Поскольку канадский кабинет министров и журналисты едва не упустили величайшее признание, когда-либо сделанное сотрудником советской военной секретной службы.
Вечером 5 сентября 1945 года один из второстепенных сотрудников ГРУ, шифровальщик, лейтенант Игорь Гузенко в последний раз вышел из здания советского посольства в Оттаве, где он служил уже в течение двух лет. Из стального сейфа своего шефа – официально военного атташе, а фактически руководителя резидентуры ГРУ в Канаде, полковника Николая Заботина, он взял папку с более чем сотней секретных документов и телеграмм, которые он тщательно отбирал в течение предыдущих нескольких недель. Некоторое время назад Гузенко, дитя послереволюционной России, решил, что ему куда больше нравится жизнь на капиталистическом Западе. И когда пришло сообщение о вызове его в Москву, в Центр, он решил вместе с женой и маленьким сыном просить убежища в Канаде.
Покинув посольство, Гузенко сразу же отправился в редакцию газеты «Ottawa Journal», не без оснований полагая, что может предложить журналистам одну из величайших сенсаций в истории журналистики.
Хотя Оттава и столица Канадской Федерации, но, по словам дипломатов, работавших в то время в Канаде, она была в те годы довольно провинциальным городом. И подавляющее большинство оттавских журналистов осени 1945 года вполне можно было отнести к этой же категории. Гузенко, ожидавшего распростертых объятий, встретили с плохо скрываемым подозрением. Документы, представленные им, были на русском языке, тогда как никто из журналистов редакции ни сам не мог читать по-русски, ни счел нужным поискать кого-либо, умеющего это делать. И потому Гузенко просто посоветовали: «Это дело нас не касается. Идите в Королевскую полицию Канады».
Из редакции Гузенко отправился в министерство юстиции. Время приближалось к полуночи, и ему было велено прийти утром.
К этому времени Гузенко, прекрасно знавший правила советских секретных служб, уже не сомневался, что его шеф из ГБ идет за ним по пятам. Ночь он провел в страхе и тревоге, и на следующее утро, в сопровождении беременной жены и маленького ребенка, Гузенко вновь появился в министерстве юстиции.
Он попросил позволения видеть министра, которым оказался мистер Луи Сен-Лоран, позднее ставший одним из самых выдающихся премьер-министров Канады. Гузенко провели к секретарю министра. Последовал телефонный разговор на французском, которого Гузенко не понимал. Ему сказали, что министр не может принять его.
Гузенко вновь вернулся в редакцию «Ottawa Journal». На этот раз он получил категорический отказ в помощи, однако добрая девушка-репортер высказала предположение, что, может, Гузенко пытается получить канадское гражданство.
Семья Гузенко, в состоянии, близком к истерии, бродила по всей Оттаве. Дружески настроенная к ним женщина из адвокатской конторы пригласила репортера из другой газеты, который оказался столь же провинциальным, как и его коллеги из «Ottawa Journal», и его единственной реакцией были слова, что все это дело – слишком крупное для канадской прессы, которая всегда славилась своей честностью. Совершенно подавленная, семья Гузенко вернулась к себе на квартиру, уверенная, что люди из ГБ уже поджидают их дома. Гузенко боялся за свою жизнь, равно как и за жизнь жены и ребенка.
В отчаянии он вышел на балкон своей квартиры, думая напоследок насладиться прекрасным осенним вечером. В это время на соседнем балконе находились его сосед, сержант канадских военно-воздушных сил Гарольд Мейн, и его жена. Гузенко рассказал соседу, что ему грозит страшная опасность, и попросил сержанта позаботиться о его жене и сыне. Какой бы осторожной ни была реакция канадского должностного лица, каковым был Гарольд Мейн, он, однако, недолго сомневался относительно того, что следует предпринять. Он пригласил семью Гузенко перейти в его квартиру, а сам отправился в полицию. Он не боялся русской ГБ. Он был у себя в Канаде. Вскоре в квартире появились два констебля, и Гузенко как умел объяснил им свое положение. Полицейские пообещали не спускать глаз с квартиры в течение всей ночи.
Вскоре Гузенко заметил двоих мужчин, сидевших на скамейке и внимательно наблюдавших за окнами его квартиры. Сомнений у него не осталось – это были агенты ГБ.
В полночь Гузенко, уже находившегося в квартире другого соседа, разбудил громкий стук в дверь. Сквозь щель в почтовом ящике он увидел Павлова, шефа ГБ, и трех сотрудников посольства, колотивших в дверь его квартиры. Канадские законы не остановили Павлова, и он отмычкой открыл дверь, и все четверо вошли в пустую квартиру. Сосед Гузенко тут же позвонил в полицию, чтобы сообщить, что в квартиру ворвались незнакомые люди. Двое полицейских, которых Гузенко видел ранее, прибыли на место и попросили Павлова объяснить причину взлома чужой квартиры. Павлов разозлился. Он предупредил полицейских, что они находятся на территории, являющейся советской дипломатической собственностью. Тогда один из полицейских отправился за инспектором. Шеф ГБ, в чине как минимум подполковника советской секретной службы, был вне себя от ярости. Его еще никогда в жизни не допрашивали. В сопровождении трех компаньонов он шумно покинул квартиру.
Павлову удалось добиться успеха там, где с блеском провалился Гузенко: своими действиями ему удалось убедить канадские власти в том, что ПРОИСХОДИТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕЧТО ВАЖНОЕ. И на следующее же утро в квартире Гузенко появился старший офицер канадской королевской полиции. Он пригласил Гузенко и его семью проехать с ним вместе в министерство юстиции, где Гузенко подробно допрашивали в течение пяти часов сотрудники канадской разведывательной службы MI5. И чем больше информации сообщал Гузенко, тем больше канадские контрразведчики убеждались в ее ценности.
Гузенко и его жене была обещана защита, а самому Гузенко было предложено рассказать все, что ему известно. Чувствуя, что наконец-то он находится среди друзей, Гузенко пожаловался на свои трудности в общении с департаментом контрразведки, на что ему ответили, что независимо от того, как он оценивает сложившуюся ситуацию, канадские власти далеки от того, чтобы не испытывать интереса к его делу. О прибытии Гузенко в министерство юстиции мистер Сен-Лоран, тогдашний министр юстиции, а позднее премьер-министр, немедленно сообщил в полицию и департамент внутренних дел. В министерстве немедленно затрепыхались, и о деле было доложено лично премьер-министру. С шотландской осторожностью мистер Маккензи-Кинг приказал, чтобы Гузенко немедленно взяли под наблюдение, а решение по его делу отложили на сутки. Павлов снабдил мистера Маккензи-Кинга доказательствами, на которые тот очень надеялся: люди, сидевшие ночью на скамье у дома Гузенко, не были советскими шпионами. Это были детективы из канадской королевской полиции.
С секретного канадского аэродрома Гузенко с семьей самолетом переправили в их новое тайное убежище. Жену, ожидавшую рождения второго ребенка, поместили в госпиталь, где бравый сержант из королевской полиции выступил в роли отца.
Гузенко добровольно согласился на почти безостановочные допросы, и через две недели на секретном совещании мистеру Маккензи-Кингу подробно доложили о сенсационных откровениях советского перебежчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Вечером 5 сентября 1945 года один из второстепенных сотрудников ГРУ, шифровальщик, лейтенант Игорь Гузенко в последний раз вышел из здания советского посольства в Оттаве, где он служил уже в течение двух лет. Из стального сейфа своего шефа – официально военного атташе, а фактически руководителя резидентуры ГРУ в Канаде, полковника Николая Заботина, он взял папку с более чем сотней секретных документов и телеграмм, которые он тщательно отбирал в течение предыдущих нескольких недель. Некоторое время назад Гузенко, дитя послереволюционной России, решил, что ему куда больше нравится жизнь на капиталистическом Западе. И когда пришло сообщение о вызове его в Москву, в Центр, он решил вместе с женой и маленьким сыном просить убежища в Канаде.
Покинув посольство, Гузенко сразу же отправился в редакцию газеты «Ottawa Journal», не без оснований полагая, что может предложить журналистам одну из величайших сенсаций в истории журналистики.
Хотя Оттава и столица Канадской Федерации, но, по словам дипломатов, работавших в то время в Канаде, она была в те годы довольно провинциальным городом. И подавляющее большинство оттавских журналистов осени 1945 года вполне можно было отнести к этой же категории. Гузенко, ожидавшего распростертых объятий, встретили с плохо скрываемым подозрением. Документы, представленные им, были на русском языке, тогда как никто из журналистов редакции ни сам не мог читать по-русски, ни счел нужным поискать кого-либо, умеющего это делать. И потому Гузенко просто посоветовали: «Это дело нас не касается. Идите в Королевскую полицию Канады».
Из редакции Гузенко отправился в министерство юстиции. Время приближалось к полуночи, и ему было велено прийти утром.
К этому времени Гузенко, прекрасно знавший правила советских секретных служб, уже не сомневался, что его шеф из ГБ идет за ним по пятам. Ночь он провел в страхе и тревоге, и на следующее утро, в сопровождении беременной жены и маленького ребенка, Гузенко вновь появился в министерстве юстиции.
Он попросил позволения видеть министра, которым оказался мистер Луи Сен-Лоран, позднее ставший одним из самых выдающихся премьер-министров Канады. Гузенко провели к секретарю министра. Последовал телефонный разговор на французском, которого Гузенко не понимал. Ему сказали, что министр не может принять его.
Гузенко вновь вернулся в редакцию «Ottawa Journal». На этот раз он получил категорический отказ в помощи, однако добрая девушка-репортер высказала предположение, что, может, Гузенко пытается получить канадское гражданство.
Семья Гузенко, в состоянии, близком к истерии, бродила по всей Оттаве. Дружески настроенная к ним женщина из адвокатской конторы пригласила репортера из другой газеты, который оказался столь же провинциальным, как и его коллеги из «Ottawa Journal», и его единственной реакцией были слова, что все это дело – слишком крупное для канадской прессы, которая всегда славилась своей честностью. Совершенно подавленная, семья Гузенко вернулась к себе на квартиру, уверенная, что люди из ГБ уже поджидают их дома. Гузенко боялся за свою жизнь, равно как и за жизнь жены и ребенка.
В отчаянии он вышел на балкон своей квартиры, думая напоследок насладиться прекрасным осенним вечером. В это время на соседнем балконе находились его сосед, сержант канадских военно-воздушных сил Гарольд Мейн, и его жена. Гузенко рассказал соседу, что ему грозит страшная опасность, и попросил сержанта позаботиться о его жене и сыне. Какой бы осторожной ни была реакция канадского должностного лица, каковым был Гарольд Мейн, он, однако, недолго сомневался относительно того, что следует предпринять. Он пригласил семью Гузенко перейти в его квартиру, а сам отправился в полицию. Он не боялся русской ГБ. Он был у себя в Канаде. Вскоре в квартире появились два констебля, и Гузенко как умел объяснил им свое положение. Полицейские пообещали не спускать глаз с квартиры в течение всей ночи.
Вскоре Гузенко заметил двоих мужчин, сидевших на скамейке и внимательно наблюдавших за окнами его квартиры. Сомнений у него не осталось – это были агенты ГБ.
В полночь Гузенко, уже находившегося в квартире другого соседа, разбудил громкий стук в дверь. Сквозь щель в почтовом ящике он увидел Павлова, шефа ГБ, и трех сотрудников посольства, колотивших в дверь его квартиры. Канадские законы не остановили Павлова, и он отмычкой открыл дверь, и все четверо вошли в пустую квартиру. Сосед Гузенко тут же позвонил в полицию, чтобы сообщить, что в квартиру ворвались незнакомые люди. Двое полицейских, которых Гузенко видел ранее, прибыли на место и попросили Павлова объяснить причину взлома чужой квартиры. Павлов разозлился. Он предупредил полицейских, что они находятся на территории, являющейся советской дипломатической собственностью. Тогда один из полицейских отправился за инспектором. Шеф ГБ, в чине как минимум подполковника советской секретной службы, был вне себя от ярости. Его еще никогда в жизни не допрашивали. В сопровождении трех компаньонов он шумно покинул квартиру.
Павлову удалось добиться успеха там, где с блеском провалился Гузенко: своими действиями ему удалось убедить канадские власти в том, что ПРОИСХОДИТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НЕЧТО ВАЖНОЕ. И на следующее же утро в квартире Гузенко появился старший офицер канадской королевской полиции. Он пригласил Гузенко и его семью проехать с ним вместе в министерство юстиции, где Гузенко подробно допрашивали в течение пяти часов сотрудники канадской разведывательной службы MI5. И чем больше информации сообщал Гузенко, тем больше канадские контрразведчики убеждались в ее ценности.
Гузенко и его жене была обещана защита, а самому Гузенко было предложено рассказать все, что ему известно. Чувствуя, что наконец-то он находится среди друзей, Гузенко пожаловался на свои трудности в общении с департаментом контрразведки, на что ему ответили, что независимо от того, как он оценивает сложившуюся ситуацию, канадские власти далеки от того, чтобы не испытывать интереса к его делу. О прибытии Гузенко в министерство юстиции мистер Сен-Лоран, тогдашний министр юстиции, а позднее премьер-министр, немедленно сообщил в полицию и департамент внутренних дел. В министерстве немедленно затрепыхались, и о деле было доложено лично премьер-министру. С шотландской осторожностью мистер Маккензи-Кинг приказал, чтобы Гузенко немедленно взяли под наблюдение, а решение по его делу отложили на сутки. Павлов снабдил мистера Маккензи-Кинга доказательствами, на которые тот очень надеялся: люди, сидевшие ночью на скамье у дома Гузенко, не были советскими шпионами. Это были детективы из канадской королевской полиции.
С секретного канадского аэродрома Гузенко с семьей самолетом переправили в их новое тайное убежище. Жену, ожидавшую рождения второго ребенка, поместили в госпиталь, где бравый сержант из королевской полиции выступил в роли отца.
Гузенко добровольно согласился на почти безостановочные допросы, и через две недели на секретном совещании мистеру Маккензи-Кингу подробно доложили о сенсационных откровениях советского перебежчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87