завязались контакты и с геббельсовским министерством пропаганды.
Но «перестараться» в подаче Филби как пронацистски настроенного человека было нельзя, так как в случае обострения англо-германских отношений, а тем более войны, ему грозили бы неприятности.
В 1936 году газета была закрыта, а у Филби и Дейча появился новый руководитель, резидент Теодор Малли, или «Малый», или «Манн», талантливый и преданный делу разведчик, который впоследствии был незаконно репрессирован. Дейч и Малли решили направить Филби в Испанию, где в это время развернулась гражданская война. Поездка была нужна не только и не столько для сбора информации о положении в этой стране, сколько для расширения разведывательных возможностей Филби и открытия новых перспектив. Перед ним была поставлена задача показать себя смелым, ярким журналистом, способным привлечь внимание британской разведки. Испания была в это время лучшим местом для демонстрации таких качеств.
Филби поехал в качестве «свободного» журналиста за «свой» счёт (в действительности за счёт резидентуры). Ему вручили адрес в Париже, на который он должен будет отправлять свои донесения, несложный код. Чтобы оправдать затраты, он продал часть своей библиотеки.
Прибыв в Лиссабон, получил визу в представительстве генерала Франко и выехал в Севилью, откуда и начал действовать. Информация, поступавшая от него, была интересной и основывалась на многочисленных контактах с испанцами.
Однажды случилось так, что Филби пришлось проглотить бумажку с кодом. Он запросил новый, и ему назначили встречу в Гибралтаре. Человеком, привёзшим код, оказался его друг Гай Бёрджес, которого он сам рекомендовал в нашу разведку.
Вернувшись в Лондон, Филби привёз большую «испанскую» статью. Но куда её поместить? Отец посоветовал «начинать с самого верха» и отнести её в «Таймс». Ему повезло. «Таймс» в это время остался без корреспондента в Испании, и Киму, после ознакомления со статьёй, предложили место постоянного корреспондента в Испании. Это был громадный шаг вперёд, можно сказать, прорыв. Стать сотрудником такой газеты — об этом можно было только мечтать!
В мае 1937 года Филби по командировке газеты и с благословения Дейча снова выехал в Испанию. Он заручился рекомендательными письмами германского посольства в Англии, где его знали как человека, «сочувствующего» нацистам. К тому же корреспондента влиятельной «Таймс» франкисты и без того встретили очень тепло. Он, не стесняясь, рассказывал о своём знакомстве с Риббентропом, которое в глазах фалангистов выглядело, как его дружба с этим уважаемым ими деятелем (хотя он виделся с ним всего пять минут).
Филби работал не покладая рук. Он добросовестно писал ежедневные корреспонденции в «Таймс», готовил сообщения для нашей разведки, однако всю эту информацию надо было сначала получить. А для этого требовалось устанавливать и поддерживать дружеские отношения с военными и гражданскими деятелями франкистского режима, выезжать на фронт. Там он сильно страдал, видя тела убитых и раненых республиканцев, присутствуя на их казнях. Но приходилось скрывать свои чувства. Филби делал это настолько умело, что генерал Франко наградил его орденом, который вручил лично. Однажды при артиллерийском обстреле или от взрыва мины Филби чуть не погиб, когда проезжал на машине вдоль линии фронта.
Свою информацию для разведки он передавал А. М. Орлову, в то время советскому резиденту в республиканской Испании. Для этого они встречались в небольшом французском приграничном городке.
После окончания испанской войны Филби вернулся в Лондон. Вскоре началась Вторая мировая война, и он был назначен главным военным корреспондентом при штабе английских войск. После падения Франции и возвращения в Лондон его вызвали в редакцию и сказали: «Вас просил зайти капитан Шелдон из Военного министерства». Так английская разведка сама вышла на Кима Филби. Правда, помог ей Гай Бёрджес, который в это время уже был её сотрудником и порекомендовал Филби как достойного кандидата.
Он был зачислен преподавателем в разведывательно-диверсионную школу секции «D», но вскоре понял, что, работая там, он так же далёк от секретов СИС, как и будучи корреспондентом «Таймс».
Осенью 1940 года из-за отсутствия практических результатов секцию «D» вместе со школой передали в ведение министерства экономической войны. Большинство сотрудников было уволено, Филби в числе немногих был оставлен во вновь организованной школе, получившей наименование «станция 17».
24 декабря 1940 года с Филби восстановил связь новый советский резидент в Лондоне А. В. Горский. Он согласился, что работа в школе ничего не даёт Киму как разведчику. Филби использовал все свои возможности для перехода на оперативную работу. В этом ему помог друг его отца Валентин Вивиан, заместитель директора СИС по внешней контрразведке. Зная, что Филби побывал в Испании, он способствовал его устройству на должность руководителя испанского сектора в СИС, который вёл контрразведывательную работу в Испании, Португалии и частично во французских североафриканских владениях в плане борьбы с проникновением в Англию иностранных разведок с этих территорий. С согласия Центра Ким занял эту должность.
Хотя по учётам английской контрразведки Филби числился как бывший член социалистического общества Кембриджского университета и подписчик «Рабочего ежемесячника», его жена антифашистски настроенной, а отец как придерживающийся «крайних взглядов», этому, очевидно, не придали значения, ограничившись официальной проверкой. Тем более что антифашистские взгляды в 1940 году не считались большим криминалом.
Филби принялся активно бороться с немецкой агентурой на Пиренейском полуострове. Он получил доступ к нужной для советской разведки информации, в том числе к дешифрованным телеграммам германского абвера. Тогда же он добыл первую информацию о попытках установления контактов между британской разведкой и Канарисом. Уже позднее, в 1941 году, ему станет известно о сепаратных переговорах англо-американцев с немцами.
Добросовестность, трудолюбие и аналитические способности Филби способствовали его продвижению. К тому же он пользовался всеобщим уважением. Среди его сослуживцев и приятелей были Ян Флеминг и Грэм Грин, с которым Филби сохранял дружеские отношения до конца дней.
На новом посту Филби приобрёл возможность добывать для советской разведки разнообразную и ценную информацию. Для её получения он использовал не только свою должность, но и общение с многочисленными коллегами по СИС и контакты с сотрудниками МИ-5, МИД, представителями американской разведки. Иной раз информация бывала неожиданной — например, содержание дешифрованной телеграммы германского посла в Токио Риббентропу о том, что через десять дней Япония начнёт наступление против Сингапура.
Но обычно поступала информация, так сказать, рутинная: по различным вопросам деятельности английской разведки, её структуре, личном составе, включая резидентуры, об отдельных агентах, особенно 5-го контрразведывательного отдела.
В августе 1943 года Филби получил повышение. Теперь ему поручили руководство несколькими направлениями: отделением, обслуживающим Пиренейский полуостров, отделением, ведущим разработку (с контрразведывательной точки зрения) немецкой разведки на территории Германии, Польши, Чехословакии, поддержанием связи с польской контрразведкой эмигрантского правительства в Лондоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
Но «перестараться» в подаче Филби как пронацистски настроенного человека было нельзя, так как в случае обострения англо-германских отношений, а тем более войны, ему грозили бы неприятности.
В 1936 году газета была закрыта, а у Филби и Дейча появился новый руководитель, резидент Теодор Малли, или «Малый», или «Манн», талантливый и преданный делу разведчик, который впоследствии был незаконно репрессирован. Дейч и Малли решили направить Филби в Испанию, где в это время развернулась гражданская война. Поездка была нужна не только и не столько для сбора информации о положении в этой стране, сколько для расширения разведывательных возможностей Филби и открытия новых перспектив. Перед ним была поставлена задача показать себя смелым, ярким журналистом, способным привлечь внимание британской разведки. Испания была в это время лучшим местом для демонстрации таких качеств.
Филби поехал в качестве «свободного» журналиста за «свой» счёт (в действительности за счёт резидентуры). Ему вручили адрес в Париже, на который он должен будет отправлять свои донесения, несложный код. Чтобы оправдать затраты, он продал часть своей библиотеки.
Прибыв в Лиссабон, получил визу в представительстве генерала Франко и выехал в Севилью, откуда и начал действовать. Информация, поступавшая от него, была интересной и основывалась на многочисленных контактах с испанцами.
Однажды случилось так, что Филби пришлось проглотить бумажку с кодом. Он запросил новый, и ему назначили встречу в Гибралтаре. Человеком, привёзшим код, оказался его друг Гай Бёрджес, которого он сам рекомендовал в нашу разведку.
Вернувшись в Лондон, Филби привёз большую «испанскую» статью. Но куда её поместить? Отец посоветовал «начинать с самого верха» и отнести её в «Таймс». Ему повезло. «Таймс» в это время остался без корреспондента в Испании, и Киму, после ознакомления со статьёй, предложили место постоянного корреспондента в Испании. Это был громадный шаг вперёд, можно сказать, прорыв. Стать сотрудником такой газеты — об этом можно было только мечтать!
В мае 1937 года Филби по командировке газеты и с благословения Дейча снова выехал в Испанию. Он заручился рекомендательными письмами германского посольства в Англии, где его знали как человека, «сочувствующего» нацистам. К тому же корреспондента влиятельной «Таймс» франкисты и без того встретили очень тепло. Он, не стесняясь, рассказывал о своём знакомстве с Риббентропом, которое в глазах фалангистов выглядело, как его дружба с этим уважаемым ими деятелем (хотя он виделся с ним всего пять минут).
Филби работал не покладая рук. Он добросовестно писал ежедневные корреспонденции в «Таймс», готовил сообщения для нашей разведки, однако всю эту информацию надо было сначала получить. А для этого требовалось устанавливать и поддерживать дружеские отношения с военными и гражданскими деятелями франкистского режима, выезжать на фронт. Там он сильно страдал, видя тела убитых и раненых республиканцев, присутствуя на их казнях. Но приходилось скрывать свои чувства. Филби делал это настолько умело, что генерал Франко наградил его орденом, который вручил лично. Однажды при артиллерийском обстреле или от взрыва мины Филби чуть не погиб, когда проезжал на машине вдоль линии фронта.
Свою информацию для разведки он передавал А. М. Орлову, в то время советскому резиденту в республиканской Испании. Для этого они встречались в небольшом французском приграничном городке.
После окончания испанской войны Филби вернулся в Лондон. Вскоре началась Вторая мировая война, и он был назначен главным военным корреспондентом при штабе английских войск. После падения Франции и возвращения в Лондон его вызвали в редакцию и сказали: «Вас просил зайти капитан Шелдон из Военного министерства». Так английская разведка сама вышла на Кима Филби. Правда, помог ей Гай Бёрджес, который в это время уже был её сотрудником и порекомендовал Филби как достойного кандидата.
Он был зачислен преподавателем в разведывательно-диверсионную школу секции «D», но вскоре понял, что, работая там, он так же далёк от секретов СИС, как и будучи корреспондентом «Таймс».
Осенью 1940 года из-за отсутствия практических результатов секцию «D» вместе со школой передали в ведение министерства экономической войны. Большинство сотрудников было уволено, Филби в числе немногих был оставлен во вновь организованной школе, получившей наименование «станция 17».
24 декабря 1940 года с Филби восстановил связь новый советский резидент в Лондоне А. В. Горский. Он согласился, что работа в школе ничего не даёт Киму как разведчику. Филби использовал все свои возможности для перехода на оперативную работу. В этом ему помог друг его отца Валентин Вивиан, заместитель директора СИС по внешней контрразведке. Зная, что Филби побывал в Испании, он способствовал его устройству на должность руководителя испанского сектора в СИС, который вёл контрразведывательную работу в Испании, Португалии и частично во французских североафриканских владениях в плане борьбы с проникновением в Англию иностранных разведок с этих территорий. С согласия Центра Ким занял эту должность.
Хотя по учётам английской контрразведки Филби числился как бывший член социалистического общества Кембриджского университета и подписчик «Рабочего ежемесячника», его жена антифашистски настроенной, а отец как придерживающийся «крайних взглядов», этому, очевидно, не придали значения, ограничившись официальной проверкой. Тем более что антифашистские взгляды в 1940 году не считались большим криминалом.
Филби принялся активно бороться с немецкой агентурой на Пиренейском полуострове. Он получил доступ к нужной для советской разведки информации, в том числе к дешифрованным телеграммам германского абвера. Тогда же он добыл первую информацию о попытках установления контактов между британской разведкой и Канарисом. Уже позднее, в 1941 году, ему станет известно о сепаратных переговорах англо-американцев с немцами.
Добросовестность, трудолюбие и аналитические способности Филби способствовали его продвижению. К тому же он пользовался всеобщим уважением. Среди его сослуживцев и приятелей были Ян Флеминг и Грэм Грин, с которым Филби сохранял дружеские отношения до конца дней.
На новом посту Филби приобрёл возможность добывать для советской разведки разнообразную и ценную информацию. Для её получения он использовал не только свою должность, но и общение с многочисленными коллегами по СИС и контакты с сотрудниками МИ-5, МИД, представителями американской разведки. Иной раз информация бывала неожиданной — например, содержание дешифрованной телеграммы германского посла в Токио Риббентропу о том, что через десять дней Япония начнёт наступление против Сингапура.
Но обычно поступала информация, так сказать, рутинная: по различным вопросам деятельности английской разведки, её структуре, личном составе, включая резидентуры, об отдельных агентах, особенно 5-го контрразведывательного отдела.
В августе 1943 года Филби получил повышение. Теперь ему поручили руководство несколькими направлениями: отделением, обслуживающим Пиренейский полуостров, отделением, ведущим разработку (с контрразведывательной точки зрения) немецкой разведки на территории Германии, Польши, Чехословакии, поддержанием связи с польской контрразведкой эмигрантского правительства в Лондоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204