- А что они говорят? - поинтересовался китайский консул.
- Врут, что купили все это на Одесском черном рынке!
Китайский консул внимательно и крайне доброжелательно посмотрел на
Арона и Василия, сидевших на полу в клетке, не поверил ни единому слову,
но сказал тихо и вежливо:
- Очень, очень может быть. Сейчас у них в стране такие перемены!.. Я
очень, очень сожалею, что эти господа не китайцы. Они мне очень, очень
понравились...
Вот тут-то и вспыхнул блиц фоторепортера, который навсегда запечатлел
физиономии Арона и Васи для мировой прессы.

КАК ЯЦЕК ШТУР ПОКАЗАЛ СЕБЯ С ЛУЧШЕЙ СЛАВЯНСКОЙ СТОРОНЫ
Эту фотографию и фотографию своего "Опричника", снятую в порту при
помощи фар полицейских машин, прожекторов и фотоблицев, и рассматривали
Арон и Вася в утренней газете, которую привез им прямо на причал шипшандер
Яцек Штур.
Рядом с "Опричником" стоял автофургон Яцека Штура, расписанный его
именем и фамилией владельца, его номерами телефона, факса и телекса.
Задние дверцы фургона были распахнуты, и фургон зиял полутемной
пустотой. Зато кокпит, камбуз и проход в каюту были завалены канистрами,
коробками, какими-то мешочками... Здесь же в кокпите сидели все трое:
Вася, Арон и Яцек. С опухшими разбитыми лицами, с руками в запекшейся
крови, измученные бессонной ночью, истратившие все свои силы на портовых
проституток и сражение с доблестной турецкой полицией, предательски и
беспощадно отвергнутые консульствами двух стран, одна из которых почти
пятьдесят лет была Родиной, а вторая должна была стать землей обетованной
до конца оставшихся им дней, Арон и Василий тупо разглядывали собственное
изображение, искаженное газетным растром.
- Чего там хоть написано, Яцек? - спросил Арон.
- Ну, что может написать бульварная газета? - грустно ответил Штур,
проглядывая заметку под фотографией. - Что вы, два идиота, не умея
плавать, не умея обращаться с парусами, ничего не понимая в мореплавании,
поплыли из России в Израиль... Что по всем правилам вы должны были бы
утонуть еще до Босфора, а вы вот живы, и даже подозреваетесь в связях с
пиратами Черного моря... Доказать эти связи полиции не удалось, и вас
выпустили с обязательством немедленно покинуть пределы Турции. Кстати! Вам
все вернули?
- Только ножи и шапочки, - сказал Василий. - Те продукты опечатала и
забрала санитарно-карантинная служба.
- О, матка Боска!.. Что же вы кушать будете?!
- Не пропадем, - махнул рукой Арон. - У нас еще ленинградских
консервов навалом, пшено, перловка...
- Ладно, Яцек! Не бери в голову, сказал Василий. - Читай! Что там
дальше?..
- Ну, что дальше? - Штур снова уткнулся в газету. - Дальше идут
политические и экономические обобщения: что вы, как и ваша бывшая страна,
обладая несметными богатствами... Тут имеется в виду ваша яхта... Ни хрена
не умеете обращаться со своими богатствами.
- Хорошо, что так, а не хуже, - сказал Василий.
- Не знаю, не знаю... Эту штуку могут перепечатать газеты на пути
вашего следования, и неизвестно, чем это еще для вас обернется, -
засомневался Яцек Штур и протянул Василию счет. - Вот счет на сто
семьдесят долларов. Не потеряйте. Мало ли, какая у вас будет еще
проверка...
- Погоди, Яцек. Сейчас принесу деньги, - сказал Арон и ушел в каюту.
Через секунду оттуда послышался густой мат, и Арон выскочил в кокпит,
держа в одной руке шелковую зеленую шаль, забытую маленькой проституткой,
а в другой руке - пустой растерзанный бумажник.
- Гляди, Васенька!.. - Арон чуть не плакал.
Василий посмотрел на пустой бумажник, на зеленую шаль с золотым
драконом, взялся за голову и тихо произнес:
- Пиздец...
Яцек Штур тоже все понял и нервно проговорил:
- Я же предупреждал вас, чтобы были поосторожнее с этими курвами!
Какое-то время все трое подавленно молчали, а потом Василий
решительно встал и сказал Арону:
- Выгружаем, Арон. Все выгружаем! Не боись, Арончик. Не пропадем...
Извини, Яцек. Извини...
И первый стал вытаскивать на причал все, что привез им Штур. Горестно
вздохнув, Арон стал ему помогать.
Штур сидел в кокпите, смотрел на воду остановившимися глазами. Потом
почесал в затылке, откашлялся и от волнения сказал на чудовищной смеси
польского языка с русским:
- Чекайте, панове!.. Чекайте, кому говорят!!! Зоставь жечи на мейсте,
холера! Арон, цо те мувилэм?! Зоставь, е... твою мать!..
Он вытащил из кармана визитную карточку, протянул ее Василию и
сказал:
- Будут пенензы - пришлете... Не будут - я ваши сто семь долларов
разбросаю по трем кораблям так, что ни один капитан не заметит! Так что я
все равно при своих останусь! Не денервуйте...
- Яцек... - только и смог сказать растроганный Арон.
Вася схватил руку Яцека Штура, стиснул, затряс, что было силы.
- Слухайте, хлопаки! - горячо заговорил Штур и от собственного
благородства у него даже слезы блеснули в глазах.
- А цо я не вем як ченько выезжать зо властнегу краю?! Вшистко
поментам!.. На то мы и славяне...
- Я не славянин. Я - еврей, - застенчиво уточнил Арон.
- Ты - еврей?! - рассмеялся Штур. - Ты посмотри на себя в зеркало! Ты
хоть раз в жизни был в синагоге?!
- Нет, - признался Арон.
- Ну, так заткнись!.. - закричал Штур. - До видзенья, хлопаки. И дай
вам Бог сченьстя!..

КАК НЕ СЛЕДУЕТ ОТКРЫВАТЬ КОНСЕРВЫ
Многострадальный "Опричник" с не менее многострадальным экипажем
покидал неприветливые воды Стамбула и, сильно накренившись, под всеми
парусами входил в открытое Мраморное море.
Справа, в утренней дымке еще проглядывали берега Турции, но слева и
впереди уже была видна только вода, вода, вода...
На флагштоке, сооруженном из старой швабры для мытья палубы, трепетал
на ветру и нахально сверкал на солнце новый флаг "Опричника" - зеленая
шелковая шаль с золотым драконом, впопыхах забытая маленькой портовой
проституткой в ночь любви и сражения!
Василий стоял за штурвалом, посматривал на компас и выглядел
уверенно, что и подумать было нельзя, что еще две недели тому назад он
впервые увидел море.
Обложившись картами и лоциями, в каюте сидел Арон и что-то писал в
большую бухгалтерскую книгу. Над его головой, рядом с фотографией Марксена
Ивановича Муравича, была прикноплена вырезка из турецкой газеты.
- Вась, а Вась!.. Как правильно писать - "паД-шие женщины" или
"паТ-шие женщины"? "Дэ" или "Тэ" в середине?
- Пиши просто - "бляди", не мучайся!
- Не, Вась... Писать надо культурно. Еще Марксен говорил: "Вахтенный
журнал - лицо судна". Так "Дэ" или "Тэ", Вася?..
- Если культурно, то "Дэ", Арончик, "Дэ"! "ПаД-шие".
Василий посмотрел направо, увидел высокий скалистый берег и крикнул
Арону:
- Эй, писатель! Справа по борту, кажись, этот мыс... Как его?
"Ельшикей"! Язык сломаешь, мать их за ногу... Что там у нас дальше?
- Джастер момент! - крикнул Арон, отложил вахтенный журнал и взялся
за карту: Ельшикей... Ельшикей... Есть Ельшикей! Курс?
- Двести сорок!..
- Плюс пятнадцать и держи двести пятьдесят пять! Все! Мы в Мраморном
море! И пошла она, эта Турция, знаешь куда!..
Василий довернул штурвал, сверился с компасом, но тут при изменении
курса заполоскали паруса и он крикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45