Совпадение весьма примечательное. Более того, два года спустя у Абеля уже была фотография Коэнов, что дает основания предполагать, что он по-прежнему поддерживал связь с ними.
Из-за значительного и, как стало известно, крайне опасного недостатка взаимодействия между британскими и американскими службами безопасности, присутствие Коэнов в Соединенном Королевстве оставалось незамеченным в течение трех лет.
Когда советский офицер «Лонгсдейл» и супруги Коэны были приговорены в суде Олд Бейли в Лондоне к 25 и 20 годам тюремного заключения соответственно, известный нью-йоркский адвокат Донован получил письмо, отправленное из Восточного Берлина. Говорили, что оно было подписано женой Абеля Хельгой. Она интересовалась шансами мужа получить помилование или хотя бы добиться смягчения нынешнего приговора к пожизненному заключению. М-р Донован взял письмо с собой в Вашингтон, где показал его министру юстиции США Роберту Кеннеди, младшему брату президента.
Официальный ответ гласил: «Шансов нет». Однако неофициально м-ра Донована благословили прощупать возможность заключения сделки: Абель на пилота У-2 капитана Пауэрса, который в это время уже отбывал в Советском Союзе тюремное заключение за шпионаж. Почти год м-р Донован продолжал переписку, и к концу 1961 года появились признаки «оттепели» в советско-американских отношениях. С ведома и одобрения м-ра Роберта Кеннеди адвокат Донован вылетел в Восточный Берлин на переговоры с людьми, имена которых не афишировались.
Весь январь 1962 года продолжались переговоры. В среду, 7 февраля, Абеля вывели из его камеры в Атлантской тюрьме. Ему было сказано, чтобы он приготовился к поездке. А на другой день в Вашингтон поступило сообщение из дипломатической миссии США в Берлине: русские готовы освободить Пауэрса. И в тот же вечер полковник Абель вылетел в Германию. Утром 10 февраля 1962 года, в субботу, Абель, советский мастер шпионажа, был обменен на пилота У-2 Пауэрса. Обмен произошел на мосту Глинике, соединявшем американский сектор Берлина с Советской зоной оккупации в Германии.
Московское радио объявило, что освобождение Пауэрса являет собой «акт милосердия» и должно способствовать улучшению советско-американских отношений. Ни слова не было сказано о полковнике Абеле. Через несколько часов после прибытия в Восточный Берлин он вновь встретился со своей женой. А спустя некоторое время из информации, полученной из Восточной Германии, стало известно, что полковник Абель занял высокий пост в советской службе безопасности.
ГЛАВА 14
РИХАРД ЗОРГЕ
Рихард Зорге – величайший шпион времен Второй мировой войны. Сегодняшний СССР, а с ним и вся структура международного коммунизма обязаны, вероятно, своим существованием этому полунемцу-полурусскому, который, будучи тайным русским агентом, писал официальные донесения за германского посла, одновременно проникая в самые сокровенные секреты японского кабинета министров. То, что удалось узнать Зорге летом 1941 года, спасло Москву от захвата немцами и потому вполне могло стать решающим фактором в последовавшей спустя восемнадцать месяцев победе русских под Сталинградом.
Зорге был одним из самых высокопоставленных членов КПСС, когда-либо рисковавших жизнью при выполнении шпионской миссии в иностранном государстве. И единственным из советских агентов, из тех, о ком мы знаем, имевшим прямой личный доступ к верхушке русской власти – Политбюро Советской коммунистической партии.
Среди его личных друзей было несколько членов сталинского Политбюро. Есть основания предполагать, что Сталин лично знал Зорге и даже однажды передал ему личное сообщение. А один из близких друзей Зорге, Отто Куусинен, долго был членом хрущевского Президиума, которое фактически управляло Россией.
Нет уверенности в том, жив Зорге или мертв. И если бы он был жив – а некоторые хорошо информированные специалисты верят, что это так, он, конечно, стал бы одной из главных фигур в шпионской службе России.
Родился этот великий шпион в городе Баку, на юге России 4 октября 1895 года. Его отец, имевший репутацию пьяницы, был немецким инженером, работавшим на Ротшильда, который в те дни контролировал все кавказские нефтепромыслы. Однако мать Зорге была русской. Его дед, Адольф Зорге, был секретарем Карла Маркса и очень заметной фигурой в «левом» движении, и факт этот оказался очень важным для молодого Зорге четверть века спустя.
Мальчик еще не пошел в школу, когда отец решил вернуться в Германию. В начале ХХ века семья поселилась на вилле в пригороде Берлина, где стала жить типичной жизнью немецких буржуа в империалистической Германии. Отец Зорге, несмотря на наличие марксистских предков, был настоящим прусским националистом бисмарковской школы. Зорге-старший очень гордился и своим состоянием, и социальным положением, достигнутым им благодаря работе в России. Когда он умер, что случилось вскоре после переезда в Германию, у семьи его не было никаких финансовых забот.
Юный Рихард – или Ика, как звали его мать, брат и сестры – плохо вписывался в обстановку прусской школы времен империалистической Германии с ее почти военными муштрой и дисциплиной. Зорге был слишком большим индивидуалистом, и его неприятие школьных порядков проявляло себя в упрямстве, своенравии и склонности отказываться отвечать учителям.
В подростковом возрасте у Зорге появилась страсть к немецкой классике. Он зачитывался Гете, Шиллером и Лессингом. Тогда же он принялся штудировать Эммануила Канта, интерес к которому, возможно, отражал его растущее восхищение деятельностью своего деда.
Зорге было известно о деятельности деда в левом движении, а вскоре и он сам вступил в рабочий атлетический клуб, чтобы поддерживать контакт с германскими рабочими через непосредственное общение. Однако, по словам самого Зорге, до начала войны 1914 года у него не было каких-то определенных политических взглядов. Он считал свои взгляды близкими к анархическим.
Он был добродушным парнем и пользовался большой популярностью среди своих друзей и знакомых. Летом 1914 года он вместе со школьной компанией отправился в Швецию. В Германию они успели вернуться на последним пароходе перед самым началом войны.
Восемнадцатилетний юноша сразу же записался добровольцем на военную службу и уже через пару месяцев оказался в траншеях Фландрии. Он был участником первой битвы на Ипре, в которой был сразу ранен, а после выздоровления переведен на русский фронт, где снова был дважды ранен.
Армия произвела на молодого Зорге глубокое впечатление. Конца войне не предвиделось, и Зорге становился все более и более неудовлетворенным установившимся порядком вещей. Успех большевистской революции в октябре 1917 года оказал глубокое влияние на развитие его левых взглядов.
Когда в начале 1918 года его уволили из армии по медицинским показаниям, Зорге записался студентом в Кильский университет и одновременно окунулся в политическую деятельность левых, вступив в Независимую социал-демократическую партию, где вскоре возглавил работу по обучению молодежи. Это дало ему возможность поближе познакомиться с моряками германского северного флота, запертого на военно-морской базе в Киле. И когда в конце октября в Германии разразилась революция, Зорге стал ее активным участником и одним из ее лидеров, выступая со страстными, зажигательными речами перед группами матросов и портовых рабочих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87