— удивился мой ведомый Николай Тимонов.
— А ты ведущим с Лазаревым. У него тоже большой перерыв в боях. Согласен?
— Приказ — закон, — пожал плечами Лазарев.
— А ты не вешай нос, — повысил голос Тимонов. — Раз стал моим подчиненным — выше голову!
— Слушаюсь! — Лазарев вытянул руки по швам и повторил любимое словечко Ткмонова: — Могём! — И тут же добавил: — Великий начальник должен начинать властвовать с покрикивания на своих подчиненных.
Тимонов важно подкрутил несуществующие усы:
— А как же! Распусти вас, потом рад не будешь. Власть — это, прежде всего, строгость! Понял?
— Смотрите! К нам форсированным маршем спешит бог огня и дыма, — предупредил Кустов.
Начальник воздушнострелковой службы полка капитан Василий Иванович Рогачев шел быстро, что для него было необычным. Всегда спокойный и невозмутимый, он сейчас был явно взволнован. Заговорил еще издали:
— Только что получена телеграмма от командующего сороковой армией. Он сам видел воздушный бой группы Худякова и предложил всех участников представить к орденам.
В вихре войны редко задумываешься над величием поступков людей, рядом с тобой ежедневно идущих в бой. Их дела и твои растворяются в общем трудовом потоке, и как-то все кажется будничным, обыденным. Но стоит задуматься о каком-нибудь бое, и не только посмотреть на него глазами профессионала, но и вникнуть в поступки летчиков, оценить их с точки зрения внутренних побудительных причин, — и перед тобой предстанет человек во всей своей душевной красоте. Понятнее, дороже станут люди, и сам ты нравственно обогатишься.
Николай Худяков — человек общительный, добродушный. Характер у него, как говорят, покладистый. Новичок, конечно, не поверит, что в бою у этого добряка железная воля и мгновенная реакция. Не зря народ говорит, что о душевной силе и красоте нельзя судить по словам и внешнему виду — качества эти проверяются только в делах: стойкость в опасности, мудрость в гневе, дружба в беде. На войне лучший экзаменатор — бой. В нем раскрывается весь человек. Но раскрывается не всегда сразу. Боевое мастерство, как и всякое иное, приобретается длительным и упорным трудом.
— И правильно сделал командующий, — сказал Кустов. — Один риск Худякова стоит награды. Человек рисковал головой, все это видели. А что, если бы немцам удалось сбить хотя бы один штурмовик? Худякова первого бы взяли в оборот: почему сунул нос куда тебя никто не просил?..
— Видать, командарм хорошо понимает, что значит своевременно наградить отличившегося, — продолжил Рогачев.
— Лучше его никто не мог оценить бой Худякова, — заметил Кустов. — Не схватились бы с «юнкерсами» — бомбы посыпались бы на голову его войск.
Рогачев кивнул головой:
— Награждать за бой, как это делается в наземных войсках, правильно. У нас не так. Обычно истребителям дают ордена только за сбитые самолеты.
— По-моему, это не совсем продумано, — заметил Кустов, — иногда бой важнее, чем несколько сбитых самолетов.
— Правильно, Игорь, — поддержал я Кустова. — Бывает же, что и много самолетов собьем, а задача не выполнена: немцы удачно отбомбились. Не мешало бы летчиков-истребителей награждать за хорошие бои.
— Тогда может получиться, что у истребителя, не сбившего ни одного самолета, будет вся грудь в орденах, — возразил Лазарев. — А разве можно считать летчика истребителем, если он сам не уничтожил ни одного самолета? Раз ты истребитель — истребляй врага, а зря воздух не утюжь!
— Согласен, — подхватил Тимонов. — К тому же тот, кто не уничтожает врага, сам рискует быть уничтоженным. О чем же тут спорить?
Рогачев поднял руку и примирительно улыбнулся (он не любил бесплодных разговоров):
— Хватит, братцы! Я пришел к вам не за тем, чтобы решать, кого и как награждать. Сейчас в полк звонил командир дивизии и приказал подробно разобрать со всеми летчиками бой группы Худякова. Сделайте это сейчас, пока есть время. С техническим составом вечером побеседует замполит. Да, чуть не позабыл. Обещают из нашей армейской газеты «Крылья победы» прислать корреспондента. Видно, боем заинтересовались по-настоящему. И правильно: такие дела достойны истории.
— А летчики? — спросил Тимонов.
— Само собой разумеется! — ответил Василий Иванович.
4
Отчаянно цепляясь за выгодные рубежи и населенные пункты, враг пытался сдержать натиск советских армий. Фашистское командование рассчитывало спасти свои войска от разгрома, отведя их за Днепр. Гитлеровцы надеялись на этом естественном рубеже навязать Советской Армии затяжные позиционные бои. Вся их пропаганда трубила, что Днепр, закованный в железо и бетон, — неприступный «Восточный вал», за которым после Курского сражения и длительного отступления можно будет отдохнуть.
Ставка Советского Верховного Главнокомандования, учитывая трудности в битве за Днепр, значительно усилила войска, действующие на решающих направлениях. Центральному и Воронежскому фронтам, наступавшим на главном, киевском, направлении, были переданы 61, 52 и 3-я гвардейская танковая армии и несколько отдельных корпусов. Чтобы помешать противнику организованно закрепиться на правом берегу и ослабить его сопротивление, было решено форсировать Днепр с ходу.
Во всех наших штабах и частях закипела работа по подготовке к прыжку через Днепр. На партийных собраниях, митингах, в беседах и разговорах — всюду слышалось слово «Днепр».
Пожалуй, еще никогда мы не были охвачены таким наступательным порывом, как в те дни. Несмотря на то что полк с начала Курской битвы не знал передышки, никто не испытывал усталости — она отступила перед нашим стремлением к победе. Враг, неся большие потери, всюду отходил на запад. Хотя шла осень, на душе было легко и весело.
Все три недели общего наступления нашего Воронежского фронта воздушные бои то ярко разгорались, то затухали. Как ни пытались фашистские летчики вернуть господство в воздухе, потерянное под Курском, ничего из этого не вышло. В жарких боях быстро таяли их пополнения. Немецкие истребители несколько раз меняли тактику. Сначала они воевали, как правило, большими группами, но, обессилев, вынуждены были снова перейти на полеты парами и мелкими подразделениями.
Вот уже второй день в небе нет больших боев. Враг действует внезапными наскоками пар и звеньев. В таких случаях наша зоркость — основа успеха. И командир полка, ставя задачу на вылет, предупредил:
— Прошу смотреть в оба. Немцы сейчас только зазевавшихся и ловят. Учтите: половина наших самолетов была сбита из-за невнимательности летчиков. Теперь нас, «стариков», осталось тринадцать, да вот еще Кустов прибыл… Все мы уже стреляные да стреляные. Но в полк пришла молодежь, и мы за нее в ответе.
Молодые летчики, сгрудившись стайкой, внимательно слушали командира. Среди них Николай Севастьянов, Александр Сирадзе, Николай Априданидзе, Григорий Вовченко. Без молодых как-то не замечаешь роста своего боевого мастерства, как не замечаешь скорости самолета, летящего рядом. Только в тот момент, глядя на новичков, мы ощутили происшедшие в нас перемены, и слова командира об ответственности за молодежь обрели для нас реальный смысл.
Пока дела шли хорошо. Летая с этого аэродрома, мы уничтожили шестнадцать самолетов противника. Своих же не потеряли ни одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— А ты ведущим с Лазаревым. У него тоже большой перерыв в боях. Согласен?
— Приказ — закон, — пожал плечами Лазарев.
— А ты не вешай нос, — повысил голос Тимонов. — Раз стал моим подчиненным — выше голову!
— Слушаюсь! — Лазарев вытянул руки по швам и повторил любимое словечко Ткмонова: — Могём! — И тут же добавил: — Великий начальник должен начинать властвовать с покрикивания на своих подчиненных.
Тимонов важно подкрутил несуществующие усы:
— А как же! Распусти вас, потом рад не будешь. Власть — это, прежде всего, строгость! Понял?
— Смотрите! К нам форсированным маршем спешит бог огня и дыма, — предупредил Кустов.
Начальник воздушнострелковой службы полка капитан Василий Иванович Рогачев шел быстро, что для него было необычным. Всегда спокойный и невозмутимый, он сейчас был явно взволнован. Заговорил еще издали:
— Только что получена телеграмма от командующего сороковой армией. Он сам видел воздушный бой группы Худякова и предложил всех участников представить к орденам.
В вихре войны редко задумываешься над величием поступков людей, рядом с тобой ежедневно идущих в бой. Их дела и твои растворяются в общем трудовом потоке, и как-то все кажется будничным, обыденным. Но стоит задуматься о каком-нибудь бое, и не только посмотреть на него глазами профессионала, но и вникнуть в поступки летчиков, оценить их с точки зрения внутренних побудительных причин, — и перед тобой предстанет человек во всей своей душевной красоте. Понятнее, дороже станут люди, и сам ты нравственно обогатишься.
Николай Худяков — человек общительный, добродушный. Характер у него, как говорят, покладистый. Новичок, конечно, не поверит, что в бою у этого добряка железная воля и мгновенная реакция. Не зря народ говорит, что о душевной силе и красоте нельзя судить по словам и внешнему виду — качества эти проверяются только в делах: стойкость в опасности, мудрость в гневе, дружба в беде. На войне лучший экзаменатор — бой. В нем раскрывается весь человек. Но раскрывается не всегда сразу. Боевое мастерство, как и всякое иное, приобретается длительным и упорным трудом.
— И правильно сделал командующий, — сказал Кустов. — Один риск Худякова стоит награды. Человек рисковал головой, все это видели. А что, если бы немцам удалось сбить хотя бы один штурмовик? Худякова первого бы взяли в оборот: почему сунул нос куда тебя никто не просил?..
— Видать, командарм хорошо понимает, что значит своевременно наградить отличившегося, — продолжил Рогачев.
— Лучше его никто не мог оценить бой Худякова, — заметил Кустов. — Не схватились бы с «юнкерсами» — бомбы посыпались бы на голову его войск.
Рогачев кивнул головой:
— Награждать за бой, как это делается в наземных войсках, правильно. У нас не так. Обычно истребителям дают ордена только за сбитые самолеты.
— По-моему, это не совсем продумано, — заметил Кустов, — иногда бой важнее, чем несколько сбитых самолетов.
— Правильно, Игорь, — поддержал я Кустова. — Бывает же, что и много самолетов собьем, а задача не выполнена: немцы удачно отбомбились. Не мешало бы летчиков-истребителей награждать за хорошие бои.
— Тогда может получиться, что у истребителя, не сбившего ни одного самолета, будет вся грудь в орденах, — возразил Лазарев. — А разве можно считать летчика истребителем, если он сам не уничтожил ни одного самолета? Раз ты истребитель — истребляй врага, а зря воздух не утюжь!
— Согласен, — подхватил Тимонов. — К тому же тот, кто не уничтожает врага, сам рискует быть уничтоженным. О чем же тут спорить?
Рогачев поднял руку и примирительно улыбнулся (он не любил бесплодных разговоров):
— Хватит, братцы! Я пришел к вам не за тем, чтобы решать, кого и как награждать. Сейчас в полк звонил командир дивизии и приказал подробно разобрать со всеми летчиками бой группы Худякова. Сделайте это сейчас, пока есть время. С техническим составом вечером побеседует замполит. Да, чуть не позабыл. Обещают из нашей армейской газеты «Крылья победы» прислать корреспондента. Видно, боем заинтересовались по-настоящему. И правильно: такие дела достойны истории.
— А летчики? — спросил Тимонов.
— Само собой разумеется! — ответил Василий Иванович.
4
Отчаянно цепляясь за выгодные рубежи и населенные пункты, враг пытался сдержать натиск советских армий. Фашистское командование рассчитывало спасти свои войска от разгрома, отведя их за Днепр. Гитлеровцы надеялись на этом естественном рубеже навязать Советской Армии затяжные позиционные бои. Вся их пропаганда трубила, что Днепр, закованный в железо и бетон, — неприступный «Восточный вал», за которым после Курского сражения и длительного отступления можно будет отдохнуть.
Ставка Советского Верховного Главнокомандования, учитывая трудности в битве за Днепр, значительно усилила войска, действующие на решающих направлениях. Центральному и Воронежскому фронтам, наступавшим на главном, киевском, направлении, были переданы 61, 52 и 3-я гвардейская танковая армии и несколько отдельных корпусов. Чтобы помешать противнику организованно закрепиться на правом берегу и ослабить его сопротивление, было решено форсировать Днепр с ходу.
Во всех наших штабах и частях закипела работа по подготовке к прыжку через Днепр. На партийных собраниях, митингах, в беседах и разговорах — всюду слышалось слово «Днепр».
Пожалуй, еще никогда мы не были охвачены таким наступательным порывом, как в те дни. Несмотря на то что полк с начала Курской битвы не знал передышки, никто не испытывал усталости — она отступила перед нашим стремлением к победе. Враг, неся большие потери, всюду отходил на запад. Хотя шла осень, на душе было легко и весело.
Все три недели общего наступления нашего Воронежского фронта воздушные бои то ярко разгорались, то затухали. Как ни пытались фашистские летчики вернуть господство в воздухе, потерянное под Курском, ничего из этого не вышло. В жарких боях быстро таяли их пополнения. Немецкие истребители несколько раз меняли тактику. Сначала они воевали, как правило, большими группами, но, обессилев, вынуждены были снова перейти на полеты парами и мелкими подразделениями.
Вот уже второй день в небе нет больших боев. Враг действует внезапными наскоками пар и звеньев. В таких случаях наша зоркость — основа успеха. И командир полка, ставя задачу на вылет, предупредил:
— Прошу смотреть в оба. Немцы сейчас только зазевавшихся и ловят. Учтите: половина наших самолетов была сбита из-за невнимательности летчиков. Теперь нас, «стариков», осталось тринадцать, да вот еще Кустов прибыл… Все мы уже стреляные да стреляные. Но в полк пришла молодежь, и мы за нее в ответе.
Молодые летчики, сгрудившись стайкой, внимательно слушали командира. Среди них Николай Севастьянов, Александр Сирадзе, Николай Априданидзе, Григорий Вовченко. Без молодых как-то не замечаешь роста своего боевого мастерства, как не замечаешь скорости самолета, летящего рядом. Только в тот момент, глядя на новичков, мы ощутили происшедшие в нас перемены, и слова командира об ответственности за молодежь обрели для нас реальный смысл.
Пока дела шли хорошо. Летая с этого аэродрома, мы уничтожили шестнадцать самолетов противника. Своих же не потеряли ни одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52