Японская жандармерия, Кемпетай, не проявила особого интереса к личности нового зарубежного корреспондента. Приставив к Зорге шпика, который старательно проходил за ним несколько недель, пока прибывший журналист жил в одном из токийских отелей, Кемпетай оставила Зорге в относительном покое.
Зорге снял квартиру в доме под номером 30 в токийском районе Азабуку и стал отправлять информационные заметки и очерки о положении в Японии в различные газеты Нью-Йорка.
Сразу после прибытия в Японию Зорге нанес официальный визит в германское посольство и как член партии, только что пришедшей к власти в Берлине, был дружески принят представителями дипломатического персонала. Он также вступил в Немецкий клуб и спустя несколько месяцев уже стал известной личностью как в немецкой колонии, так и в среде журналистов-международников, работавших в японской столице.
Поначалу Зорге целиком и полностью сосредоточился на своей журналистской работе, что было весьма существенно, поскольку для целей прикрытия ему необходимо было создать себе репутацию первоклассного журналиста-международника. С помощью своих знакомых из германского посольства Зорге очень скоро стал одним из наиболее информированных и авторитетных журналистов, прекрасно разбиравшимся как в вопросах политического развития Японии, так и в проблемах войны в Маньчжурии.
Еще до того, как Зорге прибыл в Японию, ГРУ уже вовсю занималось подготовкой его миссии в масштабах всего мира. Сразу, как только было принято решение послать Зорге в Японию, испытанным агентам советских секретных служб было велено подготовить почву в Токио для будущего задания.
Вскоре после прибытия Зорге в Токио радист Бернгард познакомил его с коллегой-журналистом югославом Бранко де Вукеличем. Понадобилось несколько минут, чтобы с помощью заранее оговоренных в ГРУ паролей установить, что корреспондент парижского журнала «La Vue» и белградской газеты «Политика» – твой будущий соратник. Высокий, хорошо сложенный, начинающий лысеть Вукелич прибыл в Токио почти за девять месяцев до встречи со своим будущим шефом. За это время он сумел устроиться вместе со своей женой-датчанкой и маленьким сыном в одном из лучших жилых районов Токио и стал уже известной фигурой в среде зарубежных корреспондентов, работавших в Японии. Как и Зорге, он был способным журналистом. И как и Зорге, он был советским шпионом.
Вукеличу было 36 лет. Сын бывшего сербского офицера, он, еще учась в Загребском университете, стал марксистом, но лишь очутившись в начале 30-х годов в Париже, вступил в коммунистическую партию. Вскоре после этого он начал сотрудничать с разведслужбой Красного интернационала и впоследствии стал советским тайным агентом.
Зорге пришлось заново устанавливать контакт с Одзаки, с которым он не виделся с тех пор, как японский корреспондент покинул Шанхай. Оказалось, что нет ничего проще. Зорге, Одзаки и Вукелич – все были журналистами, и потому что могло быть естественнее, чем то, что югославский журналист устраивает вечеринку, на которой приглашены Зорге и Одзаки?
И тот, и другой появились вовремя, и еще до появления других приглашенных представителей международной прессы циничный доктор Зорге уже был представлен поклонившемуся в ответ Одзаки, который до этого момента был уверен, что его знакомого зовут Джонсон. Группа Зорге стала приобретать некоторые очертания, и в декабре 1933 года в нее вошли еще четверо новых членов.
Между 14 и 18 декабря в англоязычной газете «Japanese Advertiser» появилось рекламное объявление, гласившее, что некто желает купить японские гравюры укуее. На объявление откликнулся молодой японский художник, недавно прибывший на родину из Соединенных Штатов. Звали художника Мияги Йотоку. Предполагаемый покупатель – Вукелич, и продавец – художник, встретились в офисе рекламного агентства. Они обменялись неравными половинками долларовой купюры, разорванной еще раньше в штаб-квартире ГРУ в Москве. А через несколько часов Мияги уже представили Зорге.
Уроженец острова Окинава, Мияги жил в Соединенных Штатах с 1919 года. Он прошел курс обучения в художественных школах Сан-Франциско и Сан-Диего, которые закончил в 1925 году. Однако искусство не давало достаточных средств для жизни, и потому с 1926 по 1933 год Мияги был вместе с друзьями хозяином ресторана «Сова» в Лос-Анджелесе. В ресторане часто бывали представители левых группировок, и в 1929 году Мияги вступил в Американскую коммунистическую партию. Очевидно, он выполнял в Калифорнии какое-то задание Коминтерна, поскольку в 1932 году его посетили два незнакомца, одним из которых был Рой – известный коммунистический агитатор того времени, а другой не назвал себя, но был явно агентом ГРУ.
Они спросили Мияги, не выполнит ли он одно небольшое задание в Японии, которое займет «не более месяца». Мияги сначала согласился, но потом вдруг засомневался. В течение нескольких месяцев он все тянул и тянул с отъездом. В конце лета 1933 года Рой пригрозил Мияги самыми серьезными последствиями, если он не выполнит приказа Москвы. И потому в октябре 1933 года Мияги прибыл в Токио.
В течение нескольких недель, до того, как в газете появилось объявление Вукелича, Мияги проводил время, пытаясь приспособиться к жизни в Японии, которая, как выяснилось, стала ему совершенно чуждой.
Теперь группа была почти в полном составе – радист Клаузен еще не появился, чтобы заменить не справлявшегося со своими обязанностями радиста Вейнгартена, и Зорге назначил встречу своих коллег – Вукелича, Одзаки и Мияги, чтобы ввести их в курс дела и поставить перед каждым из них задачу.
Согласно публикациям, позднее появившимся в Токио, прелюдией для этой встречи стала вечеринка с коктейлями, устроенная для прессы и дипломатов в доме Зорге. Вечеринка продолжалась допоздна. Вскоре многие из официальных гостей ушли, а для оставшихся корреспондентов, художников и дипломатов появилось такси, полное девочек. Оргия продолжалась далеко за полночь. А когда девочек отправили домой, в доме Зорге осталась лишь горстка гостей – выпить «еще по одной на дорожку». И конечно же, это были Вукелич, Одзаки и Мияги.
Зорге сразу перешел к делу. До самого рассвета он подробно излагал стоявшие перед их группой задачи. Москва, говорил он, желает получить ответы на следующие вопросы:
1. Нападет ли Япония на Россию в районе границы с Маньчжурией?
2. Какова численность японской армии и мощь ее воздушных соединений, которые могли бы быть брошены против Советского Союза?
3. Насколько близки японо-германские отношения после прихода Гитлера к власти?
4. Какова политика Японии в Китае?
5. Какова политика Японии по отношению к Великобритании и Соединенным Штатам?
6. Какую роль играет японская военная верхушка в принятии решений, касающихся внешней политики страны?
7. Какова степень переориентации японской тяжелой промышленности в сторону военного производства?
Эти семь ключевых вопросов и должны были оставаться главными целями, стоявшими перед группой Зорге в течение почти целого десятилетия.
Зорге также давал и распоряжения оперативного характера, однако в основном он сосредоточился на связях с немцами и японцами, в то время как, например, Вукеличу надлежало работать с французами, с которыми у него были деловые отношения, и с англичанами, с которыми у югослава были отношения дружеские.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87