Применяя жуткую по сложности математику, они так рассчитали цилиндры, чтобы те играли на ходу, как клавиши. Это открывало новые возможности в повышении мощности мотора.
Конечно, последовала масса возражений. Их невозможно изложить, не углубляясь в сугубо специальные вопросы. Но авторы математически опровергали все сомнения. Теперь уже я мог вернуть заднепровцам упрек в абстрактности решения. Однако и здесь их позиция была защищена. Они изложили свой план реконструкции Заднепровского завода, что позволило бы, как они доказывали, выпускать предложенный мотор. Ни у кого из нас проект не был подкреплен такого рода разработкой производственно-технических проблем.
Наряду с нашим был принят и проект заднепровцев. Мы, вся группа АДВИ, голосовали за него.
Нашему мотору был дан номер "Д-24", заднепровскому - "Д-25". Не помню, объяснял ли я вам происхождение такой нумерации. Буква "Д" означала "двигатель". Все авиадвигатели, когда-либо построенные в Советском Союзе, отмечались порядковыми номерами. Эти номера уже, как видите, дошли до цифры "25", и все же на советских самолетах еще не был установлен ни один отечественный двигатель.
21
- Во время конференции, - продолжал Бережков, - произошел еще один эпизод, о котором невозможно умолчать.
Помню, взяв кого-то под руку и не без удовольствия судача на всяческие большие и маленькие злобы дня (что, как известно, именуется разговором в кулуарах), я прогуливался по коридору, примыкающему к залу заседаний. И вдруг чуть не упал. Навстречу шел, - нет, я не мог поверить собственным глазам! - навстречу преспокойно шел Подрайский. Он опять носил усы, по-прежнему с изумительной аккуратностью подстриженные, но теперь уже не черные, а слегка посеребренные. Его красила и благородная седина на висках. Он выглядел в меру полноватым, благообразным, солидным. Свежее лицо свидетельствовало об отличном здравии.
Как он сюда попал? Украл, что ли, у кого-нибудь проект мотора? Или выступает на ролях соавтора, заключив условие - пятьдесят на пятьдесят? Кого же он здесь облапошил?
С каждым шагом мы неуклонно приближались друг к другу. Думалось: глазки Бархатного Кота, наверное, забегают, он засуетится, когда столкнется со мной лицом к лицу. Представьте, не случилось ничего подобного. В глазах Подрайского, которые наконец встретились с моими, не выразилось ни малейшего смятения. Наоборот, Подрайский просиял. И даже причмокнул от полноты чувств.
- Алексей Николаевич! Вот и увиделись!.. - воскликнул он.
Я буквально опешил. Он обращался ко мне, как к приятному давнему знакомому, будто ничего между нами не случилось, будто никогда и не было особнячка близ Самотеки.
- Наслышан о ваших успехах, - благодушно продолжал он. - Леля просила вас приветствовать.
- Леля? - переспросил я.
- Да, Лелечка... Моя жена... Неизменная поклонница ваших талантов. Она в восторге, что мы с вами опять будем работать вместе.
Я был ошарашен невозмутимостью Подрайского.
- Почему вместе? Где? - не без испуга спросил я. Потом, набравшись духу, выпалил: - И, собственно говоря, кто вы теперь такой?
Подрайский с готовностью сообщил, что приглашен заведовать отделом опытного моторостроения в Авиатресте.
- Верю, Алексей Николаевич, в ваш мотор, - ворковал он. - Верю всей душой. Считаю своей священной обязанностью вам помогать. Вы найдете во мне преданного друга. - Вкусно причмокивая, он расточал комплименты и обещания, а я стоял, оцепенев, бормоча что-то невнятное.
Наконец мы расстались. Я немедленно разыскал Шелеста.
- Август Иванович, нашему делу угрожает серьезная опасность.
- Что случилось, дорогой?
- Я только что встретился здесь с величайшим проходимцем. Это тот самый, который украл у меня мельницу.
- Что, кстати сказать, пошло вам лишь на пользу...
- Август Иванович, не шутите... Это гнуснейший тип. Ради денег он готов на что угодно. Я его вижу насквозь. Советскую власть он ненавидит, нас с вами ненавидит, нашу авиацию ненавидит...
- Алексей Николаевич, к чему столько пыла? Шут с ним... плюньте.
- Не плюнешь... Мы с вами у него в руках. Он в Авиатресте будет ведать новыми моторами. Август Иванович, нельзя допустить этого.
- Позвольте, о ком вы говорите?
- Его фамилия Подрайский.
- Гм... Тот, что имел секретную военную лабораторию?
- Да... Потрясающий пройдоха.
- А не преувеличиваете ли вы, дорогой? В последнее время мне довелось иногда с ним соприкасаться. Он казался дельным человеком.
- Где же вы его встречали?
- Здесь... Он тут, в моторном отделе, организовал испытательную лабораторию.
- И вы не сказали мне о нем?
- Извините, не догадался доложить.
- Август Иванович, поверьте, это черный человек. Меня трясет от одной мысли, что Подрайский будет властен над нашим мотором.
- Во-первых, успокойтесь... Его роль в Авиатресте вряд ли будет столь значительна, как вам это представляется...
- Он нас зарежет! Найдет способ зарезать! Август Иванович, у вас огромнейший авторитет. По одному вашему слову его вежливо выпроводят.
- Не так это легко, дорогой. В штат Научно-технического комитета ваш Подрайский был принят, если не ошибаюсь, еще при Новицком. Не думаю, чтобы Новицкий мог это сделать опрометчиво. Вы знаете, как здесь строго проверяют людей.
- Так пойдемте же сейчас к Новицкому!
- Пойдемте...
22
Новицкий сидел в президиуме конференции. Август Иванович послал ему записку с просьбой выйти в коридор.
Новицкий вскоре вышел. Он шагал неторопливо, выпуклые карие глаза поглядывали несколько сонно - начальник "Моторстроя", видимо, сберегал нервную энергию, отдыхал на конференции. Шелест сказал:
- Павел Денисович, мы хотели бы с вами побеседовать. Тема довольно деликатная... Товарищ Бережков придает, как мне кажется, этому чрезмерное значение, но...
- Не страшно... Тирады товарища Бережкова мы научились воспринимать с поправочным коэффициентом... Так в чем же дело? Вы меня заинтересовали.
- Вопрос касается, - ответил Шелест, - одного человека. Повторяю, возможно, все это и не так серьезно. Одним словом, нас несколько смущает, что отдел опытного моторостроения в Авиатресте поручен товарищу Подрайскому. Достаточно ли это солидная фигура? Вы, Павел Денисович, с ним работали, поэтому мы позволили себе...
- И отлично сделали!
Новицкий встрепенулся. На смугловатом лице уже не было и следа сонливости. Исчезло и насмешливое выражение, которое почти всегда таилось в его взгляде.
- Отлично сделали! - повторил он. - Подобные вопросы надо ставить на попа. Ложная деликатность тут может только повредить, Август Иванович.
- Позвольте... Теперь, кажется, я в чем-то виноват?
- Август Иванович, вы сказали, что все это, быть может, несерьезно. Разве вопрос о командных кадрах авиапромышленности можно считать несерьезным? Постараемся безотлагательно разобраться в том, о чем вы заявили. Поднимем документы. Слава богу, находимся в своей епархии.
Минуту спустя Новицкий вел нас в кабинет, который сам когда-то занимал, - в кабинет начальника моторного отдела при Научно-техническом комитете Военно-Воздушных Сил. В этот час комната была свободна - ее нынешний хозяин находился на заседании конференции. Предложив нам сесть, Новицкий без дальних слов, без проволочек, вызвал по телефону отдел кадров, обратился к кому-то по имени-отчеству:
- Николай Степанович, ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Конечно, последовала масса возражений. Их невозможно изложить, не углубляясь в сугубо специальные вопросы. Но авторы математически опровергали все сомнения. Теперь уже я мог вернуть заднепровцам упрек в абстрактности решения. Однако и здесь их позиция была защищена. Они изложили свой план реконструкции Заднепровского завода, что позволило бы, как они доказывали, выпускать предложенный мотор. Ни у кого из нас проект не был подкреплен такого рода разработкой производственно-технических проблем.
Наряду с нашим был принят и проект заднепровцев. Мы, вся группа АДВИ, голосовали за него.
Нашему мотору был дан номер "Д-24", заднепровскому - "Д-25". Не помню, объяснял ли я вам происхождение такой нумерации. Буква "Д" означала "двигатель". Все авиадвигатели, когда-либо построенные в Советском Союзе, отмечались порядковыми номерами. Эти номера уже, как видите, дошли до цифры "25", и все же на советских самолетах еще не был установлен ни один отечественный двигатель.
21
- Во время конференции, - продолжал Бережков, - произошел еще один эпизод, о котором невозможно умолчать.
Помню, взяв кого-то под руку и не без удовольствия судача на всяческие большие и маленькие злобы дня (что, как известно, именуется разговором в кулуарах), я прогуливался по коридору, примыкающему к залу заседаний. И вдруг чуть не упал. Навстречу шел, - нет, я не мог поверить собственным глазам! - навстречу преспокойно шел Подрайский. Он опять носил усы, по-прежнему с изумительной аккуратностью подстриженные, но теперь уже не черные, а слегка посеребренные. Его красила и благородная седина на висках. Он выглядел в меру полноватым, благообразным, солидным. Свежее лицо свидетельствовало об отличном здравии.
Как он сюда попал? Украл, что ли, у кого-нибудь проект мотора? Или выступает на ролях соавтора, заключив условие - пятьдесят на пятьдесят? Кого же он здесь облапошил?
С каждым шагом мы неуклонно приближались друг к другу. Думалось: глазки Бархатного Кота, наверное, забегают, он засуетится, когда столкнется со мной лицом к лицу. Представьте, не случилось ничего подобного. В глазах Подрайского, которые наконец встретились с моими, не выразилось ни малейшего смятения. Наоборот, Подрайский просиял. И даже причмокнул от полноты чувств.
- Алексей Николаевич! Вот и увиделись!.. - воскликнул он.
Я буквально опешил. Он обращался ко мне, как к приятному давнему знакомому, будто ничего между нами не случилось, будто никогда и не было особнячка близ Самотеки.
- Наслышан о ваших успехах, - благодушно продолжал он. - Леля просила вас приветствовать.
- Леля? - переспросил я.
- Да, Лелечка... Моя жена... Неизменная поклонница ваших талантов. Она в восторге, что мы с вами опять будем работать вместе.
Я был ошарашен невозмутимостью Подрайского.
- Почему вместе? Где? - не без испуга спросил я. Потом, набравшись духу, выпалил: - И, собственно говоря, кто вы теперь такой?
Подрайский с готовностью сообщил, что приглашен заведовать отделом опытного моторостроения в Авиатресте.
- Верю, Алексей Николаевич, в ваш мотор, - ворковал он. - Верю всей душой. Считаю своей священной обязанностью вам помогать. Вы найдете во мне преданного друга. - Вкусно причмокивая, он расточал комплименты и обещания, а я стоял, оцепенев, бормоча что-то невнятное.
Наконец мы расстались. Я немедленно разыскал Шелеста.
- Август Иванович, нашему делу угрожает серьезная опасность.
- Что случилось, дорогой?
- Я только что встретился здесь с величайшим проходимцем. Это тот самый, который украл у меня мельницу.
- Что, кстати сказать, пошло вам лишь на пользу...
- Август Иванович, не шутите... Это гнуснейший тип. Ради денег он готов на что угодно. Я его вижу насквозь. Советскую власть он ненавидит, нас с вами ненавидит, нашу авиацию ненавидит...
- Алексей Николаевич, к чему столько пыла? Шут с ним... плюньте.
- Не плюнешь... Мы с вами у него в руках. Он в Авиатресте будет ведать новыми моторами. Август Иванович, нельзя допустить этого.
- Позвольте, о ком вы говорите?
- Его фамилия Подрайский.
- Гм... Тот, что имел секретную военную лабораторию?
- Да... Потрясающий пройдоха.
- А не преувеличиваете ли вы, дорогой? В последнее время мне довелось иногда с ним соприкасаться. Он казался дельным человеком.
- Где же вы его встречали?
- Здесь... Он тут, в моторном отделе, организовал испытательную лабораторию.
- И вы не сказали мне о нем?
- Извините, не догадался доложить.
- Август Иванович, поверьте, это черный человек. Меня трясет от одной мысли, что Подрайский будет властен над нашим мотором.
- Во-первых, успокойтесь... Его роль в Авиатресте вряд ли будет столь значительна, как вам это представляется...
- Он нас зарежет! Найдет способ зарезать! Август Иванович, у вас огромнейший авторитет. По одному вашему слову его вежливо выпроводят.
- Не так это легко, дорогой. В штат Научно-технического комитета ваш Подрайский был принят, если не ошибаюсь, еще при Новицком. Не думаю, чтобы Новицкий мог это сделать опрометчиво. Вы знаете, как здесь строго проверяют людей.
- Так пойдемте же сейчас к Новицкому!
- Пойдемте...
22
Новицкий сидел в президиуме конференции. Август Иванович послал ему записку с просьбой выйти в коридор.
Новицкий вскоре вышел. Он шагал неторопливо, выпуклые карие глаза поглядывали несколько сонно - начальник "Моторстроя", видимо, сберегал нервную энергию, отдыхал на конференции. Шелест сказал:
- Павел Денисович, мы хотели бы с вами побеседовать. Тема довольно деликатная... Товарищ Бережков придает, как мне кажется, этому чрезмерное значение, но...
- Не страшно... Тирады товарища Бережкова мы научились воспринимать с поправочным коэффициентом... Так в чем же дело? Вы меня заинтересовали.
- Вопрос касается, - ответил Шелест, - одного человека. Повторяю, возможно, все это и не так серьезно. Одним словом, нас несколько смущает, что отдел опытного моторостроения в Авиатресте поручен товарищу Подрайскому. Достаточно ли это солидная фигура? Вы, Павел Денисович, с ним работали, поэтому мы позволили себе...
- И отлично сделали!
Новицкий встрепенулся. На смугловатом лице уже не было и следа сонливости. Исчезло и насмешливое выражение, которое почти всегда таилось в его взгляде.
- Отлично сделали! - повторил он. - Подобные вопросы надо ставить на попа. Ложная деликатность тут может только повредить, Август Иванович.
- Позвольте... Теперь, кажется, я в чем-то виноват?
- Август Иванович, вы сказали, что все это, быть может, несерьезно. Разве вопрос о командных кадрах авиапромышленности можно считать несерьезным? Постараемся безотлагательно разобраться в том, о чем вы заявили. Поднимем документы. Слава богу, находимся в своей епархии.
Минуту спустя Новицкий вел нас в кабинет, который сам когда-то занимал, - в кабинет начальника моторного отдела при Научно-техническом комитете Военно-Воздушных Сил. В этот час комната была свободна - ее нынешний хозяин находился на заседании конференции. Предложив нам сесть, Новицкий без дальних слов, без проволочек, вызвал по телефону отдел кадров, обратился к кому-то по имени-отчеству:
- Николай Степанович, ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141