бедняков получили земельные наделы), аннулирование долгов. Для рабочих важно было устранить безработицу или предотвратить ее появление. Новая народная власть предприняла первые шаги по защите коренных интересов трудящихся, а затем эту работу широко развернула и советская власть. Поэтому часть трудящихся оказала ей свое доверие.
Но наряду с теми решениями советской власти, которые с одобрением воспринимались народом, были и такие, которые повергли в уныние даже давних и верных друзей Советского Союза. Так, осенью 1940 г. был осуществлен переход с местной валюты на общесоюзную с соответствующей системой цен. Результат сказался немедленно – произошло резкое снижение жизненного уровня трудящихся, особенно рабочих и служащих, что привело к ряду забастовок на предприятиях.
Крестьяне, еще вчера благодарившие советскую власть за землю, тоже стали роптать, когда в начале 1941 г. их обязали сдавать государству сельскохозяйственную продукцию по символическим ценам, причем размеры поставок часто превышали объем производства продуктов в хозяйствах.
Проводившиеся в первые же месяцы установления советской власти такие политические и социально-экономические меры, как земельная реформа, национализация крупных и средних промышленных, торговых предприятий, крупных домовладений и другие, осуществлялись в спешке, без серьезной психологической, политической и организационной подготовки, сопровождались нарушением элементарных прав людей, репрессиями, изъятием не только крупных и средних предприятий, но и предприятий мелких владельцев, которые также считались потенциальными противниками советской власти даже при отсутствии соответствующих доказательств.
В итоге этих мер только в Латвии владельцы и члены их семей, т. е. 15 процентов крестьянских хозяйств, 90 процентов промышленных и торговых предприятий, фабрик и заводов, немалое число домовладельцев, представителей творческой интеллигенции, техников, инженеров и духовенства, а также члены распущенных в июне 1940 г. политических партий и общественных организаций, уже к июню 1941 г. составили довольно влиятельную социальную базу того движения, которое в служебной переписке советских органов госбезопасности и в литературе получило наименование «бандформирований»[].
Отмечая место советского фактора в событиях в Прибалтике, необходимо подчеркнуть, что особую роль играли советские органы госбезопасности. Так, по данным Комиссии Верховного Совета Эстонской ССР по выработке историко-правовой оценки событий в 1940 г., созданной в октябре 1989 г., следует, что «наряду с советским посольством и армией в преобразовании всего государственного аппарата и осуществлении сталинского режима террора в Эстонии активно участвовали советские спецслужбы»[]. К аналогичным выводам пришли комиссии, созданные Верховными Советами и других Прибалтийских республик. 6 ноября 1940 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР о временном применении уголовного, гражданского и трудового законодательства РСФСР на территории Литовской, Латвийской и Эстонской Советских Социалистических Республик. В нем, в частности, устанавливалось, что привлечение к уголовной ответственности за преступления, совершенные на территории этих республик до установления советской власти, должно производиться в соответствии с кодексами РСФСР. Не нужно быть юристом, чтобы понять, в каком вопиющем противоречии находился этот законодательный акт с мировой практикой судопроизводства до того, как в конце 1940 г. были приняты соответствующие указы республиканских Верховных Советов.
В октябре 1990 г. в «Известиях ЦК КПСС» была опубликована подборка новых документов из архива КГБ СССР, подтверждающая преступный характер многих действий советских властей в Прибалтике. Так, 21 апреля 1941 г. НКВД – НКГБ СССР разработали положения о выселении ряда категорий граждан из республик Прибалтики. В них, в частности, определялось, что из принадлежавших им вещей и в каком количестве могут взять с собой выселяемые. Остальное имущество доверенные лица выселяемых обязаны были реализовать в течение 10 дней и затем выслать вырученные деньги на новое место жительства его владельцам[].
12 мая 1941 г. нарком госбезопасности Литвы в своей докладной записке предлагал: с целью пресечения подрывной деятельности немецкой агентуры и литовской националистической контрреволюции арестовать и принудительно выселить «наиболее активную категорию лиц» из государственного буржуазного аппарата, контрреволюционных партий, руководящего состава самых реакционных фашиствующих организаций, фабрикантов и купцов, имеющих высокий годовой доход, русских белоэмигрантских формирований, лиц, подозреваемых в шпионаже, уголовников, а также проституток и притоносодержателей[].
Через четыре дня уже более высокие инстанции – ЦК ВКП(б) и СНК СССР – приняли постановление о выселении «контрреволюционных элементов», и 14 июня 1941 г. в Прибалтике началась кампания арестов и массовая депортация[].
Все эти противозаконные, сопровождаемые служебными злоупотреблениями, и довольно жесткие меры советских властей, призванные стабилизировать обстановку в оперативном тылу советских войск в преддверии возможной войны с Германией, на практике дестабилизировали ее, вызывали массовое недовольство населения. В итоге тысячи молодых людей, опасаясь репрессий и выселений, ушли в леса. Поэтому 15 июня НКГБ СССР дал указание: в случае выявления лиц, арестованных или сосланных неправильно, поставить вопрос об их освобождении. Указывалось также, что изъятию подлежит только оружие, валюта, золото, серебро и контрреволюционная литература, но не бытовые ценности[].
Массовые репрессии, депортации и расстрел многих невинных людей лишь только потому, что они оказались «классово-неприемлемыми», явились настоящим геноцидом. Ведь, по некоторым сведениям, число высланных из Эстонии на спецпоселение в Сибирь составило НПО человек. По косвенным данным, эстонские власти установили, что из числа арестованных не менее 7500 погибло еще до начала Великой Отечественной войны либо на территории Эстонии, либо в местах лишения свободы на территории других советских республик. Кроме того, как считают, из числа высланных на спецпоселения погибло примерно 5 700 человек. После войны и реабилитации вернулось на родину 5 300 человек. Если иметь в виду, что на 1 января 1939 г. население Эстонии составляло 1 133 917 человек, то нетрудно представить масштабы сталинского геноцида в отношении этого малочисленного народа. Было также подвергнуто репрессиям 15 851 литовец, из них арестовано 5 664 человека и выселено 10 187 человек. Примерно 12 тыс. коммунистов и политэмигрантов из Литвы, проживавших в СССР, погибли в период репрессий 1937–1938 гг. только в роковую ночь с 14 на 15 июня 1941 г. из всех трех республик было депортировано около 40 тыс. человек.
В справке органов госбезопасности утверждалось, что всего было переселено 49 331 «литовец» (так на чекистском жаргоне тех лет именовались все народы Прибалтики), из них прошли переучет в 1948–1949 гг. 44 814 человек. Остальные умерли[].
Во многих уездах местные советские и партийные органы вообще не знали, кого и на каком основании чекисты депортируют. Им также было непонятно, почему в первые дни гитлеровской агрессии была осуществлена мобилизация лошадей, но молодых людей из-за политического недоверия не призывали в Красную Армию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Но наряду с теми решениями советской власти, которые с одобрением воспринимались народом, были и такие, которые повергли в уныние даже давних и верных друзей Советского Союза. Так, осенью 1940 г. был осуществлен переход с местной валюты на общесоюзную с соответствующей системой цен. Результат сказался немедленно – произошло резкое снижение жизненного уровня трудящихся, особенно рабочих и служащих, что привело к ряду забастовок на предприятиях.
Крестьяне, еще вчера благодарившие советскую власть за землю, тоже стали роптать, когда в начале 1941 г. их обязали сдавать государству сельскохозяйственную продукцию по символическим ценам, причем размеры поставок часто превышали объем производства продуктов в хозяйствах.
Проводившиеся в первые же месяцы установления советской власти такие политические и социально-экономические меры, как земельная реформа, национализация крупных и средних промышленных, торговых предприятий, крупных домовладений и другие, осуществлялись в спешке, без серьезной психологической, политической и организационной подготовки, сопровождались нарушением элементарных прав людей, репрессиями, изъятием не только крупных и средних предприятий, но и предприятий мелких владельцев, которые также считались потенциальными противниками советской власти даже при отсутствии соответствующих доказательств.
В итоге этих мер только в Латвии владельцы и члены их семей, т. е. 15 процентов крестьянских хозяйств, 90 процентов промышленных и торговых предприятий, фабрик и заводов, немалое число домовладельцев, представителей творческой интеллигенции, техников, инженеров и духовенства, а также члены распущенных в июне 1940 г. политических партий и общественных организаций, уже к июню 1941 г. составили довольно влиятельную социальную базу того движения, которое в служебной переписке советских органов госбезопасности и в литературе получило наименование «бандформирований»[].
Отмечая место советского фактора в событиях в Прибалтике, необходимо подчеркнуть, что особую роль играли советские органы госбезопасности. Так, по данным Комиссии Верховного Совета Эстонской ССР по выработке историко-правовой оценки событий в 1940 г., созданной в октябре 1989 г., следует, что «наряду с советским посольством и армией в преобразовании всего государственного аппарата и осуществлении сталинского режима террора в Эстонии активно участвовали советские спецслужбы»[]. К аналогичным выводам пришли комиссии, созданные Верховными Советами и других Прибалтийских республик. 6 ноября 1940 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР о временном применении уголовного, гражданского и трудового законодательства РСФСР на территории Литовской, Латвийской и Эстонской Советских Социалистических Республик. В нем, в частности, устанавливалось, что привлечение к уголовной ответственности за преступления, совершенные на территории этих республик до установления советской власти, должно производиться в соответствии с кодексами РСФСР. Не нужно быть юристом, чтобы понять, в каком вопиющем противоречии находился этот законодательный акт с мировой практикой судопроизводства до того, как в конце 1940 г. были приняты соответствующие указы республиканских Верховных Советов.
В октябре 1990 г. в «Известиях ЦК КПСС» была опубликована подборка новых документов из архива КГБ СССР, подтверждающая преступный характер многих действий советских властей в Прибалтике. Так, 21 апреля 1941 г. НКВД – НКГБ СССР разработали положения о выселении ряда категорий граждан из республик Прибалтики. В них, в частности, определялось, что из принадлежавших им вещей и в каком количестве могут взять с собой выселяемые. Остальное имущество доверенные лица выселяемых обязаны были реализовать в течение 10 дней и затем выслать вырученные деньги на новое место жительства его владельцам[].
12 мая 1941 г. нарком госбезопасности Литвы в своей докладной записке предлагал: с целью пресечения подрывной деятельности немецкой агентуры и литовской националистической контрреволюции арестовать и принудительно выселить «наиболее активную категорию лиц» из государственного буржуазного аппарата, контрреволюционных партий, руководящего состава самых реакционных фашиствующих организаций, фабрикантов и купцов, имеющих высокий годовой доход, русских белоэмигрантских формирований, лиц, подозреваемых в шпионаже, уголовников, а также проституток и притоносодержателей[].
Через четыре дня уже более высокие инстанции – ЦК ВКП(б) и СНК СССР – приняли постановление о выселении «контрреволюционных элементов», и 14 июня 1941 г. в Прибалтике началась кампания арестов и массовая депортация[].
Все эти противозаконные, сопровождаемые служебными злоупотреблениями, и довольно жесткие меры советских властей, призванные стабилизировать обстановку в оперативном тылу советских войск в преддверии возможной войны с Германией, на практике дестабилизировали ее, вызывали массовое недовольство населения. В итоге тысячи молодых людей, опасаясь репрессий и выселений, ушли в леса. Поэтому 15 июня НКГБ СССР дал указание: в случае выявления лиц, арестованных или сосланных неправильно, поставить вопрос об их освобождении. Указывалось также, что изъятию подлежит только оружие, валюта, золото, серебро и контрреволюционная литература, но не бытовые ценности[].
Массовые репрессии, депортации и расстрел многих невинных людей лишь только потому, что они оказались «классово-неприемлемыми», явились настоящим геноцидом. Ведь, по некоторым сведениям, число высланных из Эстонии на спецпоселение в Сибирь составило НПО человек. По косвенным данным, эстонские власти установили, что из числа арестованных не менее 7500 погибло еще до начала Великой Отечественной войны либо на территории Эстонии, либо в местах лишения свободы на территории других советских республик. Кроме того, как считают, из числа высланных на спецпоселения погибло примерно 5 700 человек. После войны и реабилитации вернулось на родину 5 300 человек. Если иметь в виду, что на 1 января 1939 г. население Эстонии составляло 1 133 917 человек, то нетрудно представить масштабы сталинского геноцида в отношении этого малочисленного народа. Было также подвергнуто репрессиям 15 851 литовец, из них арестовано 5 664 человека и выселено 10 187 человек. Примерно 12 тыс. коммунистов и политэмигрантов из Литвы, проживавших в СССР, погибли в период репрессий 1937–1938 гг. только в роковую ночь с 14 на 15 июня 1941 г. из всех трех республик было депортировано около 40 тыс. человек.
В справке органов госбезопасности утверждалось, что всего было переселено 49 331 «литовец» (так на чекистском жаргоне тех лет именовались все народы Прибалтики), из них прошли переучет в 1948–1949 гг. 44 814 человек. Остальные умерли[].
Во многих уездах местные советские и партийные органы вообще не знали, кого и на каком основании чекисты депортируют. Им также было непонятно, почему в первые дни гитлеровской агрессии была осуществлена мобилизация лошадей, но молодых людей из-за политического недоверия не призывали в Красную Армию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103