Светящиеся цифры сообщали, что закупочная цена в пятнадцать раз меньше, чем в магазинах!
Шум и крики превратились в рев.
Казалось, так уж бывало: ведь корпорации скупали зерно не только за цену, в семь рез меньшую, чем в магазинах, скупали и по цене, в четырнадцать раз меньшей. И многим фермерам по приезде домой предстояло расплатиться с частью долгов, погрузить свой скарб на грузовичок и ехать куда глаза глядят.
Крайнее возбуждение в зале биржи было делом обычным. Случались и потасовки.
Сегодня около восьмиугольного возвышения началась драка. Разъяренные фермеры набросились на агентов скупочных компаний, а за тех вступились специально нанятые молодчики. Свалка прекратилась неожиданно. Остановил ее мистер Броккенбергер.
Взобравшись на стол одного из маклеров, в пиджаке с оторванным рукавом, с сорванным галстуком, он орал в микрофон:
— Остановитесь, фермеры! Я спасу вас! Я повлияю на закупочные цены, положу вам в карман пачки долларов!
Такое обещание сразу заинтересовало дерущихся.
— Вы думаете, почему так падают цены? — продолжал Броккенбергер. — Грабеж оптовиков? Ничего подобного! Они сами пролетают в трубу! Разве зерно, которое вы выращиваете, а они покупают, способно выдержать конкуренцию с дохлыми микробами? Их сбывают по бросовым ценам коммунисты из своей ледяной берлоги в Антарктиде!
— Врешь, мерзавец! — крикнул коричневый от загара здоровяк, грозя кулаком.
— Все вы будете разорены, — громогласно вещал Броккенбергер. — Все пойдете наниматься временными рабочими вместе с грязными черномазыми! Забудете, что такое собственность, что такое свое хозяйство? Благодарите коммунистов!
— А вас не надо благодарить? — крикнул все тот же фермер.
— Меня поблагодарите, когда я спасу вас! А для этого требуйте вместе со мной закрытия микробного рассадника в Антарктиде, конкурирующего с вашим зерном! В поход! В поход на Нью-Йорк, к ООН-билдингу!
Следом за Броккенбергером возбужденная толпа приехавших из разных штатов фермеров с криками вырвалась на улицы Чикаго и двинулась в Нью-Йорк. Предупрежденная полиция бережно охраняла стихийно растущее шествие, во главе которого ехал в автомобиле (из-за одышки) Дэвид Броккенбергер, сделавший свой крупный политический шаг.
Шаг этот не остался незамеченным.
Теперь Дэвид Броккенбергер, кроме Вашингтона, Нью-Йорка и Чикаго, зачастил еще и в де-Мойн, столицу богатейшего сельскохозяйственного штата Айовы.
Там он стал выступать на предвыборных митингах как кандидат… в сенаторы от штата Айова.
Клиенты, которых он представлял в Капитолии, теперь решили, что после «исторического похода» на Нью-Йорк и ООН такому парню, как Броккенбергер, надо дать развернуться.
И претендент на сенаторское кресло визгливым тенором пел с трибуны песню, которую охотно подхватывали фермеры и простые работяги айовских земель.
Айова — индейское слово и означает оно «прекрасная земля». И айовцы, включая выходцев из России, пели о ней:
Айова, Айова!
Штат-чудо, нет слова!
Кукуруза со столб!
Урожаи — «сам-сто»!
Кукуруза — со столб!
Урожаи — «сам-сто»!
Урожаи — «сам-сто»!*
(* Перевод с английского автора.)
Эту песню о богатстве штата и противопоставил будущий сенатор искусственной пище. Он нашел ученых, которые охотно предупреждали о возможном вреде этой пищи для внуков и правнуков тех, кто ею станет пользоваться. Это и стало предвыборной платформой Броккенбергера.
У Дэвида Броккенбергера тугой белый воротничок упирался в шесть подбородков. И на эти шесть подбородков приходилось… три лица.
Первое, улыбающееся лицо добряка и своего парня, смотрело с предвыборных плакатов и газетных полос.
Второе лицо видел лишь журналист Генри Смит, подобранный на шоссе после автомобильной аварии.
Третье же лицо Дэвида Броккенбергера сулило принести ему дополнительные голоса — лицо чадолюбивого «дедушки Дэви».
В его обширном доме на окраине одного из городков Айовы жило множество родственников, близких и дальних, особенно детей разных возрастов. Он всех их кормил, одевал и устраивал в жизни.
Когда он приезжал на отдых (а отдыхал он мало), ребятишки облепляли его как сказочного рождественского деда, забирались к нему на плечи, на спину, цеплялись на ноги.
В таком виде дедушка Дэви стал появляться на предвыборных плакатах, дабы растрогать простодушных избирателей, ибо «дети любят лишь достойных!» (так гласила подпись).
Глава вторая. ПРОКЛЯТЫЕ БЕРМУДЫ
Фред Стовер и Чарльз Мак-Гарни встретились в кафетерии одного из аэропортов Флориды, откуда их лайнер должен был отправиться в специальный, приобретенный частной компанией, рейс.
Фред Стовер допивал кофе и доедал свою неизменную порцию «хэм энд эгг». Он кивком указал Чарли на свободный стул.
— Кому нужна эта чертова переделка багажного отсека? Пропороли самолету брюхо. Как бы не было завихрений! — проворчал он, дожевывая ветчину и соскабливая ножом со сковородки припекшееся яйцо.
— А мне даже интересно, что за чертовщину везут эти научники, если ее можно загрузить только снизу?
— Как бы не вывалилась в воздухе.
— Ничего, командир! Зато во всех последующих рейсах мы будем разгружать пассажирские чемоданы одним поворотом рычага в салоне. Р-раз! И они посыплются на подставленную платформу.
— Вот именно. Посыплются. Как яблоки из корзины. С меня хватит новшеств. Это вы хотите перейти в астронавты и слетать на Марс. А я мечтаю о пенсии.
— Но она же маленькая, командир!
— Ничего. Парни подросли. Девочки выскочат замуж. Нам со старухой хватит. Ну тронем сбережения…
— Старуха? — рассмеялся Мак-Гарни. — Да она же красавица, командир!
— У вас везде красавицы! По очереди влюбляетесь во всех наших стюардесс.
— Разве я виноват, что компания заменяет их, едва они выйдут замуж? Но такой, как наша Лиз, еще не было? Правда?
— О'кэй! Но должен вас огорчить, парень. Она с нами не полетит.
Чарльз сразу сник:
— А как же пассажиры?
— Их только шестеро. И у них свой повар.
— Что же, пассажирские салоны так и будут пустыми?
— Нет, парень. Пойдем с полной нагрузкой. Вместо пассажиров возьмем горючее, горючее и горючее. В специальной таре. Словно собираемся долететь до вашего Марса и обратно.
— Я думал, только перелет через Атлантический океан.
— Кто платит деньги, тот и заказывает… — глубокомысленно закончил Фред Стовер вставая.
Мак-Гарни залпом допил свой кофе и тоже поднялся.
Пилоты вышли на летное поле.
Их самолет стоял в стороне от других. К нему подъехала платформа-прицеп с какой-то огромной «штуковиной», скрытой в длинном ящике.
— Вот наш «главный пассажир», — усмехнулся командир.
— Любопытно, что бы это могло быть? Похоже на гроб великана.
— Не вижу такого сходства! — вдруг рассердился командир.
Летчики подошли к самолету.
Платформу подвели под багажный отсек. Створки пола в нем, специально сделанные для этого рейса, были открыты.
— Прямо как на бомбардировщике, — присвистнул Чарли.
Фред Стовер сердито посмотрел на него.
— А где же Джим? — оглянулся Чарли.
— Тоже не полетит. У них свой штурман.
Чарли опять присвистнул, но уже без слов, чтобы не раздражать командира.
За погрузкой «штуковины» наблюдали, два джентльмена. Один из них, седой, походил на директора банка, а другой, чернявый и вертлявый, — на неудачливого актера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104