для меня такая честь, и я прошу… я могу сказать… нет, господа, я ничего больше не могу сказать. (Садится.)
Все. Живео! Живео!
Послевоенный господин. Дорогой господин Тодорович, исполните еще одно мое желание.
Жан. Пожалуйста!
Послевоенный господин. Давайте выпьем за побратимство.
Жан. А почему нет? Пожалуйста!
Послевоенный господин. Официант! Наполни нам бокалы. (Поднимает бокал.) Отныне во имя божье, дорогой Йован, мы с тобой побратимы. И нет на свете силы, которая смогла бы нас разъединить. Живео! (Пьют, скрестив руки, затем трижды целуются. Музыканты играют туш.)
Все (поют). Живео! Живео! Живео! Многие лета!
Господин советник без репутации. А вы не находите, господа, что господин Маткович очень молчалив сегодня? У него, видимо, плохое настроение.
Госпожа советница с репутацией. Я еще на банкете заметила это, но не хотела говорить, потому что в каждом моем замечании господин Маткович видит желание навредить кому-то.
Послевоенный господин. Господин Маткович даже не выпил бокала после моего тоста.
Маткович. Бог мой, неужели мое плохое настроение так заметно? Я действительно опечален и озабочен, но, как сказал один поэт: «Заботы лучше всего утопить в вине»! (Поднимает бокал.)
Послевоенный господин. Правильно! Браво! Живео! (Чокается с Жаном.) Твое здоровье, побратим!
Госпожа советница с репутацией. Послушаем и ваш тост.
Послевоеннный господин. Да, да, послушаем и ваш тост.
Все. Слушаем! Слушаем!
Маткович. Вы думаете, и я должен говорить?
Господин советник без репутации. Обязательно!
Председатель клуба. Мы уже провозглашали официальные тосты на банкете, а вам оставили возможность произнести здесь, в интимном кругу, один интимный тост.
Маткович. Хорошо. Пусть будет по-вашему, но только не забудьте, господа, вы сами изъявили желание меня слушать.
Председатель клуба. Зачем вам понадобилась такая оговорка?
Маткович. А затем, что мой тост, вероятно, не очень вам понравится.
Все. Просим! Просим!
Маткович (поднимается, взяв бокал, отходит от стола и останавливается возле отдельно стоящего стула). Господа и дамы! Хотя кто-то только что говорил здесь, что полночная философия несносна, что туманные мысли, высказанные ночью, очень быстро улетучиваются на заре, но иногда, господа, обстоятельства все же вынуждают человека задуматься над превратностями и причудами судьбы.
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров. О, это уж что-то слишком серьезно!
Послевоенный господин. Как тот профессор: цивилизация, рампа, этика…
Маткович. Может быть, вы и правы. Но разве плохо, находясь в хорошем настроении, поговорить иногда и серьезно. Только позвольте мне сначала избавиться от нежелательных слушателей. Господин председатель сказал, что я должен произнести тост в интимном кругу. Следовательно, тот, кто не принадлежит к этому кругу, не должен его слышать…
Господин советник без репутации. Совершенно справедливо! И очень уместно.
Маткович. Маришка, я хотел бы, чтобы вы и ваш помощник посмотрели, что делается в кафе.
Маришка. Пожалуйста, пожалуйста! (Подзывает официанта и вместе с ним уходит.)
Госпожа советница с репутацией. А разве Маришка не принадлежит к интимному кругу?
Маткович. Думаю, что нет. (Подходит к возвышению и расплачивается с музыкантами.)
Музыканты собирают свои инструменты.
Господин без совести. За каким дьяволом вам понадобились все эти приготовления? Вы ведь не комедию собираетесь разыгрывать?
Председатель клуба. Уж не готовится ли здесь какой-нибудь заговор?
Маткович. Терпение, господа! Я продолжаю… Прежде всего мне хотелось бы вам напомнить, что в мире нет ничего изменчивее и удивительнее, чем счастье. Счастье, как таинственная незнакомка, очаровывает вас своей многообещающей улыбкой и зовет в свои нежные объятья, но в самый последний момент оно может задушить вас в своих неясных объятьях… Счастье, как бешеная волна в бушующем океане жизни. Оно поднимает со дна на поверхность мелкие песчинки и бросает на дно огромные пловучие города.
Послевоенный господин. Это уж похоже на церковную проповедь!
Госпожа советница с репутацией. Ах, я засыпаю.
Маткович. Я разбужу вас!
Музыканты и певица (после того как собрали инструменты). Спокойной ночи! (Уходят.)
Маткович (после их ухода). Судьба, вероятно, решила посмеяться и над вами, господа. После того как я сообщу вам все подробности, вы поверите, что эта, можно сказать, трагедия прежде всего обрушилась на мою голову: и тогда вы поймете, почему у меня сегодня такое плохое настроение, и поймете, зачем мне понадобилось такое обширное предисловие. Ведь вы же сами знаете, господа: гром никогда не грянет с ясного неба.
Господин без совести. Это уже становится интересным.
Госпожа копия с Венеры. Нет, меня это начинает уже нервировать.
Председатель клуба. Да говорите же наконец, в чем дело?
Послевоенный господин. И пусть этот гром наконец грянет!
Maткович. Четыре дня тому назад я, вернее сказать, не я, а господин Тодорович получил официальное уведомление от уполномоченного адвоката из Нью-Фаундленда. До этого, как вы знаете, господин Тодорович уже получил письмо, в котором говорилось о его наследстве. Но то было частное письмо какого-то родственника. А теперь мы имеем официальное уведомление из нотариальной конторы. Адвокат сообщает господину Тодоровичу, что после выполнения всех формальностей, после того как будут представлены соответствующие документы и оплачены налоговые сборы, пошлина и расходы по посредничеству, воля умершего родственника будет выполнена и нотариальная контора перешлет господину Тодоровичу его наследство – сто долларов.
Все вскакивают со своих мест. Общее замешательство Тупо и молча смотрят друг на друга. Продолжительная пауза.
Господин без совести (первый пришел в себя). Сто долларов?
Послевоенный господин. То есть на наши деньги пять тысяч шестьсот динаров?
Маткович. Совершенно точно!
Господин, ожидающий богатое наследство. А миллионы?
Маткович. Миллионов нет.
Жан (вскакивает, пораженный неожиданным известием). Но, господин Маткович… Это правда?
Маткович. К сожалению, да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Госпожа копия с Венеры. Интересно, знает ли кто-нибудь, где находится эта республика?
Господин без совести. Все государства, которых нет в географических справочниках, расположены в Тихом океане.
Послевоенный господин. Господа, ведь речь идет не о государстве, речь идет о награде, которую нагл уважаемый гражданин и общий друг господин Тодорович заслужил и как великий гражданин, и как благородный благодетель, и как национальный деятель. И поэтому, господа и дамы, я предлагаю тост за республику Таутланд…
Господин без совести. Да оставьте вы в покое этот Таутланд!
Послевоенный господин. Ну, хорошо, оставим Таутланд в покое. От вашего имени, господа, я поздравляю господина Тодоровича и провозглашаю: живео! Живео!
Все подхватывают крик, чокаются с Жаном. Музыка играет что-то бравурное.
Господин, ожидающий богатое наследство. Тише, господин Тодорович хочет поблагодарить.
Все. Просим! Просим!
Жан (встает). Сию минуточку! Господа, для меня это такое торжество, я никогда не думал. Я не знаю, за что они дали мне этот орден, может, они узнали, что я собираюсь построить церковь в Путинцах, но все равно, для меня такая честь, и я прошу… я могу сказать… нет, господа, я ничего больше не могу сказать. (Садится.)
Все. Живео! Живео!
Послевоенный господин. Дорогой господин Тодорович, исполните еще одно мое желание.
Жан. Пожалуйста!
Послевоенный господин. Давайте выпьем за побратимство.
Жан. А почему нет? Пожалуйста!
Послевоенный господин. Официант! Наполни нам бокалы. (Поднимает бокал.) Отныне во имя божье, дорогой Йован, мы с тобой побратимы. И нет на свете силы, которая смогла бы нас разъединить. Живео! (Пьют, скрестив руки, затем трижды целуются. Музыканты играют туш.)
Все (поют). Живео! Живео! Живео! Многие лета!
Господин советник без репутации. А вы не находите, господа, что господин Маткович очень молчалив сегодня? У него, видимо, плохое настроение.
Госпожа советница с репутацией. Я еще на банкете заметила это, но не хотела говорить, потому что в каждом моем замечании господин Маткович видит желание навредить кому-то.
Послевоенный господин. Господин Маткович даже не выпил бокала после моего тоста.
Маткович. Бог мой, неужели мое плохое настроение так заметно? Я действительно опечален и озабочен, но, как сказал один поэт: «Заботы лучше всего утопить в вине»! (Поднимает бокал.)
Послевоенный господин. Правильно! Браво! Живео! (Чокается с Жаном.) Твое здоровье, побратим!
Госпожа советница с репутацией. Послушаем и ваш тост.
Послевоеннный господин. Да, да, послушаем и ваш тост.
Все. Слушаем! Слушаем!
Маткович. Вы думаете, и я должен говорить?
Господин советник без репутации. Обязательно!
Председатель клуба. Мы уже провозглашали официальные тосты на банкете, а вам оставили возможность произнести здесь, в интимном кругу, один интимный тост.
Маткович. Хорошо. Пусть будет по-вашему, но только не забудьте, господа, вы сами изъявили желание меня слушать.
Председатель клуба. Зачем вам понадобилась такая оговорка?
Маткович. А затем, что мой тост, вероятно, не очень вам понравится.
Все. Просим! Просим!
Маткович (поднимается, взяв бокал, отходит от стола и останавливается возле отдельно стоящего стула). Господа и дамы! Хотя кто-то только что говорил здесь, что полночная философия несносна, что туманные мысли, высказанные ночью, очень быстро улетучиваются на заре, но иногда, господа, обстоятельства все же вынуждают человека задуматься над превратностями и причудами судьбы.
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров. О, это уж что-то слишком серьезно!
Послевоенный господин. Как тот профессор: цивилизация, рампа, этика…
Маткович. Может быть, вы и правы. Но разве плохо, находясь в хорошем настроении, поговорить иногда и серьезно. Только позвольте мне сначала избавиться от нежелательных слушателей. Господин председатель сказал, что я должен произнести тост в интимном кругу. Следовательно, тот, кто не принадлежит к этому кругу, не должен его слышать…
Господин советник без репутации. Совершенно справедливо! И очень уместно.
Маткович. Маришка, я хотел бы, чтобы вы и ваш помощник посмотрели, что делается в кафе.
Маришка. Пожалуйста, пожалуйста! (Подзывает официанта и вместе с ним уходит.)
Госпожа советница с репутацией. А разве Маришка не принадлежит к интимному кругу?
Маткович. Думаю, что нет. (Подходит к возвышению и расплачивается с музыкантами.)
Музыканты собирают свои инструменты.
Господин без совести. За каким дьяволом вам понадобились все эти приготовления? Вы ведь не комедию собираетесь разыгрывать?
Председатель клуба. Уж не готовится ли здесь какой-нибудь заговор?
Маткович. Терпение, господа! Я продолжаю… Прежде всего мне хотелось бы вам напомнить, что в мире нет ничего изменчивее и удивительнее, чем счастье. Счастье, как таинственная незнакомка, очаровывает вас своей многообещающей улыбкой и зовет в свои нежные объятья, но в самый последний момент оно может задушить вас в своих неясных объятьях… Счастье, как бешеная волна в бушующем океане жизни. Оно поднимает со дна на поверхность мелкие песчинки и бросает на дно огромные пловучие города.
Послевоенный господин. Это уж похоже на церковную проповедь!
Госпожа советница с репутацией. Ах, я засыпаю.
Маткович. Я разбужу вас!
Музыканты и певица (после того как собрали инструменты). Спокойной ночи! (Уходят.)
Маткович (после их ухода). Судьба, вероятно, решила посмеяться и над вами, господа. После того как я сообщу вам все подробности, вы поверите, что эта, можно сказать, трагедия прежде всего обрушилась на мою голову: и тогда вы поймете, почему у меня сегодня такое плохое настроение, и поймете, зачем мне понадобилось такое обширное предисловие. Ведь вы же сами знаете, господа: гром никогда не грянет с ясного неба.
Господин без совести. Это уже становится интересным.
Госпожа копия с Венеры. Нет, меня это начинает уже нервировать.
Председатель клуба. Да говорите же наконец, в чем дело?
Послевоенный господин. И пусть этот гром наконец грянет!
Maткович. Четыре дня тому назад я, вернее сказать, не я, а господин Тодорович получил официальное уведомление от уполномоченного адвоката из Нью-Фаундленда. До этого, как вы знаете, господин Тодорович уже получил письмо, в котором говорилось о его наследстве. Но то было частное письмо какого-то родственника. А теперь мы имеем официальное уведомление из нотариальной конторы. Адвокат сообщает господину Тодоровичу, что после выполнения всех формальностей, после того как будут представлены соответствующие документы и оплачены налоговые сборы, пошлина и расходы по посредничеству, воля умершего родственника будет выполнена и нотариальная контора перешлет господину Тодоровичу его наследство – сто долларов.
Все вскакивают со своих мест. Общее замешательство Тупо и молча смотрят друг на друга. Продолжительная пауза.
Господин без совести (первый пришел в себя). Сто долларов?
Послевоенный господин. То есть на наши деньги пять тысяч шестьсот динаров?
Маткович. Совершенно точно!
Господин, ожидающий богатое наследство. А миллионы?
Маткович. Миллионов нет.
Жан (вскакивает, пораженный неожиданным известием). Но, господин Маткович… Это правда?
Маткович. К сожалению, да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22