— Я не люблю разгадывать загадки. Был Юзек? — Ну, был. — Принес? — Ничего не принес. — Как это понимать? Прокол?
— А что же еще?
— Так, — Надя на секунду задумалась. Потом снова спросила: — Ну, а взял-то все?
— Ничего не взял.
— Что-о?!
Надя, забывшись, взволнованно всплеснула руками. Такого она не ждала. Это уже нешуточный удар. В момент, когда надо чем-то блеснуть, вдруг такой провал. На ум пришла было спасительная мысль: Юзека передал ей в свое время Артур Филиппович, так пусть он за него и отвечает. Но мысль эту пришлось тут же оставить. Она имеет дела с Юзеком уже два года, могла сама разобраться, чего он стоит.
Покусывая губы, Надя задумчиво, невидящим взглядом блуждала по лицам людей за столиками, и мужчины помоложе приосанивались, стремясь обратить на себя внимание этой красивой женщины. Но Наде было сейчас не до флирта.
Пока она размышляла, Клепикова без излишней поспешности, спокойно и обстоятельно съела заказанный Надей омлет с сыром и принялась за кефир. — Почему же Юзек не взял? — От страха. Таможня житья не дает. Говорит, нигде в мире такой нет. А уж он поездил. — Таможня?..
Тут Надя вдруг вспомнила своих новых знакомых. Они ведь начинают работать там. Пожалуй, это будет лучший подарок для московских гостей. А этот Андрей такой интересный парень. Надя в безоблачном своем настроении, с которым она пришла сюда, уже готова была пуститься в очередное приключение. Но сейчас… Впрочем, сейчас это может оказаться даже полезным. «Ах, Надька, ты в сорочке родилась», — самодовольно подумала она.
Как бы угадывая направление Надиных мыслей, Клепикова ворчливо сказала:
— И ни одной души там знакомой нет. Дело это, я тебя спрашиваю?
Почему-то по давно установившейся манере Клепикова, хоть она куда больше зависела от Нади, чем та от нее, все же присвоила себе манеру говорить ей «ты» и вечно предъявлять к ней всякие претензии. А Надя только посмеивалась, тем более что это все нисколько не мешало ей командовать старухой.
— Что верно, то верно, — задумчиво согласилась она, — пока ни одной души там нет. Пока…
Про себя же Надя решила, что все идет к тому, чтобы не выпускать из поля зрения этих двух парней. И полезно и приятно, не так часто совпадают такие две вещи в жизни. Ну, а что касается Юзека…
— Когда теперь Юзек придет?
— Через два дня собирался, в пятницу.
— Вот тогда и поговорим с ним. Ко мне не приводи. Я сама приду. — И, понизив голос, добавила со значением: — А насчет таможни я кое-что, кажется, придумала.
Надя вынула зеркальце, с удовольствием глянула в него, поправила прядку волос, потом достала губную помаду и тщательно покрасила свои пухлые губы.
— Ну, я пошла, Полина Борисовна. Надо кое-что выяснить побыстрее, — деловито сообщила она, легко приподнимаясь со стула, при этом Надя улыбнулась так ласково и беззаботно, что со стороны могло показаться, что приятельницы расстаются после пустяшной болтовни.
— Ладно уж, иди. Я еще кофею, пожалуй, выпью. Надя направилась не к выходу из ресторана, а в противоположную сторону, где находилась дверь, ведущая в вестибюль гостиницы.
Там Надя подошла к комнате дежурного администратора и, постучавшись, приоткрыла дверь. За столом сидела полная женщина и, скучая, перелистывала «Крокодил».
— Елизавета Федоровна, доброе утро. Женщина, увидя Надю, обрадованно заулыбалась:
— Милая, это вы! Подумайте! Я только сегодня видела вас во сне. Ну, думаю, к встрече. Представьте, получила вчера письмо из Москвы. Теперь туфли носят с таким длинным и тонким носом, что просто как шило, смотреть противно. Но это с непривычки. В общем, — глаза Елизаветы Федоровны стали льстивыми, — если к вам придут, то меня уж не забудьте…
— Конечно, конечно. Но я к вам на минуту. У вас, наверно, уйма дел.
— Откуда вы взяли? Ведь зима же. Летом — да. Койки не достанешь. А сейчас — любой номер. Вот с берлинским два молодых человека приехали. И пожалуйста — каждому по номеру на втором этаже.
— Кто такие? — с нескрываемым, даже подчеркнутым любопытством спросила Надя, по опыту зная, что это покажется куда естественнее, чем неожиданная сдержанность по отношению к такому интереснейшему событию, как приезд в город новых людей.
Елизавета Федоровна суетливо полезла в ящик стола.
— У меня ведь их паспорта. Сейчас все узнаем. Правда, один, кажется, женат, а вот другой…
Пока она копалась в ящике с документами, Надя, нахмурившись, задумчиво покусывала губку. И вдруг ей пришла в голову дерзкая мысль. Настолько дерзкая и заманчивая, что все внутри у нее затрепетало от желания действовать, от сладкого ощущения предстоящего риска. Авантюрная душа ее жаждала приключений. Тем более что в случае удачи с таможней, дело будет наполовину сделано.
Надя мягко положила свою ручку на красную, грубоватую руку Елизаветы Федоровны и вкрадчиво сказала:
— Вы меня должны выручить, дорогая.
В середине дня перестал, наконец, падать снег. Серая пелена туч прорвалась бледно-голубыми полыньями, и оттуда засияло солнце. Под его лучами нестерпимо ярко, до рези в глазах, искрились снежные сугробы вдоль тротуаров, заваленные снегом крыши бревенчатых домишек городского предместья и весь громадный, уходящий вдаль снежный откос, за которым виднелись каменные здания центральной части города. Внизу, у подножья откоса, раскинулось запутанное и на первый взгляд бестолково-суетливое хозяйство крупного железнодорожного узла. Воздух то и дело оглашался гудками паровозов, и сами они черными, деятельными жуками торопливо ползли в разные стороны, судорожно работая красными рычагами колес. За ними с перестуком пробегали под мостом бурые товарные вагоны.
Андрей и Семен, щурясь от солнца и снега, прошли по одному мосту, затем по другому и вскоре очутились возле своей гостиницы.
В вестибюле Семен направился к газетному киоску, бросив на ходу:
— Як тебе стукну через десять минут, и пойдем питаться. Вот только ознакомлюсь с печатной продукцией.
Андрей кивнул в ответ и направился к лестнице.
Когда он, дважды щелкнув замком, открыл свой номер, дверь соседнего номера неожиданно тоже открылась и в коридор, к удивлению Андрея, вышла та самая молодая женщина, с которой он утром познакомился в ресторане. Она, в свою очередь удивленная, весело улыбнулась.
— Оказывается, мы с вами соседи.
Ему почему-то было приятно это открытие, и, внутренне стесняясь своего чувства, Андрей улыбнулся ей в ответ. «Какая же она красивая, черт побери!» — не то с восхищением, не то с досадой подумал он, окинув неспокойным взглядом ее лицо и статную фигуру уже в другом, но тоже красивом, по-летнему открытом платье, открытом как-то дерзко, даже чуть вульгарно. «Странное дело, — подумал Андрей, — лица некоторых женщин, вот у Люси, например, как бы освещаются глазами, а у этой Нади на лице главное — это губы. От этих губ, честное слово, глаз не оторвешь, даже неудобно как-то». Андрей вдруг заметил, что его охватывает чувство сладкого ожидания и бесшабашное веселье, но не проходило и чувство неловкости, ощущения неуместности подобного веселья. Теряясь между этими противоречивыми чувствами, Андрей с чуть напряженной улыбкой ответил:
— Вот и прекрасно, что соседи.
— Правда? И вы рады? — быстро переспросила Надя, словно ловя его на слове, и весело добавила, чуть понизив голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64