Это своеобразные невидимые связи между многими поколениями родственников, по которым осуществляется трансгенерационная (межпоколенная) передача особенностей жизни, неосознанного повторения ситуаций, значимых дат, семейных тайн.
Мы менее свободны, чем полагаем. Мы не свободны о своих ожиданий, страхов, разочарований, мы не свободны от своего бессознательного, в котором заархивированы оставившие след события и переживания, наконец, мы не свободны от своей семейной истории, я бы сказала, от «родовой памяти», в которой как в огромной библиотеке хранится самое «ценное», что «сберегли» для нас наши предки.
Основатель психоанализа З. Фрейд называл бессознательное «другой сценой», на которой могут разыгрываться «другие», закулисные спектакли со своим сложным, запутанным контекстом.
Иногда мы не понимаем, почему какое-то событие, происходившее в жизни наших родителей, повторяется (и неоднократно!) и в нашей жизни. Это могут быть значимые трагические или «нормальные» события нашей жизни: сценарии семейных отношений, разводы, выбор профессии, совпадение событий по датам, экстремальные ситуации, болезни, семейные тайны. Повторяться могут не только события, но и чувства, их сопровождающие, – интерпретация события с соответствующей эмоциональной реакцией. Это чувства обиды, вины, зависти, ревности. Повторение событий и чувств в родословной (по родовой линии) в нескольких поколениях называется трансгенерационной передачей.
Мы, конечно, помним о генетической предрасположенности. Только генетическая предрасположенность реализуется не всегда, а трансгенерационная почему-то практически всегда. Значит у нее какой-то иной контекст, чем просто биологический. В данном случае мы говорим о психогенеалогии – передаче информации через психическое: речь, мышление, эмоциональные проявления, поведение, усваиваемые с детства.
Как только мы начинаем понимать происходящее с нами, улавливать повторения, осознавать эти закономерности в их контексте и сложности и мы становимся свободнее в своем выборе, завершаем автоматические «повторения» произошедших не с нами событий.
Мы можем найти свою путеводную нить и выйти из лабиринта контекстов, придя к изначальному, своему собственному потенциалу. Мы можем выйти на качественно иной, более эффективный уровень собственной реализации, идти по жизни, совершая СВОИ выборы, а не надиктованные многолетними семейными программами. Программы могут быть адаптивными, эффективными, но, если мы не осознаем их, мы лишаем себя собственного выбора. (Однако с позитивными программами человек не приходит на прием к психотерапевту с жалобами на неустроенность и болезни.)
Сложные связи между поколениями можно наблюдать, сделать видимыми.
Родительские матрицы
В передаче «морального наследия» задействована вторая сигнальная система – речь – слово. Отсюда и «родоСЛОВная». А речь, как неповторимый рисунок руки человеческой, – у всех разная.
При этом первая сигнальная система в изначальном смысле одинакова. Это инстинкты (половой, пищевой, оборонительный и др.) – базовые составляющие биологической жизни.
Животные реагируют на зов инстинкта свободно, не подавляя, а, можно сказать, поощряя его, то есть их поведение полностью соответствует инстинктивным влечениям.
У человека же кроме инстинктов (влечений) имеется система интерпретаций своих влечений. В самом простом проявлении это система оценок «белое—черное», «хорошо—плохо», «можно—нельзя». С одной стороны такая система позволяет человеку существовать в обществе, в социальной среде и быть к ней адаптированным, но с другой – при искажении системы интерпретаций, чрезмерности или недостаточности их проявлений – человек ущемляет себя в свободе своих проявлений или, наоборот, ущемляет свободу других, что затрудняет его существование в социуме. Чаще, конечно, встречается, первый вариант, когда интерпретация инстинктов сводится к чрезмерно рационализированной системе запретов: «так делать нельзя, потому что…», то есть к наказанию за проявление своих чувств и желаний, к запрету на чувства и удовольствия, накладываемому буквально с детства. Мальчиков учат не плакать (потому что мужчины не плачут), им предлагается подавлять свои чувства. Девочек также поощряют быть сильными (опять подавлять свои чувства), наказывая за проявление гнева или неудовольствия.
Подавленные, годами консервируемые чувства превращаются в скрытую агрессию, мешающую реализации жизненного потенциала, поворачивая стремление к жизни в обратную сторону – к смерти, символическими проявлениями которой являются болезни, страхи, зависимости, разрушения отношений, неудачи, асоциальное поведение.
По мере того как человек все свободнее и свободнее говорит о значимых ситуациях, эмоциональных переживаниях, свободнее выражает свои чувства, распутывает цепочки смысла переданных «по наследству», ставших неэффективными программ, научается строить собственную жизнь, исходя из своих выборов, избыточная эмоциональная заряженность гаснет, высвобождается большое количество жизненной энергии, необходимой для реализации своего выбора.
Преодолевая свою уязвимость, мы становимся более адаптивными.
Психогенеалогия
Паттерны (привычки, стереотипы) функционирования в семье действуют как основные правила, не требующие объяснения, например: «В нашей семье так принято», «Мы все очень любим чай с молоком», «На лето мы все всегда выезжаем на дачу», «Все женщины нашей семьи почему-то неудачно выходят замуж», «Мы – сестры – очень похожи, у нас даже болезни одинаковые!». Эти правила воспринимаются членами семьи как само собой разумеющееся, не подвергаются сомнению до тех пор, пока не становятся помехой для развития индивидуума или семьи в целом. С другой стороны, отойти от правила (например, перестать выезжать на дачу или удачно выйти замуж в отличие от остальных сестер) – означает отодвинуться от своей семьи, стать другой, не такой как все. Бессознательно это может быть воспринято как уменьшение чувств по отношению к семье или даже как предательство. У «предателя» (он же «козел отпущения») есть два пути: продолжать свой индивидуальный путь жизни без гарантий любви со стороны семьи либо вернуться в семейное «логово» и разделить участь и нужду остальных – тогда его примут и он не будет обделен сочувствием и любовью.
Чтобы распознать повторы, ставшие патологическими, можно построить психогеносоциограмму. Генеалогическое дерево – карта семейных отношений, основных событий, фактов, дат в жизни нескольких поколений семьи, которые странным образом могут быть взаимосвязанными. Задача геносоциограммы – показать историю семьи, выявить наиболее значимые, а значит, повторяющиеся взаимоотношения. На языке семейной психотерапии это звучит так: выявить процессы трансгенерационной передачи и явления трансгенерационного повторения.
При построении генеалогического дерева у участника этого процесса обычно возникают вопросы. Как записывается программа в семейное и персональное бессознательное? Как осуществляется передача? Что это за цепь?
Это цепь из слов, которыми мы описываем свою реальность (см. «Как говорим – так и живем»).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Мы менее свободны, чем полагаем. Мы не свободны о своих ожиданий, страхов, разочарований, мы не свободны от своего бессознательного, в котором заархивированы оставившие след события и переживания, наконец, мы не свободны от своей семейной истории, я бы сказала, от «родовой памяти», в которой как в огромной библиотеке хранится самое «ценное», что «сберегли» для нас наши предки.
Основатель психоанализа З. Фрейд называл бессознательное «другой сценой», на которой могут разыгрываться «другие», закулисные спектакли со своим сложным, запутанным контекстом.
Иногда мы не понимаем, почему какое-то событие, происходившее в жизни наших родителей, повторяется (и неоднократно!) и в нашей жизни. Это могут быть значимые трагические или «нормальные» события нашей жизни: сценарии семейных отношений, разводы, выбор профессии, совпадение событий по датам, экстремальные ситуации, болезни, семейные тайны. Повторяться могут не только события, но и чувства, их сопровождающие, – интерпретация события с соответствующей эмоциональной реакцией. Это чувства обиды, вины, зависти, ревности. Повторение событий и чувств в родословной (по родовой линии) в нескольких поколениях называется трансгенерационной передачей.
Мы, конечно, помним о генетической предрасположенности. Только генетическая предрасположенность реализуется не всегда, а трансгенерационная почему-то практически всегда. Значит у нее какой-то иной контекст, чем просто биологический. В данном случае мы говорим о психогенеалогии – передаче информации через психическое: речь, мышление, эмоциональные проявления, поведение, усваиваемые с детства.
Как только мы начинаем понимать происходящее с нами, улавливать повторения, осознавать эти закономерности в их контексте и сложности и мы становимся свободнее в своем выборе, завершаем автоматические «повторения» произошедших не с нами событий.
Мы можем найти свою путеводную нить и выйти из лабиринта контекстов, придя к изначальному, своему собственному потенциалу. Мы можем выйти на качественно иной, более эффективный уровень собственной реализации, идти по жизни, совершая СВОИ выборы, а не надиктованные многолетними семейными программами. Программы могут быть адаптивными, эффективными, но, если мы не осознаем их, мы лишаем себя собственного выбора. (Однако с позитивными программами человек не приходит на прием к психотерапевту с жалобами на неустроенность и болезни.)
Сложные связи между поколениями можно наблюдать, сделать видимыми.
Родительские матрицы
В передаче «морального наследия» задействована вторая сигнальная система – речь – слово. Отсюда и «родоСЛОВная». А речь, как неповторимый рисунок руки человеческой, – у всех разная.
При этом первая сигнальная система в изначальном смысле одинакова. Это инстинкты (половой, пищевой, оборонительный и др.) – базовые составляющие биологической жизни.
Животные реагируют на зов инстинкта свободно, не подавляя, а, можно сказать, поощряя его, то есть их поведение полностью соответствует инстинктивным влечениям.
У человека же кроме инстинктов (влечений) имеется система интерпретаций своих влечений. В самом простом проявлении это система оценок «белое—черное», «хорошо—плохо», «можно—нельзя». С одной стороны такая система позволяет человеку существовать в обществе, в социальной среде и быть к ней адаптированным, но с другой – при искажении системы интерпретаций, чрезмерности или недостаточности их проявлений – человек ущемляет себя в свободе своих проявлений или, наоборот, ущемляет свободу других, что затрудняет его существование в социуме. Чаще, конечно, встречается, первый вариант, когда интерпретация инстинктов сводится к чрезмерно рационализированной системе запретов: «так делать нельзя, потому что…», то есть к наказанию за проявление своих чувств и желаний, к запрету на чувства и удовольствия, накладываемому буквально с детства. Мальчиков учат не плакать (потому что мужчины не плачут), им предлагается подавлять свои чувства. Девочек также поощряют быть сильными (опять подавлять свои чувства), наказывая за проявление гнева или неудовольствия.
Подавленные, годами консервируемые чувства превращаются в скрытую агрессию, мешающую реализации жизненного потенциала, поворачивая стремление к жизни в обратную сторону – к смерти, символическими проявлениями которой являются болезни, страхи, зависимости, разрушения отношений, неудачи, асоциальное поведение.
По мере того как человек все свободнее и свободнее говорит о значимых ситуациях, эмоциональных переживаниях, свободнее выражает свои чувства, распутывает цепочки смысла переданных «по наследству», ставших неэффективными программ, научается строить собственную жизнь, исходя из своих выборов, избыточная эмоциональная заряженность гаснет, высвобождается большое количество жизненной энергии, необходимой для реализации своего выбора.
Преодолевая свою уязвимость, мы становимся более адаптивными.
Психогенеалогия
Паттерны (привычки, стереотипы) функционирования в семье действуют как основные правила, не требующие объяснения, например: «В нашей семье так принято», «Мы все очень любим чай с молоком», «На лето мы все всегда выезжаем на дачу», «Все женщины нашей семьи почему-то неудачно выходят замуж», «Мы – сестры – очень похожи, у нас даже болезни одинаковые!». Эти правила воспринимаются членами семьи как само собой разумеющееся, не подвергаются сомнению до тех пор, пока не становятся помехой для развития индивидуума или семьи в целом. С другой стороны, отойти от правила (например, перестать выезжать на дачу или удачно выйти замуж в отличие от остальных сестер) – означает отодвинуться от своей семьи, стать другой, не такой как все. Бессознательно это может быть воспринято как уменьшение чувств по отношению к семье или даже как предательство. У «предателя» (он же «козел отпущения») есть два пути: продолжать свой индивидуальный путь жизни без гарантий любви со стороны семьи либо вернуться в семейное «логово» и разделить участь и нужду остальных – тогда его примут и он не будет обделен сочувствием и любовью.
Чтобы распознать повторы, ставшие патологическими, можно построить психогеносоциограмму. Генеалогическое дерево – карта семейных отношений, основных событий, фактов, дат в жизни нескольких поколений семьи, которые странным образом могут быть взаимосвязанными. Задача геносоциограммы – показать историю семьи, выявить наиболее значимые, а значит, повторяющиеся взаимоотношения. На языке семейной психотерапии это звучит так: выявить процессы трансгенерационной передачи и явления трансгенерационного повторения.
При построении генеалогического дерева у участника этого процесса обычно возникают вопросы. Как записывается программа в семейное и персональное бессознательное? Как осуществляется передача? Что это за цепь?
Это цепь из слов, которыми мы описываем свою реальность (см. «Как говорим – так и живем»).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46