Почему? Урок получила. Оказывается, через халатность и неорганизованность они своих ребят под удар поставили. Видят: дело не шуточное. Вот как надо работу строить. На интересных делах, на риске, на опасности, на разгадке чего-то.
Артамонов слушал внимательно, сам пытаясь разобраться в смутных и беспокойных мыслях, которые уже не первый день осаждали его. Он чувствовал в словах Огнева лишь краешек той правды, того главного, до чего он так давно пытался докопаться, что стремился понять.
Павел Григорьевич вспомнил: действительно, загорелись ребята a красным уголком, особенно после того, как познакомились в больнице с тем раненым студентом. А потом они уже сами вызвались разыскать пропавших мальцов - это было после того, как в штаб прибежали те заплаканные, измученные женщины и рассказали, что творится у них дома. И каждый раз при этом ребята волновались, горячились и не считали потраченное время.
Так в чем же дело? Неужели прав Огнев? Неужели главное во всех этих случаях - риск, опасность, поиски? Нет. Что-то другое, куда большее, двигало ими, хотя они и сами, наверное, не осознавали это.
Что же именно?
И вдруг мелькнула догадка. Ну, конечно! Как же он раньше этого не понимал?
У Павла Григорьевича даже чуть-чуть порозовели от волнения скулы, и он машинально потянулся к лежавшим на столе папиросам.
– Не в том дело, - резко произнес он.
Огнев, угадав его состояние, с удивлением посмотрел на Артамонова. Всегда спокойный, выдержанный, Павел Григорьевич сейчас действительно волновался, хотя внешне это выразилось в таких малоприметных деталях, что заметить их мог только опытный глаз Огнева.
– И тебя проняло. Ну, давай излагай, - сказал он.
Артамонов между тем уже справился с охватившим его волнением и заговорил своим обычным невозмутимым тоном, но слова его были необычны, ибо они отражали чувства, которые неожиданно пробудились в нем. И эти слова тоже удивили Огнева, так несвойственны они были Павлу Григорьевичу.
– Видишь ли, - не спеша заговорил он, - любая человеческая беда, любое человеческое горе всегда вызывает отклик в людском сердце, если оно, конечно, открыто добру. Ну, а если эту беду, это горе причинили какие-то люди, то появляется еще и злость и желание наказать таких людей. Так вот, разгромленный красный уголок, раненый парень в больнице это именно такая беда. Пропавшие ребятишки, их заплаканные матери и неустроенные семьи - это именно такое горе. И наши хлопцы не могли не откликнуться на все это. Будь спокоен, они не сыщики, и не так уж их увлекают сами поиски, сами опасности. Они просто добрые и хорошие хлопцы и идут на что угодно, чтобы помочь людям. Вот в этом и главная причина их азарта, их беспокойства и их хороших дел. В этом, я тебе доложу, и главный смысл нашей работы. Понятно тебе? Мне, например, уже понятно.
Артамонов положил на стол пачку папирос, которую все это время вертел в руках.
– Все верно, - задумчиво согласился Огнев, потом упрямо тряхнул головой, - но к этому все-таки надо приложить и риск, и опасность, и разгадку чего-то.
Павел Григорьевич усмехнулся.
– Приложить - да. Но это, повторяю, не главное. А что касается тех рапортов и сводок, то тут, брат...
Он не успел закончить. В комнату вошли Николай Вехов и Коля Маленький.
– Не пришел еще? - спросил Николай, подходя к Артамонову.
Павел Григорьевич взглянул на часы и озабоченно покачал головой.
– М-да, четыре. А занятия в школе в половине второго кончаются. Что бы это могло значить?
В это время Коля Маленький о чем-то допытывался у Огнева. И тот, наконец, ответил:
– Магазин этот нашли. Да жаль, поздно.
– Это как понять? Ну, не тяните душу, Алексей Иванович! Кажется, народ здесь свой. Доверять можно.
– Конечно, можно, - улыбнулся Огнев. - Так вот, сегодня я еще раз с Федором толковал. Ночью-то он пьяный был, да и я спешил. Оказывается, общий наш знакомый магазин ограбил и... - он вздохнул, - сторожа убил.
– Убил?!
– Да. А путь к нему пока только один - через того самого Уксуса. А к Уксусу - через ваших ребят, вернее - через Блохина Витьку. А его-то вот и нет.
Огнев досадливо махнул рукой.
– Нет, так будет! - воскликнул Коля Маленький. - Чтоб я не родился!
Артамонов озабоченно сказал:
– Наверное, в школе что-то случилось. Родителей мы предупредили.
– А как узнать? - спросил Огнев,
– В школу надо позвонить, - ответил Николай. - Ольгу Ивановну, их классного руководителя, вызвать, или еще там учитель есть, Игорь Афанасьевич.
Коля Маленький весело отозвался:
– Его, его! Это такой старик, обсмеешься!
– Почему обсмеешься? Старик что надо, - возразил Николай и, обращаясь к Артамонову, добавил: - Он Витьку Блохина хорошо знает и с нами дома у него был. С дедом его, знаете, какие разговоры о воспитании вел? Заслушаешься!
Артамонов позвонил в школу, но никого из учителей там уже не было.
Когда Игорь Афанасьевич возвратился домой, он с удивлением обнаружил, что жена и дочь тоже дома и обедать собираются вместе с ним.
– Ну, знаете... не ожидал... - обрадованно заявил он, Усаживаясь к столу и по старой привычке засовывая салфетку за ворот. - За последние дни просто одичал. Мы же, например, с дочкой и двух слов не сказали.
– Очень много работы в библиотеке, - вздохнула Маша.
Лицо Игоря Афанасьевича неожиданно приобрело тревожное выражение, и он взволнованно сказал:
– Ты вообще преступно относишься к своему здоровью. Когда ты, наконец, пойдешь к врачу? У тебя слабые легкие, больное сердце, повышенная утомляемость. И целый день без воздуха! Надо что-то предпринимать в конце концов! Я просто не знаю, чем это все может кончиться... Ты окончательно погубишь здоровье и тогда...
– Папочка, оставь Машу в покое, - вмешалась Софья Борисовна, худенькая, энергичная и жизнерадостная женщина лет сорока пяти. - Она вполне здорова и заболеть может только от твоих причитаний.
– Сколько раз я тебе говорил! - вскипел Игорь Афанасьевич. - Во-первых, я тебе не папочка, я ей папочка! - и он ложкой указал на Машу. - Во-вторых, это не причитания. Вы обе абсолютно неразумны. Думаешь, ты очень здоровый человек? А печень?
– А! - беззаботно махнула рукой Софья Борисовна. - Подумаешь, печень!
Игорь Афанасьевич пожал плечами и развел руками.
– Ну, знаете!.. Это просто ужасно! Живу среди каких-то... каких-то варваров!
По многолетнему своему опыту Софья Борисовна поняла, что надо срочно переводить разговор на другую тему, иначе обед будет сорван.
– Папочка, - ласково и кротко сказала она, - ты бы лучше рассказал Маше о своем недавнем знакомстве. Ей это будет интересно.
С лица Игоря Афанасьевича мгновенно слетело выражение тревоги и негодования. Из-под очков разбежались к вискам лукавые морщинки. Он многозначительно поднял палец и с видом заговорщика подмигнул дочери.
– Да, да. Ей это будет интересно.
Маша удивленно посмотрела сначала на мать, потом на отца.
– Что это за знакомство, папа?
– Один молодой человек, - лукаво произнес Игорь Афанасьевич, - который, кажется, нам нравится.
Маша невольно покраснела. "Это, наверно, Валерий Гельтищев, - подумала она. - Его мать работает с папой в одной школе, и Валерий к ней зашел".
– Он мне вовсе не нравится, - возразила Маша.
– Но, но! - погрозил пальцем Игорь Афанасьевич. - Кажется, с отцом можно быть откровенной. Ты уже не маленькая и имеешь право влюбиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Артамонов слушал внимательно, сам пытаясь разобраться в смутных и беспокойных мыслях, которые уже не первый день осаждали его. Он чувствовал в словах Огнева лишь краешек той правды, того главного, до чего он так давно пытался докопаться, что стремился понять.
Павел Григорьевич вспомнил: действительно, загорелись ребята a красным уголком, особенно после того, как познакомились в больнице с тем раненым студентом. А потом они уже сами вызвались разыскать пропавших мальцов - это было после того, как в штаб прибежали те заплаканные, измученные женщины и рассказали, что творится у них дома. И каждый раз при этом ребята волновались, горячились и не считали потраченное время.
Так в чем же дело? Неужели прав Огнев? Неужели главное во всех этих случаях - риск, опасность, поиски? Нет. Что-то другое, куда большее, двигало ими, хотя они и сами, наверное, не осознавали это.
Что же именно?
И вдруг мелькнула догадка. Ну, конечно! Как же он раньше этого не понимал?
У Павла Григорьевича даже чуть-чуть порозовели от волнения скулы, и он машинально потянулся к лежавшим на столе папиросам.
– Не в том дело, - резко произнес он.
Огнев, угадав его состояние, с удивлением посмотрел на Артамонова. Всегда спокойный, выдержанный, Павел Григорьевич сейчас действительно волновался, хотя внешне это выразилось в таких малоприметных деталях, что заметить их мог только опытный глаз Огнева.
– И тебя проняло. Ну, давай излагай, - сказал он.
Артамонов между тем уже справился с охватившим его волнением и заговорил своим обычным невозмутимым тоном, но слова его были необычны, ибо они отражали чувства, которые неожиданно пробудились в нем. И эти слова тоже удивили Огнева, так несвойственны они были Павлу Григорьевичу.
– Видишь ли, - не спеша заговорил он, - любая человеческая беда, любое человеческое горе всегда вызывает отклик в людском сердце, если оно, конечно, открыто добру. Ну, а если эту беду, это горе причинили какие-то люди, то появляется еще и злость и желание наказать таких людей. Так вот, разгромленный красный уголок, раненый парень в больнице это именно такая беда. Пропавшие ребятишки, их заплаканные матери и неустроенные семьи - это именно такое горе. И наши хлопцы не могли не откликнуться на все это. Будь спокоен, они не сыщики, и не так уж их увлекают сами поиски, сами опасности. Они просто добрые и хорошие хлопцы и идут на что угодно, чтобы помочь людям. Вот в этом и главная причина их азарта, их беспокойства и их хороших дел. В этом, я тебе доложу, и главный смысл нашей работы. Понятно тебе? Мне, например, уже понятно.
Артамонов положил на стол пачку папирос, которую все это время вертел в руках.
– Все верно, - задумчиво согласился Огнев, потом упрямо тряхнул головой, - но к этому все-таки надо приложить и риск, и опасность, и разгадку чего-то.
Павел Григорьевич усмехнулся.
– Приложить - да. Но это, повторяю, не главное. А что касается тех рапортов и сводок, то тут, брат...
Он не успел закончить. В комнату вошли Николай Вехов и Коля Маленький.
– Не пришел еще? - спросил Николай, подходя к Артамонову.
Павел Григорьевич взглянул на часы и озабоченно покачал головой.
– М-да, четыре. А занятия в школе в половине второго кончаются. Что бы это могло значить?
В это время Коля Маленький о чем-то допытывался у Огнева. И тот, наконец, ответил:
– Магазин этот нашли. Да жаль, поздно.
– Это как понять? Ну, не тяните душу, Алексей Иванович! Кажется, народ здесь свой. Доверять можно.
– Конечно, можно, - улыбнулся Огнев. - Так вот, сегодня я еще раз с Федором толковал. Ночью-то он пьяный был, да и я спешил. Оказывается, общий наш знакомый магазин ограбил и... - он вздохнул, - сторожа убил.
– Убил?!
– Да. А путь к нему пока только один - через того самого Уксуса. А к Уксусу - через ваших ребят, вернее - через Блохина Витьку. А его-то вот и нет.
Огнев досадливо махнул рукой.
– Нет, так будет! - воскликнул Коля Маленький. - Чтоб я не родился!
Артамонов озабоченно сказал:
– Наверное, в школе что-то случилось. Родителей мы предупредили.
– А как узнать? - спросил Огнев,
– В школу надо позвонить, - ответил Николай. - Ольгу Ивановну, их классного руководителя, вызвать, или еще там учитель есть, Игорь Афанасьевич.
Коля Маленький весело отозвался:
– Его, его! Это такой старик, обсмеешься!
– Почему обсмеешься? Старик что надо, - возразил Николай и, обращаясь к Артамонову, добавил: - Он Витьку Блохина хорошо знает и с нами дома у него был. С дедом его, знаете, какие разговоры о воспитании вел? Заслушаешься!
Артамонов позвонил в школу, но никого из учителей там уже не было.
Когда Игорь Афанасьевич возвратился домой, он с удивлением обнаружил, что жена и дочь тоже дома и обедать собираются вместе с ним.
– Ну, знаете... не ожидал... - обрадованно заявил он, Усаживаясь к столу и по старой привычке засовывая салфетку за ворот. - За последние дни просто одичал. Мы же, например, с дочкой и двух слов не сказали.
– Очень много работы в библиотеке, - вздохнула Маша.
Лицо Игоря Афанасьевича неожиданно приобрело тревожное выражение, и он взволнованно сказал:
– Ты вообще преступно относишься к своему здоровью. Когда ты, наконец, пойдешь к врачу? У тебя слабые легкие, больное сердце, повышенная утомляемость. И целый день без воздуха! Надо что-то предпринимать в конце концов! Я просто не знаю, чем это все может кончиться... Ты окончательно погубишь здоровье и тогда...
– Папочка, оставь Машу в покое, - вмешалась Софья Борисовна, худенькая, энергичная и жизнерадостная женщина лет сорока пяти. - Она вполне здорова и заболеть может только от твоих причитаний.
– Сколько раз я тебе говорил! - вскипел Игорь Афанасьевич. - Во-первых, я тебе не папочка, я ей папочка! - и он ложкой указал на Машу. - Во-вторых, это не причитания. Вы обе абсолютно неразумны. Думаешь, ты очень здоровый человек? А печень?
– А! - беззаботно махнула рукой Софья Борисовна. - Подумаешь, печень!
Игорь Афанасьевич пожал плечами и развел руками.
– Ну, знаете!.. Это просто ужасно! Живу среди каких-то... каких-то варваров!
По многолетнему своему опыту Софья Борисовна поняла, что надо срочно переводить разговор на другую тему, иначе обед будет сорван.
– Папочка, - ласково и кротко сказала она, - ты бы лучше рассказал Маше о своем недавнем знакомстве. Ей это будет интересно.
С лица Игоря Афанасьевича мгновенно слетело выражение тревоги и негодования. Из-под очков разбежались к вискам лукавые морщинки. Он многозначительно поднял палец и с видом заговорщика подмигнул дочери.
– Да, да. Ей это будет интересно.
Маша удивленно посмотрела сначала на мать, потом на отца.
– Что это за знакомство, папа?
– Один молодой человек, - лукаво произнес Игорь Афанасьевич, - который, кажется, нам нравится.
Маша невольно покраснела. "Это, наверно, Валерий Гельтищев, - подумала она. - Его мать работает с папой в одной школе, и Валерий к ней зашел".
– Он мне вовсе не нравится, - возразила Маша.
– Но, но! - погрозил пальцем Игорь Афанасьевич. - Кажется, с отцом можно быть откровенной. Ты уже не маленькая и имеешь право влюбиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62