»
Вэньбо Сюэ-цзы, направляясь в Ци, остановился на ночлег в Лу. Люди Лу хотели повидаться с ним, но Сюэ-цзы сказал: «Это невозможно. Я слышал, что благородные мужи Срединных царств сведущи в исполнении ритуала и долга, но невежественны в познании человеческого сердца».
Побывав в Ци, Сюэ-цзы на обратном пути вновь остановился в Лу, и люди Лу снова попросили его о встрече. Сюэ-цзы сказал: «Лусцы просили меня о встрече прежде и просят сейчас. Не иначе как они хотят поколебать мою твердость». Он вышел, принял гостей и вернулся в свои покои печальный. На другой день он снова принял гостей и снова вернулся к себе печальный.
— Почему вы возвращаетесь после встреч с гостями такой печальный? — спросил его слуга.
— Я скажу тебе, — ответил Вэньбо Сюэ-цзы. — Люди Срединных царств сведущи в исполнении ритуала и долга, но невежественны в познании человеческого сердца. Те, кто навещали меня, входили, словно по циркулю, выходили, словно по наугольнику, вид имели торжественный — точно я видел перед собой дракона или тигра. Они увещевали меня, как сына, наставляли меня, как родной отец. Вот отчего я так печален.
Конфуций повидался с Сюэ-цзы и вышел от него молча. Цзы-лу спросил:
— Почему вы, учитель, ничего не говорите об этой встрече? Ведь вы так давно хотели встретиться с Сюэ-цзы!
— Я-то с одного взгляда понял, что этот человек осуществляет в себе Путь. Словами это не высказать! — ответил Конфуций.
Чжуан-цзы встретился с луским царем Ай-гуном, и тот сказал ему:
— В Лу много конфуцианцев, а ваших последователей мало.
— В Лу немного и конфуцианцев, — ответил Чжуан-цзы.
— Как можно говорить, что их мало? Повсюду можно встретить мужа в одежде конфуцианского ученого!
— Я, Чжоу, слышал, что конфуцианцы носят круглые шапки в знак того, что они познали время Небес; ходят в квадратных сандалиях в знак того, что познали форму земли; подвешивают к поясу нефритовое наперстие в знак того, что быстро разрешают дела. Благородные мужи, постигшие этот Путь, едва ли носят такую одежду, а те, кто носят, едва ли постигли этот Путь.
Вы, государь, верно, полагаете, что это не так. Отчего бы вам не объявить по всему царству: «Те, кто носят такую одежду, не постигнув Путь, будут преданы казни!»
И тогда Ай-гун велел пять дней подряд оглашать такой указ, и в Лу никто больше не смел носить одежду конфуцианцев. Лишь один муж в одежде конфуцианского ученого остановился перед царскими воротами. Царь приказал пустить его во дворец, стал спрашивать его о государственных делах, и тот оказался неистощим в ответах государю.
— В целом царстве нашелся один конфуцианец. Вот это можно назвать много!
В местечке Цзан царь Вэнь-ван повстречал необычного рыбака, который удил рыбу, не имея крючка. Иметь крючок, не имея крючка, — значит обладать «вечным крючком». Вэнь-ван хотел взять его к себе и вручить ему бразды правления, но, опасаясь неудовольствия своих главных советников и старших родичей, в конце концов отказался от этого намерения. Все же, страшась, что народ лишится покровительства Неба, он наутро собрал своих сановников и объявил им:
— Ночью я, единственный, увидел доброго человека, с черным лицом и бородой, верхом на пегом коне с жемчужным копытом. Человек этот крикнул мне: «Поручите управление мужу из Цзан. Народ возрадуется этому!»
— Государь, то был ваш предок! — воскликнули воодушевленно сановники.
— В таком случае совершим гадание, — сказал царь.
— Для чего гадать? — отвечали сановники. — Ведь сам царственный предок приказал государю!
Засим сановники отправились к мужу из Цзан и вручили ему бразды правления.
Этот муж, управляя Поднебесной, не менял уложений и обычаев, не оглашал несправедливых приказов. По прошествии же трех лет Вэнь-ван увидел, что лихие молодцы покончили со своим ремеслом и распустили свои шайки; что старшие чиновники перестали заботиться лишь о своих добродетелях; что соседи во всех краях света не смели больше вторгаться в царство, чтобы грабить его. Поскольку лихие молодцы покончили со своим ремеслом и распустили свои шайки, они стали чтить порядок. Поскольку старшие чиновники перестали блюсти лишь собственную добродетель, они занялись общим делом. Поскольку соседи во всех краях света перестали вторгаться через границы с намерением пограбить, то среди владетельных князей не стало измены.
Тут Вэнь-ван призвал к себе мужа из Цзан и, став перед ним лицом к северу, спросил:
— Можете ли вы управлять всем Поднебесным миром? Муж из Цзан смутился и ничего не сказал, а спустя некоторое время с безразличием отказался. Еще утром он отдавал приказания, а вечером уже исчез бесследно. Больше о нем ничего не было слышно. Янь Юань спросил Конфуция:
— Разве Вэнь-ван не был само совершенство? Зачем он сослался на сон?
— Молчи! — ответил ему Конфуций. — Вэнь-ван имел всего в достатке. Но к чему обсуждать его? Он просто следовал обстоятельствам времени.
Сунский царь Юань захотел иметь у себя картину. К нему пришли все придворные писцы и встали у трона, держа в руках ритуальные таблички, облизывая кисти и растирая тушь. Еще столько же стояли за дверьми зала. Один писец пришел с опозданием, неспешно вошел в зал, взял табличку, но не встал в ряд с другими, а тут же прошел в свои покои. Царь послал человека посмотреть за ним, и тот увидел, что писец снял одежды и голый сидел, раскинув ноги, на полу .
— Вот настоящий художник! — воскликнул царь. — Ему можно поручить дело.
Ле Юйкоу показывал Бохуню-Безвестному свое искусство стрельбы из лука: натянул тетиву, поставил на локоть кубок с водой, пустил стрелу, а потом, не дожидаясь, когда она долетит до цели, пустил и вторую, и третью. И все это время стоял не шелохнувшись, точно истукан.
— Это мастерство стрельбы при стрельбе, а не стрельба без стрельбы, — сказал Бохунь-Безвестный. — А смог бы ты стрелять, если бы взошел со мной на скалу и встал на камень, нависший над пропастью в тысячу саженей?
Тут Безвестный взошел на высокую скалу, встал на камень, нависший над пропастью в тысячу саженей, повернулся и отступил назад так, что ступни его до половины оказались над пропастью, а потом подозвал к себе Ле Юйкоу. Тот же, обливаясь холодным потом, упал на землю и закрыл лицо руками.
— У высшего человека, — сказал Безвестный, — дух не ведает смущения, даже если он воспаряет в голубое небо, опускается в мировую бездну или улетает к дальним пределам земли. А тебе сейчас хочется зажмуриться от страха. Искусство твое немногого стоит!
Янь Хой сказал Конфуцию:
— Когда вы, учитель, идете не торопясь, я тоже иду неторопливо. Когда вы спешите, я тоже поспешаю. Когда вы бежите, я тоже бегу вслед. Но когда вы мчитесь так быстро, что исчезаете, прежде чем пыль взлетит из-под ваших ног, мне остается только смотреть вам вдогонку.
— О чем говоришь ты, Хой? — спросил Конфуций.
— «Когда вы идете не торопясь, и я тоже иду неторопливо» означает: то, что вы, учитель, говорите, я говорю тоже. «Когда вы спешите, и я тоже поспешаю» означает: когда доказываете, я доказываю тоже. «Когда вы бежите, я бегу вслед» означает: то, что вы говорите о Пути, я тоже говорю. «Когда вы мчитесь так, что исчезаете, прежде чем пыль взлетит из-под ваших ног, а я только смотрю вдогонку» означает: вам верят на слово, хотя вы не даете обещаний, с вами все дружат, хотя вы никому не угождаете, все ищут встречи с вами, хотя у вас нет титулов, а вы и не знаете, почему это происходит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Вэньбо Сюэ-цзы, направляясь в Ци, остановился на ночлег в Лу. Люди Лу хотели повидаться с ним, но Сюэ-цзы сказал: «Это невозможно. Я слышал, что благородные мужи Срединных царств сведущи в исполнении ритуала и долга, но невежественны в познании человеческого сердца».
Побывав в Ци, Сюэ-цзы на обратном пути вновь остановился в Лу, и люди Лу снова попросили его о встрече. Сюэ-цзы сказал: «Лусцы просили меня о встрече прежде и просят сейчас. Не иначе как они хотят поколебать мою твердость». Он вышел, принял гостей и вернулся в свои покои печальный. На другой день он снова принял гостей и снова вернулся к себе печальный.
— Почему вы возвращаетесь после встреч с гостями такой печальный? — спросил его слуга.
— Я скажу тебе, — ответил Вэньбо Сюэ-цзы. — Люди Срединных царств сведущи в исполнении ритуала и долга, но невежественны в познании человеческого сердца. Те, кто навещали меня, входили, словно по циркулю, выходили, словно по наугольнику, вид имели торжественный — точно я видел перед собой дракона или тигра. Они увещевали меня, как сына, наставляли меня, как родной отец. Вот отчего я так печален.
Конфуций повидался с Сюэ-цзы и вышел от него молча. Цзы-лу спросил:
— Почему вы, учитель, ничего не говорите об этой встрече? Ведь вы так давно хотели встретиться с Сюэ-цзы!
— Я-то с одного взгляда понял, что этот человек осуществляет в себе Путь. Словами это не высказать! — ответил Конфуций.
Чжуан-цзы встретился с луским царем Ай-гуном, и тот сказал ему:
— В Лу много конфуцианцев, а ваших последователей мало.
— В Лу немного и конфуцианцев, — ответил Чжуан-цзы.
— Как можно говорить, что их мало? Повсюду можно встретить мужа в одежде конфуцианского ученого!
— Я, Чжоу, слышал, что конфуцианцы носят круглые шапки в знак того, что они познали время Небес; ходят в квадратных сандалиях в знак того, что познали форму земли; подвешивают к поясу нефритовое наперстие в знак того, что быстро разрешают дела. Благородные мужи, постигшие этот Путь, едва ли носят такую одежду, а те, кто носят, едва ли постигли этот Путь.
Вы, государь, верно, полагаете, что это не так. Отчего бы вам не объявить по всему царству: «Те, кто носят такую одежду, не постигнув Путь, будут преданы казни!»
И тогда Ай-гун велел пять дней подряд оглашать такой указ, и в Лу никто больше не смел носить одежду конфуцианцев. Лишь один муж в одежде конфуцианского ученого остановился перед царскими воротами. Царь приказал пустить его во дворец, стал спрашивать его о государственных делах, и тот оказался неистощим в ответах государю.
— В целом царстве нашелся один конфуцианец. Вот это можно назвать много!
В местечке Цзан царь Вэнь-ван повстречал необычного рыбака, который удил рыбу, не имея крючка. Иметь крючок, не имея крючка, — значит обладать «вечным крючком». Вэнь-ван хотел взять его к себе и вручить ему бразды правления, но, опасаясь неудовольствия своих главных советников и старших родичей, в конце концов отказался от этого намерения. Все же, страшась, что народ лишится покровительства Неба, он наутро собрал своих сановников и объявил им:
— Ночью я, единственный, увидел доброго человека, с черным лицом и бородой, верхом на пегом коне с жемчужным копытом. Человек этот крикнул мне: «Поручите управление мужу из Цзан. Народ возрадуется этому!»
— Государь, то был ваш предок! — воскликнули воодушевленно сановники.
— В таком случае совершим гадание, — сказал царь.
— Для чего гадать? — отвечали сановники. — Ведь сам царственный предок приказал государю!
Засим сановники отправились к мужу из Цзан и вручили ему бразды правления.
Этот муж, управляя Поднебесной, не менял уложений и обычаев, не оглашал несправедливых приказов. По прошествии же трех лет Вэнь-ван увидел, что лихие молодцы покончили со своим ремеслом и распустили свои шайки; что старшие чиновники перестали заботиться лишь о своих добродетелях; что соседи во всех краях света не смели больше вторгаться в царство, чтобы грабить его. Поскольку лихие молодцы покончили со своим ремеслом и распустили свои шайки, они стали чтить порядок. Поскольку старшие чиновники перестали блюсти лишь собственную добродетель, они занялись общим делом. Поскольку соседи во всех краях света перестали вторгаться через границы с намерением пограбить, то среди владетельных князей не стало измены.
Тут Вэнь-ван призвал к себе мужа из Цзан и, став перед ним лицом к северу, спросил:
— Можете ли вы управлять всем Поднебесным миром? Муж из Цзан смутился и ничего не сказал, а спустя некоторое время с безразличием отказался. Еще утром он отдавал приказания, а вечером уже исчез бесследно. Больше о нем ничего не было слышно. Янь Юань спросил Конфуция:
— Разве Вэнь-ван не был само совершенство? Зачем он сослался на сон?
— Молчи! — ответил ему Конфуций. — Вэнь-ван имел всего в достатке. Но к чему обсуждать его? Он просто следовал обстоятельствам времени.
Сунский царь Юань захотел иметь у себя картину. К нему пришли все придворные писцы и встали у трона, держа в руках ритуальные таблички, облизывая кисти и растирая тушь. Еще столько же стояли за дверьми зала. Один писец пришел с опозданием, неспешно вошел в зал, взял табличку, но не встал в ряд с другими, а тут же прошел в свои покои. Царь послал человека посмотреть за ним, и тот увидел, что писец снял одежды и голый сидел, раскинув ноги, на полу .
— Вот настоящий художник! — воскликнул царь. — Ему можно поручить дело.
Ле Юйкоу показывал Бохуню-Безвестному свое искусство стрельбы из лука: натянул тетиву, поставил на локоть кубок с водой, пустил стрелу, а потом, не дожидаясь, когда она долетит до цели, пустил и вторую, и третью. И все это время стоял не шелохнувшись, точно истукан.
— Это мастерство стрельбы при стрельбе, а не стрельба без стрельбы, — сказал Бохунь-Безвестный. — А смог бы ты стрелять, если бы взошел со мной на скалу и встал на камень, нависший над пропастью в тысячу саженей?
Тут Безвестный взошел на высокую скалу, встал на камень, нависший над пропастью в тысячу саженей, повернулся и отступил назад так, что ступни его до половины оказались над пропастью, а потом подозвал к себе Ле Юйкоу. Тот же, обливаясь холодным потом, упал на землю и закрыл лицо руками.
— У высшего человека, — сказал Безвестный, — дух не ведает смущения, даже если он воспаряет в голубое небо, опускается в мировую бездну или улетает к дальним пределам земли. А тебе сейчас хочется зажмуриться от страха. Искусство твое немногого стоит!
Янь Хой сказал Конфуцию:
— Когда вы, учитель, идете не торопясь, я тоже иду неторопливо. Когда вы спешите, я тоже поспешаю. Когда вы бежите, я тоже бегу вслед. Но когда вы мчитесь так быстро, что исчезаете, прежде чем пыль взлетит из-под ваших ног, мне остается только смотреть вам вдогонку.
— О чем говоришь ты, Хой? — спросил Конфуций.
— «Когда вы идете не торопясь, и я тоже иду неторопливо» означает: то, что вы, учитель, говорите, я говорю тоже. «Когда вы спешите, и я тоже поспешаю» означает: когда доказываете, я доказываю тоже. «Когда вы бежите, я бегу вслед» означает: то, что вы говорите о Пути, я тоже говорю. «Когда вы мчитесь так, что исчезаете, прежде чем пыль взлетит из-под ваших ног, а я только смотрю вдогонку» означает: вам верят на слово, хотя вы не даете обещаний, с вами все дружат, хотя вы никому не угождаете, все ищут встречи с вами, хотя у вас нет титулов, а вы и не знаете, почему это происходит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63