В новом подземелье люди открыли корзинку и опустили безногого в
пищу, и он услышал пение Хранителя:
"Вот белые муравьи, неистовые, почуяли твой запах. Покрыли тебя белой
пеленой и, прильнув, облизывают. В шесть и более рядов они пируют на твоем
теле, Нарана. Вот уже соки твои вернулись в пищу и проникли в грибницу, и
термиты, сонные без тебя, оживились и создают твое равновесие..."
Так пел Хранитель много людских поколений назад. Она помнила это и
первое ощущение довольства пищей. Она знала, что отделена от материнского
Немого Уха и обрела отдельную от него жизнь, но осознала себя частью
предыдущей Нараны и предшественницы ее, и далее, вплоть до чуда Скотовода.
Хранители знали, что Нарана умеет смеяться - едва заметный сбой в
пении по всем Ушам обозначал, что в Памяти встретились противоположные по
смыслу воспоминания и она смеется. Никто не спрашивал, какие это
воспоминания, ибо Наране вредили вопросы об ее мыслительной работе. Ей,
как и людям, не следовало обращать мысленный взор внутрь себя самой.
Торжественный день был сегодня - рождение нового Уха Памяти.
Хранитель не удивился, когда она засмеялась и сама заговорила с ним.
...Про себя она звала его старикашкой. И засмеялась в то мгновение,
когда Немого Уха достиг сигнал с символом "пришелец" взамен символа касты.
"Великая Память любит меня", - думал Хранитель, подбегая к Уху. Он
казался себе свежим и молодым по разуму, ибо не переставал трепетать и
удивляться, когда видел дюжины дюжин Ушей в работе, и суету животных, и
рождение нардиков. Он знал, что умрет с горестью и восхищением перед
Великой, перед величайшим из чудес Равновесия.
- Передаю тебе сообщение Шестого поста на Раганге, - сказала Нарана.
Ахука, пристально наблюдавший за стариком - свободной половиной
мозга, - прервал пение Памяти и спросил у нее:
- Что поешь ты старому Хранителю?
Он терпеливо выслушал рассказ о нападении тигров. Подосадовал, что
Адвесту пустили с Охотниками. Открыл рот, чтобы поблагодарить Великую
Память, но она пропела, добросовестно повторяя свою беседу с Хранителем:
- Советую тебе, Хранитель, позаботиться... чтобы пришелец в следующий
раз не вернулся с охоты.
Э-а, желание Великой не было новостью для Ахуки! Но месяцем раньше
Нарана не высказала бы такого желания, зная, что некому - во всем
Равновесии - воспринять приказ об убийстве. Да, пора ему вернуться к
Адвесте...
Он поблагодарил Нарану и удалился. Старый Хранитель, кряхтя, вернулся
к дочернему Уху. А Нарана, наполовину свободная в этот час, продолжала
размышлять и вспоминать о первой Наране, выбирая для этого свободные
объемы себя также бессознательно, как человек при пении выбирает нужное
положение неба, языка и голосовых связок.
...Арама-Скотовод был приставлен к коровам. Был он угрюмым маленьким
Скотоводом, мозг его был вполовину меньше, чем у нынешних людей. Но
способности его сложились так удачно, что он помнил больше, чем его
собратья из соседнего племени скотоводов. И прожил он много. Он помнил
травы и снадобья, варенье из трав. Помнил дни беременности, в которые
надлежало давать их коровам. Он любил смешивать разные снадобья, и коровы
жирели. Племя стояло в лощине Красного Ливня, и коров от хищников укрывали
в пещере. Во время дождей понесла матка от горбатого быка. Арама дал ей
снадобье, запомнил какое. Прежде таких не давал маткам. Такие годились от
вертящей хвори у свиней. И корова выметала теленка безногого, безглазого и
безшерстного, Арама его заколол, а оно пищало. Разделывая его в пищу,
нашел внутри один лишь серый мозг. Пошел к людям и поглумился: быть мору,
теленок выметался без ног и без глаз.
Вернувшись в пещеру, он увидел белых муравьев. Всем муравейником они
собрались к телячьей шкурке. Не грызли, а облизывали, как муравьиную
матку. Очень жадно. Уходя, возвращались и лизали. А корова была грустна.
Арама все запомнил. В новые дожди той матке дал снадобья. Народился
новый Безногий, и Арама его не заколол. Людям же сказал: пока он жив, мору
не бывать. Ибо он видел, как муравьи лижут его и кормят, и он растет.
Потом Арама велел, чтобы племя расширило пещеру. Его послушались, боясь
мора, а в новую пещеру никто не смел войти, вся она заросла муравьиной
грибницей. Арама стал гладким и жирным. Племя его почитало как хранителя
Безногого, от мора защищающего. Но муравьи стали хиреть, ибо забросили
своих маток из-за теленка. Кончалось благоденствие. Тогда Арама-Скотовод
на три дня покинул пещеру. Людям сказал: "Я буду три дня поститься".
Прошел всю лощину, разоряя муравейники. Принес муравьиных маток в корзинке
и устроил муравьям лазы, чтобы, пробираясь к Безногому, они прежде кормили
маток. И вновь благоденствие Арамы упрочилось. Кормили муравьи и детву, и
маток, и теленка. Он стал издавать звуки, Арама их слушал и запоминал,
повторяя вслух. А теленок безногий за ним повторял, как бы научая.
Человеческие слова не повторял, только свои, но бессмысленно. И
возгордился Арама, задумав научить его пониманию смысла. Пуская к нему
муравьев, пропевал слово со смыслом "еда", составленное из звуков,
издаваемых Безногим, открывая шкуру у входа, пел слово со смыслом "холод"
- в дожди. Со смыслом "жара" - в полуденный жар. Думал много. Каждый раз,
начиная петь, издавал слово со смыслом "говорю". Радовался, когда безногое
отродье коровы повторяло слова со смыслом. И многие годы учил так Арама, и
стал пускать в пещеру людей, научив их новым словам, а они дивились и
падали ниц. По созвучию со словом "говори" стали звать Безногого
"На-ра-на"...
...Кончился полуденный отдых. Ученые заняли все свободные Уши Памяти.
Большая гония работала беспрерывно - трижды умноженная дюжина людей
спрашивала Нарану, каждый о своем, и Великая Память отвечала всем. Тиами,
Строительница домов, хотела, чтобы ее сын родился с наклонностями
Художника. Хранитель гонии жаловался, что дерево хиреет от нехватки
личинок для верхнего питания. Пришло известие, что с Полуночных гор
спустилось невиданное полчище летающих белок, а за ними идут хищники, и
вся местность заражена уже вредоносными блохами... И Великая Память
отвечала: "Тиами можно родить Ученого любой степени, но не Художника или
Певца. Хранителю гонии: каждую шестую землеройку в округе скормить красным
роющим собакам. Полуночной границе: свободные Управляющие есть в таком-то
поселении; пусть они придут, взяв с собою хищных птиц и молодняк
охотничьих обезьян, а такие-то растения пустят в рост на будущие две ночи
и день..." Не то чтобы Ученые Равновесия сами не знали, что им делать. Им
были знакомы все пути и все способы - Нарана не знала ничего неизвестного
людям. Но каждый человек в отдельности помнил мало, и потому не мог
предвидеть всех последствий своих поступков. Кто из Врачей мог мысленно
просмотреть всех предков и родичей Тиами? Кто из Управляющих мог знать
поголовье всех тварей в каждом кусочке Равновесия и влияние всех этих
тварей на каждый кусочек Равновесия? Никто.
"Люди не в состоянии запомнить и познать даже дела себе подобных, -
об этом Нарана думала всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33