Вот, что пишет об этом Керсновский в своей "Истории русской армии":
"Доктрины, уклад жизни, система обучения, "шагистика "и увлечение
мелочами остаются те же". (29)
"Плацпарадная выучка войск в его царствование была доведена до
неслыханного в Потсдаме совершенства. В кампанию 1805 года весь поход — от
Петербурга до Аустерлица — Гвардия прошла в ногу.
Копирование пруссачины сказывалось в области не только строевой, но и в
научной (особенно яркий пример — Пфулевщина). В этом отношении царствование
Императора Александра I — после некоторых начальных колебаний — явилось
продолжением Павловской эпохи". (30)
В 1815 году в Париже совершилось, незначительное на первый взгляд,
событие, которое однако по справедливому мнению А. Керсновского имело "для
русской армии самые печальные последствия и определившее на сорок лет весь уклад
ее жизни, как-то, проезжая Елисейскими полями Александр увидел фельдмаршала
Веллингтона, лично производившего учение двенадцати новобранцев. Это явилось как
бы откровением для Государя: "Веллингтон открыл мне глаза, — сказал он, — в
мирное время необходимо заниматься мелочами службы", и с этого дня началось
сорокалетнее увлечение "мелочами службы", доведшее Россию до Севастополя".
"Наполеоновские уроки заставили вспомнить Суворовскую науку. Весь этот
ценный, так дорого доставшийся опыт надо было бережно сохранить, с благоговением
разработать и передать грядущим поколениям. К сожалению это сделано не было.
Император Александр не чувствовал мощи священного огня, обуревавшего его славную
армию — он видел лишь плохое равнение взводов. "Итак, вязкая тина "мелочи
службы" стала с 1815 года засасывать наши бесподобные войска и их командиров".
(31)
"Ныне завелась такая во фронте танцевальная наука, — писал Цесаревич
Константин Павлович, — что и толку не дашь. Я более 20 лет служу и могу правду
сказать, даже во времена покойного Государя был из первых офицеров во фронте, а
ныне так перемудрили, что не найдешься".
"В год времени, — писал Паскевич, — войну забыли, как будто ее никогда не
было и военные качества заменили экзерцмейстерским искусством".
"Увлечение муштровкой имело очень тяжелые последствия: в русской армии
начинаются массовые самоубийства и массовое дезертирство". (32)
Солдаты бежали в Галицию, в Буковину, в Молдавию, в Турцию, в Персию. Из
победителей Наполеона Персидский Шах сформировал целый гвардейский батальон.
Офицеры стали уходить в отставку. Вводимая Александром I европейская
танцевальная наука вызвала сильное недовольство среди офицеров. Восхищение
Александром сменяется враждой к нему. Среди офицеров возникают тайные
политические общества, ставящие целью изменение политического строя в России. В
роли застрельщиков, сначала оппозиционных, а затем революционного движения,
среди офицеров выступают опять масоны.

XIV. УСИЛЕНИЕ ЕВРОПЕИЗАЦИИ РУССКОГО ОБЩЕСТВА ПОСЛЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

I

"Тремя огромными волнами разлился по России поток прометеевского
мироощущения: в начале ХVIII-го, ХIХ-го и ХХ-го столетий. Он шел через
европеизаторскую политику Петра I-го, затем через французские революционные
идеи, которым особенно была подвержена русская оккупационная армия во Франции
после наполеоновских войн, и, наконец атеистический социализм, который захватил
власть в России в свои руки в 1917 году. Русские особенно беспрепятственно
вдыхали в себя полной грудью западный яд, когда их армии побеждали на полях
сражений, и когда они в 1709, 1815 гг. попадали в европейские культурные
области. Таким образом, победы повредили им больше, нежели их поражения".
Такой совершенно верный вывод делает немецкий философ В. Шубарт в своей
известной книге "Запад и душа востока".
Во время Отечественной войны, — как правильно отмечает Мережковский
"произошло нечто, с нашей внутренней точки зрения, почти невероятное, подобное
чуду: бездна, вырытая преобразованиями Петра, как будто на мгновение исчезла, и
весь русский народ встал, как один человек".
Князь П. Вяземский, мало склонный к романтическим преувеличениям, писал:
"От Царя до подданного, от полководца до последнего ратника, от помещика до
смиренного поселянина, все без изъятия, вынесли на плечах своих и на духовном
могуществе своем Россию из беды и подняли ее на высшую ступень славы и народной
доблести".
Но кончилась война и русское общество снова разделилось на два враждебных
лагеря. "Еще до войны 1812 года в русском обществе началась политическая
дифференциация — она первоначально заявляла себя лишь в сфере литературы, но
основной смысл литературных споров в первое десятилетие определился как раз
политической дифференциацией.
...В этом споре уже тогда намечалась основная дифференциация в русской
жизни; после же войны 1812-14 гг. эта дифференциация пошла очень быстро и
получила полное и ясное выражение. Уже в эти годы формируется два лагеря,
расходившиеся друг с другом не только в конкретных вопросах русской жизни, но и
в сфере идеологии. Огромное значение в этом вопросе надо отвести, между прочим,
самому Александру I, который произносил не раз яркие речи, дышавшие такой
горячей проповедью радикальных реформ, в том числе и уничтожения крепостного
права, что это чрезвычайно питало и укрепляло рост либерализма в русском
обществе". (33)
"Общее критическое отношение к западу, как бы открывавшееся всем тем
отзвуком, какой остался в русском обществе от французской революции, получило
для себя богатый материал в том широком знакомстве с западом, которое приняло
особенно крупные размеры в войне с Наполеоном, перенесенной на поля запада.
Правда, это же знакомство дало и другие результаты — оно сказалось в росте
интереса к западной жизни, в усилившемся влиянии литературных, социальных,
политических идей, — собственно лишь теперь стала складываться настоящая
психология и идеология западничества". (34)
В своих воспоминаниях Вигель пишет про Московское общество 1814 года: "В
городе, который нашествие французов недавно обратило в пепел, все говорили
языком их".
Даже десять лет спустя после Отечественной войны, в газете "Московские
Ведомости" (№ 72 за 1822 г.), можно было прочесть такое объявление:
"Егерь из Германии желает определиться егерем или в гувернеры. Спросить
на Маросейке".
Масонство после Отечественной войны, как всегда старалось удовлетворить
религиозные и политические интересы всех недовольных существующим положением
вещей. Оно напоминало мелочную еврейскую лавочку, в которой все есть. Самые
различные товары: кусок мыла для лица и для стирки, флакон одеколона и деготь,
фунт пряников и иголки.
Но при всем разнообразии политических оттенков мысли и своих религиозных
взглядов, масонов Александровской эпохи необходимо признать крайне отрицательным
явлением. Преобладающее большинство масонов представляли из себя людей отошедших
от традиционного русского мировоззрения. Именно через них вливались в
образованное общество чуждые европейские политические и религиозные идеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27